Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Проза » Современная проза » Вообрази себе картину - Джозеф Хеллер

Вообрази себе картину - Джозеф Хеллер

Читать онлайн Вообрази себе картину - Джозеф Хеллер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 62
Перейти на страницу:

«Человек не вправе ожидать, что, вытягивая деньги из общества, он будет еще получать почести» — так писал он, живя в Афинах и сочиняя «Никомахову этику».

В Сицилии его уверенность в этом несколько поколебалась.

В Лондоне и в Париже у него возникли сомнения.

В Нью-Йорке он осознал свою неправоту, поскольку все люди, пожертвовавшие средства на приобретение его портрета музеем Метрополитен, вытягивали из общества преизрядные деньги и, однако же, пребывали в великой чести, в особенности после покупки этого шедевра, ибо на вделанной рядом с ним в стену медной табличке имена Исаака Д. Флетчера, Генри Дж. Кизби, Стефена К. Кларка, Чарльза Б. Куртиса, Гарриса Б. Дика, Марии ДеВитт Джесуп, Генри Дж. Маркоунда, Джозефа Пулицера, Альфреда Н. Паннетта, Джакоба С. Роджерса, равно как и Роберта Лемана, миссис Чарльз Песон и Чарльза Б. Райтсмана стояли рядом с именами Аристотеля, Гомера и Рембрандта.

Гомер побирался, Рембрандт обнищал. Аристотель, которому хватало денег на книги, на его школу и музей, не смог бы купить изображающую его картину.

Рембрандт не мог позволить себе Рембрандта.

IV. «Я самый странный из смертных»

9

Сократа осудили при демократическом строе. Это стало еще одним из обстоятельств, сильно подействовавших на Платона, в котором уродливый, хоть и недолгий, режим Тридцати тиранов, за пять лет до того свергнутый восстанием демократов, оставил чувство устойчивого отвращения. Его дядья, Критий и Хармид, принадлежали к числу самых злющих из Тридцати. Они уговаривали его заняться политической деятельностью, обещая свое покровительство, но Платон отказался.

В ту пору ему было двадцать четыре года.

Ему было двадцать девять, когда Сократа казнили по обвинениям, выдвинутым Анитом, деловым человеком, Мелетом, поэтом, и Ликоном, оратором.

Сократ пережил беззаконное правление Тридцати, свободно расхаживая по городу и продолжая оставаться Сократом, хотя один раз его все же вызвали куда следует и предупредили.

Тиран Харикл призвал его к Критию, который ни слова не сказал о днях, когда он и Сократ пребывали в более дружеских отношениях, — в ту пору Критий, человек молодой, таскался за Сократом по городу, чтобы научиться у философа тому, чему он сможет научиться.

Он научился вести дебаты.

Чему он не научился, так это тому, что предметом дебатов являются не сами дебаты.

Существует закон, сказал Критий, который запрещает учить искусству слова.

Сократ не знал такого закона.

— А я его только что установил, — сказал Критий. Он установил этот закон, имея в виду Сократа.

Сократ сказал, что не понимает, какое отношение имеет к нему искусство слова.

— Я готов повиноваться законам, — продолжал он, нимало не кривя душой, и сразу же принялся, по своему обыкновению, упражняться в искусстве слова, — но я должен понимать их, чтобы незаметно для себя, по неведению, не нарушить в чем-нибудь закона. Вы можете дать мне точные указания? Почему вы приказываете мне воздерживаться от искусства слова — потому ли, что оно, по вашему мнению, помогает говорить правильно, или потому, что неправильно?

Тиран Критий уже начал вращать глазами.

— Если — говорить правильно, то, очевидно, пришлось бы воздерживаться говорить правильно. Если же — говорить неправильно, то, очевидно, я должен постараться говорить правильно. Чего именно вы от меня ожидаете?

Харикл раздраженно ответил:

— Когда, Сократ, ты этого не знаешь, то вот что мы объявляем тебе простыми словами, понятными даже тебе, — чтобы с молодыми людьми ты вовсе не разговаривал.

— Так чтобы не было сомнения в моем послушании, — сказал Сократ, — определите мне, до скольких лет должно считать людей молодыми.

— До тех пор, — ответил Харикл, — пока им не дозволяется быть членами Совета, как людям еще неразумным. И ты больше не разговаривай с людьми моложе тридцати.

Сократ покивал.

— Предположим, — сказал он, — я захочу что-нибудь купить. Если продает человек моложе тридцати лет, тоже не надо спрашивать, за сколько он продает?

— О да, — сказал Харикл, — о подобных вещах можно. Но ты, Сократ, по большей части спрашиваешь о том, что и так знаешь. Так вот, об этом не спрашивай.

Такой отзыв о нем Сократа ничуть не обидел.

— Если меня спросил молодой человек о чем-нибудь мне известном, например, где живет Харикл или где находится Критий, должен ли я отвечать?

— О подобных вещах можно, — сказал Харикл.

— Но видишь ли, Сократ, — произнес Критий с выражением человека начальствующего, решившего покончить со всем, с чем ему угодно покончить, — придется тебе в разговорах о тех, кто правит страной, отказаться от твоих любимых предметов, от всех этих сапожников, плотников, кузнецов: думаю, они совсем уж истрепались оттого, что вечно они у тебя на языке, да и меня уже мутит, когда я слышу о них. Как ты знаешь, я помог устранить нашего старого друга Алкивиада. Так не думай, что на тебя у меня духу не хватит.

Будь Сократ побогаче, он мог бы кончить и хуже, ибо эти Тридцать тиранов были тиранами не только в классическом, но и в современном смысле слова.

Они алчно присваивали собственность тех, кто им противился, тех, кто оспаривал их действия, а также тех, на чье богатство они позарились; брали людей под стражу, словно преступников, без объясненья причин, и привычно приказывали напоить их цикутой, не затрудняя себя выдвижением обвинений.

Спарта назначила их, чтобы они создали для Афин, ставших вассалом завоевателя, новую конституцию, по которой сами они будут править городом как олигархи.

Однако они были представителями правого крыла афинян, людьми решительными и настроенными антидемократично. Они не видели особой нужды сочинять конституцию, которая позволила бы им творить все то, что они творили и без нее, и сразу впали в оргиастическое буйство гонений, грабежей, облав и ликвидаций. Особенно уязвимыми оказались богатые иноземцы. Над городом навис страх перед неожиданным арестом, внезапным стуком в дверь, платными осведомителями и тайной полицией.

Некоего умеренного члена Тридцати предали смерти за то, что он воспротивился жестокостям той самой партии, которую помогал организовать и ретивым членом которой стал.

За восемь месяцев правления Тридцати были казнены полторы тысячи людей. Сотни демократов бежали, обратившись в изгнанников. Пять тысяч граждан, не замеченных в зримой и слышимой поддержке правящей партии, были согнаны в Пирей: в городе не хватало места для создания приличного концентрационного лагеря, не было земли для размещения каторжной колонии или гулага, не было, собственно говоря, ни времени, ни людских ресурсов, ни каких-либо из наших современных удобств, позволяющих быстренько поубивать столько народу, сколько захочется.

Политика Тридцати состояла в том, чтобы втянуть в свои преступления всех прочих граждан, дабы никто потом не смог обвинить их в делах, в которых и сам не участвовал.

Не любо, не кушай — такой выбор предложили тираны народу Афин.

Анит, обвинитель Сократа, принадлежал к числу демократов, бежавших в Филу, в общину изгнанников и готовивших свержение Тридцати.

Сократ принадлежал к числу граждан, оставшихся в городе. Ему, похоже, было все равно, при каком правительстве жить — афинское, и ладно. Все они хороши.

И разумеется, настал день, когда Сократа призвали к Критию по государственному делу: ему и еще четверым приказали взять Леонта из Саламин и доставить оного Леонта туда, где его казнят.

— И какое же обвинение мы должны предъявить ему, если он спросит? — поинтересовался Сократ.

— Никакого, — ответил Критий.

— Никакого? Тогда на основании какого закона должны мы сделать то, что ты приказал нам сделать?

— Нет такого закона. И преступления нет. Единственное основание — это я. Мне нужна его собственность. И не тащите его сюда. Отведите прямиком в тюрьму и скажите начальнику Одиннадцати, чтобы они его прикончили.

Сократ ушел домой, ожидать участи, навлекаемой неподчинением. Четверо других отправились к Леонту Саламинскому, арестовали его и доставили в тюрьму, где его и отравили.

Изгнанники вторглись в Афины до того, как Сократа успело постигнуть заслуженное наказание. Сократа спасло восстание демократов. Критий с Хармидом, дядья Платона, оба погибли в Пирее, тщетно пытаясь одолеть повстанцев в битве при холме Мунихий.

Наступление мира, как правило, не полагает конца насилию, развязанному войной, завершение же этой войны не положило конца ненависти и вражде, ее породившим.

В Элевсине, куда бежали со своими приспешниками те, кто уцелел из числа Тридцати, была сочинена эпитафия Критию и прочим павшим тиранам:

Памяти отважных мужей, некогда вскрывших нарыв раздувшейся гордыни проклятых афинских демократов.

И поныне встречаются люди, твердящие, что Критий — лучший из людей, когда-либо родившихся в Греции, а единственная его ошибка состоит в том, что он не успел перебить всех демократов.

1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 62
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Вообрази себе картину - Джозеф Хеллер торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит