Большая игра на понижение: Тайные пружины финансовой катастрофы - Майкл Льюис

Такой метод привлечения средств вполне устраивал Майка Бэрри. Более того, он приносил плоды. Открытие Scion Capital обошлось в миллион долларов с небольшим — деньги, полученные от матери и братьев плюс его собственный миллион за вычетом налогов. В 2001 году, а это был его первый год в бизнесе, индекс S&P 500 снизился на 11,88 %. Scion же заработал 55 %. В следующем году S&P 500 снизился еще больше, на 22,1 %, а Scion заработал 16 %. В 2003 году ситуация на фондовом рынке изменилась в лучшую сторону, он вырос на 28,69 %, но и тут Майк Бэрри обошел его — инвестиции в его компанию выросли на 50 %. К концу 2004 года под управлением Майка Бэрри находилось $600 млн, и он стал отказывать инвесторам. «Если бы он согласился принимать деньги по максимуму, то мог бы управлять многими, многими миллиардами долларов, — говорит один из менеджеров нью-йоркского хедж-фонда, с изумлением наблюдавший за деятельностью Бэрри. — Его Scion был плох с точки зрения бизнеса, но хорош с точки зрения инвестирования».

«Нередко процесс привлечения капитала напоминает зрелищное шоу или гонку с препятствиями, — писал Бэрри инвесторам, желая, вероятно, заверить их в том, что любить или даже лично знать своего инвестиционного менеджера вовсе необязательно, — грамотное же инвестирование не терпит суеты и не требует публичности».

Чарли Мунгера, в отличие от его партнера Уоррена Баффетта, расположение окружающих людей совершенно не заботило. В 1995 году Мунгер выступил в Гарвардской школе бизнеса с докладом под названием «Психология ошибочных суждений». Если хотите предсказать поведение человека, говорил Мунгер, оцените его мотивы. Компания FedEx не могла добиться, чтобы ночная смена заканчивала вовремя; что только они не придумывали для ускорения работы, но ничего не помогало. Тогда сотрудникам из ночной смены стали платить не по часовым ставкам, а за смену, и проблема была решена. Компания Xerox разработала новую, более совершенную модель копировального аппарата, но та продавалась гораздо хуже, чем старые модели. Оказалось, за продажу старых моделей торговые агенты получали более высокие комиссионные. «Конечно, можно сказать, что это общеизвестный факт, — заявил Мунгер. — Думаю, людей, которые до конца понимают важность мотивов, наберется не более 5 %. И я давно вхожу в их число. Но всю свою жизнь я недооценивал истинную силу внутренних мотивов. И каждый год с удивлением получаю все новые и новые ей подтверждения».

Комментарии Мунгера во многом перекликались с представлениями Бэрри о рынках и о людях, которые на этих рынках действовали. «Я читал этот доклад и подпишусь под каждым его словом, — признается Бэрри и добавляет: — У Мунгера тоже искусственный глаз». У Бэрри имелся собственный взгляд на данный вопрос, он сформировал его еще в период работы в медицине. Даже когда решаются вопросы жизни и смерти, врачи, медсестры и пациенты нередко руководствуются дурными мотивами. В больницах, где стоимость аппендэктомии была выше, хирурги удаляли больше аппендиксов. В качестве яркого примера можно привести также и офтальмохирургию. В 1990-е годы офтальмологи зарабатывали на удалении катаракты. Одна операция занимала полчаса или даже меньше, и за нее по страховой программе Medicare выплачивалось $1700. В конце 1990-х годов страховая выплата сократилась до $450 за операцию, и доходы офтальмологов-хирургов снизились. Американские врачи тут же освоили рискованную операцию под названием «радиальная кератотомия», и началась повальная мода на исправление незначительных нарушений зрения. Плохо изученная на тот момент манипуляция преподносилась как панацея для людей, носящих контактные линзы. «В действительности же, — говорит Бэрри, — хирургами двигало лишь стремление сохранить высокие доходы, достигавшие порой $1–2 млн в год, оставалось лишь подвести под него обоснование. Медицинская наука не замедлила предложить нечто менее опасное, нежели радиальная кератотомия, и в итоге был разработан метод коррекции под названием LASIK».

Поэтому, занявшись бизнесом, Майк Бэрри позаботился о том, чтобы у него были правильные мотивы. Он считал несправедливым стандартный размер вознаграждения главы хедж-фонда. Обычно оно составляло 2 % от активов; таким образом, менеджеры получали плату просто за объем привлеченных средств. Scion Capital взимал с инвесторов лишь стоимость фактических расходов, — как правило менее 1 % от активов.

Прежде чем начать зарабатывать самому, Бэрри вознамерился приумножить капиталы инвесторов. «Вспомните о том, с чего начинал фонд Scion, — говорит один из первых его инвесторов. — У парня не было денег, а он отказывался от вознаграждения, которое все другие фонды считали само собой разумеющимся. Совершенно неслыханно!»

С самого начала Scion Capital невероятно везло. К середине 2005 года, за период, в течение которого фондовый индекс широкого рынка снизился на 6,84 %, активы фонда Бэрри возросли на 242 %, и ему приходилось отказывать новым инвесторам. Казалось, падения и взлеты фондового рынка совершенно не волнуют его многочисленных клиентов; Майк Бэрри инвестировал деньги весьма благоразумно. Он не использовал заемных средств и избегал короткой продажи акций. Он выбирал для покупки обыкновенные акции, сидя в кабинете и изучая финансовую отчетность. Приблизительно за $100 он подписался на услуги системы 10-K Wizard. Все решения в Scion Capital принимались одним-единственным человеком, который закрывался в кабинете с опущенными жалюзи и анализировал информацию, которая ни для кого не была секретом. Он изучал судебные решения, описания совершенных сделок и изменения в законодательстве — все, что могло повлиять на стоимость компании.

Наибольшее внимание он уделял тому, что называл «тьфу-инвестиции». В октябре 2001 года в письме инвесторам он пояснил смысл данного понятия: «Тьфу-инвестирование подразумевает пристальное изучение акций, первая реакция на которые — “тьфу, гадость какая”».

Наглядным примером служит компания с подозрительным названием Avant! Corporation. Бэрри наткнулся на нее в новостях, когда ввел поисковый запрос со словом accepted. Он понимал, что, играя на краю поля, должен находить нестандартные ходы для изменения игры в свою пользу. Другими словами, ему нужно было отыскивать необычные ситуации, которые остальной мир еще не разглядел. «Я не искал новости о случаях мошенничества или обмана, — поясняет он. — Это значило бы оглядываться назад, а я хотел опережать события. Я искал судебные разбирательства, которые могли обернуться поводом для инвестирования. Принятые на рассмотрение судом аргументы, жалобы и решения». Суд принял к рассмотрению возражение от компании — разработчика программного обеспечения Avant! Corporation. Avant! обвинялась в краже у конкурента компьютерного кода, на котором строился весь ее бизнес. На банковском счете компании лежало $100 млн, она генерировала свободный денежный поток $100 млн в год, и тем не менее, ее рыночная стоимость составляла всего $250 млн! Майкл Бэрри принялся копать; вскоре он знал об Avant! Corporation больше, чем кто бы то ни было. Он понимал: даже если руководство компании сядет в тюрьму (что и произошло) и уплатит штрафы (так и получилось), Avant! все равно будет стоить намного дороже, чем ее оценивал рынок. Подавляющее число работавших в ней инженеров составляли китайцы с рабочими визами, оказавшиеся в ловушке, — массового бегства с тонущего корабля можно было не опасаться. Но чтобы заработать на акциях Avant! Бэрри нужно было пережить кратковременные убытки, поскольку шумиха вынудила инвесторов в ужасе избавляться от акций.

Первые акции Avant! Бэрри приобрел в июне 2001 года по $12 за штуку. Вскоре фотография руководства Avant! появилась на обложке Business Week под заголовком «Преступление — прибыльное дело?» Акции упали; Бэрри купил еще. Руководство Avant! отправилось в тюрьму. Акции упали еще ниже. Майк Бэрри продолжал покупать — уже по $2 за штуку. Став крупнейшим акционером Avant! он начал принуждать руководство к изменениям. «Очистив управление от криминальной ауры [бывшего генерального директора], — писал он новым руководителям, — Avant! получила возможность продемонстрировать свою заботу об акционерах». В другом электронном письме, датированном августом, он сообщал: «Avant! до сих пор вызывает у меня такое чувство, будто я сплю с деревенской шлюхой. Как бы профессионально ни удовлетворялись мои пожелания, вряд ли я буду этим хвастаться. Противно донельзя. Я почти уверен, что, надави я на Avant! посильнее, на меня наедет китайская мафия». Через четыре месяца акции Avant! продавались по $22 за штуку.

«Классическая операция Майкла Бэрри, — говорит один из его инвесторов. — Стоимость акции вырастает в 10 раз, упав перед этим раза в два».

Подобный подход был не по душе большинству инвесторов, но именно в нем, по мнению Бэрри, и заключалась суть стоимостного инвестирования. Его задача состояла в том, чтобы идти против общих предпочтений. Но он не смог бы этого сделать, если бы зависел от краткосрочных рыночных колебаний, и поэтому, в отличие от большинства хедж-фондов, не позволял инвесторам в короткие сроки выводить свои деньги. Деньги вкладывались в Scion как минимум на год. Бэрри создавал свой фонд для привлечения людей, которые предпочитают ставить на рост, а не падение акций. «В душе я не сторонник игры на понижение, — признается он. — Обычно я не выискиваю компании, которые дешевеют. Рост привлекает меня гораздо больше, чем падение». К тому же риск короткой продажи внушал ему серьезные опасения, поскольку теоретически был неограниченным. Понизиться он мог лишь до нуля, а расти — до бесконечности.