Град Камен. Путешествие в Китеж - Николай Морохин

Или он надеялся достичь своего волшебного Китежа, который построил еще до собственного рождения? Того крепкого города, скрытого в тайге.

Неужели он просто хотел спастись, затеряться в лесах – заволжских, вологодских? Да, это могло получиться, если бы тогда началась ранняя оттепель. Ведь еще несколько дней – и лед на Волге перестал бы держать всадников, погоня остановилась бы, никто не рискнул бы двинуться в неведомый болотистый край.

Но – все получилось по-другому.

Четвертое марта. Сить. Страшные звуки боя. Кровь. Стоны. Нет спасения.

Не нам судить этих людей. Не нам тревожить тень средневекового князя, который – как бы он ни жил – принял смерть от врага на поле боя. Тем более князя святого, канонизированного церковью.

Но отчего же было так тревожно той ночью? Отчего мне слышались в шуме ветра человеческие голоса – страстные, но невнятные, не способные словно бы преодолеть черту, за которой слова станут явственными?..

Затекшие ноги. Холод. Светает. Вылезаю из машины. Дождь мелок. Дорога раскисла еще сильней. До деревни Власово всего шесть километров. И там уже, наверное, проснулся тракторист Беляев.

– Так как же вы туда попали? – спрашивает он, стоя в дверях.

Сбивчиво объясняю про книгу, про фотографии.

– Из самого Нижнего Новгорода? Да-а…

И вот мы уже едем, переваливаясь из одной колеи в другую по скользкой дороге в сторону обелиска. Беляев как всякий серьезный, основательный человек средних лет осторожничает, прикидывая, как ехать по лужайке. И правильно: еще его технику не хватало тут засадить.

Рывок, потом еще один – машина поползла на тросе к дороге.

– Это то самое место. Князь действительно здесь погиб, – объясняет нам тракторист. – Если вам будут говорить, что не тут, не верьте. Вот рядом деревня Юрьевское – это в память о нем назвали. А дальше по дороге на Некоуз будет Станилово. Это там его стан был… В следующий раз вы в сразу в Станилово идите – там техники много, гараж целый есть. Оно, конечно, дальше, чем в нашу сторону, но уж там точно помогли бы, и не пришлось бы всю ночь сидеть…

О каком таком следующем разе рассуждал тракторист Беляев, не знаю.

Мы потихоньку покатились по дороге. Она становилась лучше, суше. А после Станилова на ней вообще стала ощущаться твердая щебенка.

Остановились на мосту через Сить у деревни Бутовской. Речка Сить была бурной – играли в ней вешние воды, торчали из них кусты. И это я тоже снял для книги.

Спустя два года – работа шла тяжело и долго – я любовался этими фотографиями в верстке. Хотя, наверное, чужие люди не смогли бы этого понять. Обелиск – да, большой, бетонный. Речка – а вот таких много, с любого среднего моста снимешь что-то подобное.

Верстка не была еще вычитана. И я обнаружил под снимком подпись сделанную кем-то: «Река Сити». Судя по всему, это была не опечатка: прочитали «на реке Сити» – и решили название не склонять.

Может быть, автор подписи по-своему, чувствуя себя в ауре модного в нашем веке английского языка, понял: ведь князь Георгий защищал в той последней битве свой город.

По восточному и южному берегам Светлояра идут горки песчаные, не больно высокие, на них растет сосновый и березовый лес. Многие так и называют поэтому ту окрестность всю «Горы», а не озеро, не Светлояр. Иногда спрашиваешь:

– Куда пошел?

– На Горы.

Я думаю, горы эти здесь неспроста. Наверное, это курганы, в которых древние племена хоронили своих вождей – хоронили богатство, с оружием, со всеми их вещами и со слугами. И горы эти для древних людей были более важным местом, чем озеро, – ведь сюда, к предкам, приходили просить помощи, когда терпели неудачи, приходили праздновать победу, благодарить за нее. Так что это название – Горы – и удержалось за здешними местами с самой древней поры.

6

Книга долго не двигалась вперед. Для начала она словно бы накапливалась. Выбирать было из чего. В библиографическом отделе областной библиотеке целый ящик карточек на газетные статьи о Светлояре и граде Китеже. Конечно, посмотреть можно все или почти все.

Судя по этому переполненному ящику, путешествовать на Светлояр, наблюдать и слушать паломников, размышлять о необычном месте за Волгой к концу ХIХ века стало уже необходимым делом чуть ли не для любого пишущего человека в Нижнем Новгороде, если он, конечно, хотел рассказать об удивительных местах своего края. Но только по-настоящему яркие люди умели увидеть здесь что-то свое, и спустя сто с лишним лет их текст, их имя заслуживали бы того, чтобы вернуться к нам. Постоять рядом с чудом приезжали сюда и литераторы столичные.

И любые такие путешествия вызывают уважение. Это сейчас на машине ехать от Нижнего Новгорода до Владимирского пару часов (если вы, конечно, не попадете в пробку перед мостом). А сколько дней требовалось на это в позапрошлом веке?.. От Нижнего Новгорода до Светлояра сто верст заволжской тайги – с бездорожьем, с тучами комаров, с болотами, с небольшими коричневыми лесными реками, которые надо было переходить вброд: Линда, Керженец, Люнда, и десятками, десятками речек совсем малых. Но ведь так хотелось все увидеть своими глазами! И мы можем себе представить Светлояр тех лет только с помощью таких людей… Надо делать выписки.

«Под холмами, угорами, по-нашему, прилегающими к озеру, стоит город Великий Китеж с собором, монастырями, церквами и старинной крепостью, в которой якобы скрылся великий князь Георгий Всеволодович после какого-то небывалого сражения с Батыем на луговой стороне Волги, под Малым Китежем, нынешним Городцом… В городе том и поныне живут невидимые труженики». Так писал о Светлояре Николай Толстой в своей книге «Заволжская часть Макарьевского уезда Нижегородской губернии».

Он издал это свое сочинение в типографии Московского университета в 1857 году. По сути, это самая первая краеведческая книга в Нижегородской губернии, если не брать книгу о самом Нижнем Новгороде, почти одновременно с ней выпущенную чиновником Николаем Храмцовским, который с увлечением изучал местную историю.

Толстой, бывший военный, а в ту пору помещик, живший в Поветлужье, сын вице-губернатора, исходил и изъездил леса и деревни между Волгой, Керженцем и Ветлугой. Как владелец земель и крестьян, он чувствовал свой долг в том, чтобы налаживать, как уж получится, здесь жизнь, наставлять людей на что-то доброе. Толстой думал о судьбах лесозаготовки, тушил пожары, пробовал торговать, участвовал в сборе статистических данных, писал статьи для столичных журналов. И в его публикациях о быте, хозяйстве, нравах местного населения современные этнографы, историки, экологи могут сегодня найти ответы на множество волнующих вопросов. Кстати, Льву Толстому он приходился не однофамильцем, а троюродным братом. И великий писатель интересовался его жизнью и публикациями – об этом сохранились записи в дневниках. Николай Толстой не смог пройти мимо озера Светлояр, которое считал главной достопримечательностью этих мест. Но писать о нем ни слова больше не стал. Он пояснил, что убежден: другие, ну, например, Павел Мельников, сделают это куда лучше.

Конец ознакомительного фрагмента.