Фасс! О юных собаководах - Анастасия Владимировна Суворова

— Ну, это ты своего Шустрого щелкай, — убежденно проговорил: Дима, — а я свою Таймочку никогда не ударю. Ой! — вдруг вскрикнул: он: Тайма, подпрыгнув, цапнула его еще раз.

— Вот дурочка, ишь расшалилась! — не глядя на Вовку, виновато произнес Дима.

— Ничего подобного, она всегда его кусает, а он не останавливает, — опять появилась в дверях голова тети.

— Муличка, вас не спрашивают, — не особенно вежливо огрызнулся Дима.

— Пошли, Вовка, гулять, чего в комнате сидеть? Шататься, Тайма!

— Как? — переспросил Вовка. — Что ты ей сказал?

— Шататься, — повторил Дима. — Я не хочу, чтобы она знала «гулять», что все собаки знают, а она у меня будет знать так, как никто и не догадается. Плохо, что ли?

Вовка пожалел в душе, что это не ему пришла такая мысль научить Шустрого.

— Это, верно, Лана тебе посоветовала? — насмешливо спросил он.

— При чем тут Лана? — вспыхнул Дима. — Что я сам без головы, что ли? Подумаешь, тоже мне авторитет.

— Авторитет, нет ли, не знаю, а вот то, что ты с ней обо всем советуешься и письма ей пишешь, знаю.

— А ты почем знаешь? — в упор спросил Дима. — Может, я ей даже и одного письма не написал? А ты дурак, — вдруг тихо и взволнованно закончил он.

— Да брось, Димка, я пошутил! — Вовке стало жаль, что он обидел товарища. — Подумаешь, из-за девчонки ссориться!

— А я и не ссорюсь, а Ланка мне даже адреса не оставила, а Лене написала, — негромко, так, чтобы услышал только Вовка, пожаловался Дима. — Ну, а насчет Таймыры она мне много полезного насоветовала.

— Когда же? — полюбопытствовал Вовка. — Мы ведь все время вместе были.

— Нет, не все, — и Дима, взяв на поводок Тайму, выбежал из комнаты.

— А укладываться кто будет? — крикнула ему вдогонку тетя.

— У меня давно все уложено, — донесся с лестницы его голос. — Вовка, иди быстрей!

Часть третья

Пират

Дача оправдала все надежды мальчиков.

Около дома был сад, в котором быстро, при помощи отцов, сделали шалаши для Шустрого и Таймыры.

Лес был недалеко, а на полпути к нему протекала не очень глубокая, но быстрая речка.

В первое же утро, когда Вовка и Дима принялись за чистку своих щенят, около забора собрались ребята чуть не со всего села.

— В лагере тоже собака есть, — сказал кто-то из них.

— В каком лагере? — поддержал начинающееся знакомство Вовка.

— А вот за кооперативом, в школе, пионеры приехали, — охотно ответил тот же парень. — А какая это у тебя собака?

— Южнорусская овчарка.

— У дяди Павла в пастухах такая есть, только побольше и лохматая. А умная какая — страсть! У тебя тоже овец в городе пасти будет? — сказал он и посмотрел на своих ребят, которые так и покатились со смеху.

— Нет, я ее на границу к пограничникам отправлю, — не обратив внимания на насмешку, серьезно ответил Вовка.

— Ну, вы! — замахнулся парень на продолжавших хохотать ребят. — Смешинка в рот попала. А у пионеров, — продолжал он, обращаясь к Вовке, — не собака, а…

— Лев целый, — подхватили другие ребята.

— Неужто у них кавказская овчарка? — удивился Дима.

— А вот пойдем к ним на линейку, — предложил парень, — поглядишь, какая собака злющая. Там девчонка одна есть — потеха, какая смешная! — все любит о собаках говорить. Нас уговаривает кутят держать.

— А тебя как зовут? — снимая скребницей волос со щетки, спросил Вовка.

— Сергеем. А на што?

Но тут Шустрый, которого Вовка отпустил побегать, с лаем бросился к забору. Сергей и его товарищи кинулись в разные стороны.

— Почистили собак, ребята? — крикнула с террасы Вовкина мама. — Пошли купаться, берите своих питомцев.

Но тут случилось то, к чему мальчики никак не были готовы. Шустрый и Таймыра с громким лаем бросились на кур. Гогот и кудахтанье поднялись чуть не на все село.

— Фу! Фу! — кричали все, гоняясь за щенками.

— Батюшки мои! — причитала выскочившая хозяйка.

Наконец Вовке удалось за хвост поймать Шустрого. Он сейчас же взял его на поводок. Через минуту поймали и Тайму — весь рот у нее был в перьях.

— Что же делать? — посмотрев на растерявшихся мальчиков, спросил Вовкин отец. — Не смейте больше спускать их с привязи! — вдруг обозлился он. — Идите себе с собаками сами, я никуда не пойду.

— Не тронут тебя собаки, а к курам мы их живо приучим. Дай-ка Шустрого!

Вовкина мама взяла Шустрого и подвела его к курятнику.

— Фу, Шустрый, понял? Фу!

Шустрый очень приветливо махнул хвостом. Его темные глазки лукаво посматривали на маму.

— Ну вот, он больше не будет, — убежденно проговорила мама. — Берите полотенца, пошли.

Не успели дойти до соседнего дома, как Шустрый рванулся. Поводок выскользнул из Вовкиных рук, и Шустрый понесся, но теперь не за курицей, а за теленком. Таймыра вертелась юлой. Но Дима, хотя и упал, когда она бросилась за Шустрым, крепко держал поводок.

— Фу! — успокаивал он ее, лежа на животе. — Фу, Таймочка!

— А чтоб вас, это не отдых будет! — И Вовкин папа и Димина тетя демонстративно повернули домой.

Вовка поймал наконец Шустрого.

— Вот дикарь-то! Ну, ничего, — успокаивал он маму, — ведь просто он никогда не видел ни кур, ни телят.

— Попробуй-ка теперь отца убедить!

— Да, а моя Муля еще похуже, — убитым тоном пробурчал Дима. — А главное — спросить не у кого, и в инструктаже ничего о телятах не сказано.

— Знаешь, Дима, пойдем вечером в лагерь, может, эта дивчина что и знает.

— Ну да, у девчонки одалживаться!

— Какой ты нетерпимый! — рассмеялась Вовкина мать. — А мне говорили, что с Ланой ты дружишь.

— Оставь, мама! — остановил ее Вовка.

Но Дима был уже далеко впереди.

— И что это за люди взрослые, все им надо, до всего есть дело, — проворчал Вовка.

— Не ворчи, а держи покрепче Шустрого: вон там жеребенок — они ведь еще незнакомы.

И верно, не успел Вовка покрепче закрутить вокруг руки поводок, как Шустрый заметил жеребенка и готов был броситься и на него.

— Фу! — крикнул в этот момент Вовка и сильно дернул поводок к себе.

— Как это на вашем языке называется? — улыбнулась мама.

— Принуждением, но вот только кричать мне не надо было!

— Иди сюда скорей! — крикнул из-под горы Дима. — Ой, и хорошо!

Вовка огляделся кругом. Ничего подозрительного, вроде людей, кур или телят, не было. Он спустил Шустрого и сбежал к речке.

Дима уже барахтался в воде. Он кувыркался, плавал саженками и