Самые сильные заговоры от сибирской целительницы - Наталья Степанова

– Выходит, что это я во всем виновата? Лучше бы ты вообще мне ничего о жене не говорил, чем все время нахваливал ее. Неужели ты не понимаешь, что мне это неприятно?!

Тогда я страстно желала, чтобы они поссорились и наконец-то расстались. Я не хотела его ни с кем делить. «Неужели после всего, что было в моей жизни, я не заслуживаю счастья?» – думала я. Меня страшила сама мысль о том, что я ему рано или поздно надоем и он бросит меня. Что же тогда со мной будет? Неужели я опять останусь одна?

Поразмыслив, я решила их поссорить. Глупо это и бесчестно, теперь-то я понимаю, но тогда я ничего не могла с собой поделать, просто с ума сходила от любви. Помню, то волос ему свой накручу на пуговицу пиджака, когда он в ванной, то пиджак его духами обрызгаю, то помадой проведу по одежде…

И действительно, он стал мне рассказывать, что жена начала что-то подозревать и в последнее время стала с ним все время ругаться. Ему и невдомек было, что это все моя работа.

Дальше – больше. Я начала звонить ему, когда его не было дома. Жена возьмет трубку, а я молчу. Или спрошу моего любимого, а когда она в ответ поинтересуется, кто звонит, вешаю трубку. Он потом спрашивал меня, звонила ли я ему, но я только отнекивалась.

Он все неохотнее стал уходить от меня домой – кому же хочется возвращаться туда, где все время тебя ругают? Я же вела себя с ним все ласковее и ласковее, старалась во всем угодить. Однажды он сказал:

– Не хочу туда идти. Все, остаюсь! Я ему и говорю:

– А как же твой сын? Как он будет без тебя? Потом меня станешь винить, что это я вас разлучила. Нет, любимый, иди. Я так не могу. Не хочу я лишать тебя сына.

Он тогда посмотрел на меня, и я поняла, что он мой. Я прекрасно понимала, о чем он думает: вот ведь, я его люблю, но ради их с ребенком счастья готова пожертвовать своим. И знаете, мне не было стыдно, ведь я боролась за свое счастье, а в любви каждый за себя. Здесь, как на войне, все способы хороши.

В ту пятницу я, помню, не работала. Сделала в доме уборку и собралась в магазин за фаршем, чтобы котлеты приготовить. Я вышла на площадку и только собралась закрывать дверь, как увидела, что по лестнице поднимается женщина. Я сразу ее тогда не узнала, хотя много раз видела на фотографиях, которые мне показывал мой любимый. На снимках она была молодой, красивой женщиной, а сейчас передо мной стояла больная старуха. Что ж, переживания никого не красят, уж мне-то этого не знать!

– Я к вам, – сказала она.

Мы стояли и молча смотрели друг на друга, у нее слезы текли ручьем, но она их даже не вытирала. Наконец я не выдержала и спросила:

– Что вы хотите? Так и будете молча плакать? Тут она на колени передо мной упала, руки, как к иконе, протянула и тихо заговорила:

– Помилуй меня. Что тебе стоит? Я его сына носила. Жить без него не могу. С ума стала сходить от горя. Оставь нас, пожалуйста…

Видеть, как унижается эта женщина, мне было неприятно, поэтому я быстро обошла ее и стала спускаться по лестнице. По дороге я ей крикнула:

– Он тебя ненавидит. Меня же он любит, а ты бегаешь за ним. Ребенком прикрываешься. Это ты нам жизнь ломаешь, – с этими словами я выскочила из подъезда.

Ему я не решилась рассказать о произошедшем: побоялась, что он ее пожалеет. Она, видно, тоже ничего не сказала – наверное, стыдно стало.

Не подумала я тогда, что это она мне шанс давала, хотела по-хорошему все решить…

Прошла неделя. Однажды к нам в отдел заглянула женщина и говорит:

– Можно мне позвонить?

Я разрешила, а сама продолжала работать: сижу, пишу, головы на нее не поднимаю – у меня был на носу отчет. А она поговорила и ушла, и тут только до меня дошло, что телефон у нас полдня как не работает: что-то там чинили. И как же она в таком случае могла разговаривать?

Я решила проверить на всякий случай – вдруг заработал? Подошла к аппарату, подняла трубку, но гудка не было. И как я могла забыть о ремонте? Но в тот момент у меня словно все мысли из головы вылетели.

Тут мне стало не по себе. Смотрю, лежит узелок, думаю, наверное, деньги та женщина обронила. Я знаю, что некоторые по деревенской привычке заворачивают деньги в носовой платок и прячут в одежду. Развязав узелок, я увидела, что на платке нарисован от руки крест, под ним написано «Обупокоении» и два имени – мое и еще чье-то, – а внутри лежат соль и какая-то бумажка. У меня руки затряслись от страха, тут-то я соль на себя и просыпала.

Вечером мне стало плохо. Состояние такое, будто гриппом заболела: голова кружится, но ни насморка, ни температуры, ни кашля. Меня шатало из стороны в сторону, никак не могла на чем-то сосредоточиться, отвечала невпопад, не могла вспомнить слова и тут же забывала, о чем говорила минуту назад.

Мой любимый спросил, не заболела ли я. Вы не представляете, как я отреагировала на этот вопрос. Можете не верить, но в тот момент я была как зомби: делала не то, что хотела.

– Если я тебе не нравлюсь, иди. Она красивая и здоровая, вот и иди к ней, – заявила я.

Мой любимый опешил.

– Что я обидного сказал? – спросил он.

– А кто ты такой, чтобы обижать меня? Ты мне даже не муж! Свою женушку можешь обижать сколько хочешь, а меня не смей. А то много вас таких развелось!

У меня из глаз катились злые слезы, а сердце, казалось, застыло от ужаса. Умом я понимала, что не хочу всего этого говорить, но ничего не могла с собой поделать.

Мой любимый на мои слова лишь плечами пожал и сказал:

– Ах, нас много. Ну что ж… – и ушел, даже не зашнуровав ботинки.

Когда за ним закрылась дверь, я без сил упала на кровать. Чем объяснить свое поведение, я не знала. Я не контролировала себя, мной кто-то управлял.

Взяв веревку, я стала завязывать петлю и, видит Бог, убила бы себя не задумываясь, но тут раздался телефонный звонок.

Услышав его, я автоматически подошла к аппарату. Глухой, низкий женский голос сказал:

– Слушай меня внимательно, я не шучу. В твоих руках удавка, и это лучшее доказательство того, что я могу сделать с тобой все, что захочу. Это я принесла к тебе на работу соль от покойника. Это я лишила тебя памяти, заставив забыть о том, что телефон не работает. Это я помогла тебе поссориться с ним. Это я вложила тебе в руки веревку, и я же не дала тебе сделать последний шаг. Но я обязательно доведу дело до конца, если ты еще хоть раз встретишься с ним. За него не переживай. От него быстро уйдет тоска, да и ты его скоро забудешь. Но запомни этот урок навсегда. Возвращайся в свой город и живи там, где жила раньше.

Трубку положили, гудки были очень громкие, а может, мне это показалось.

Мой любимый так больше и не пришел. Я уволилась и уехала обратно в свой город. Сейчас я уже не могу вспомнить лица того мужчины.

А вот тот низкий и тихий голос, который управлял мной и перевернул всю мою жизнь, запомнила очень хорошо. И еще я помню цифры на определителе номера телефона. Но позвонить я так и не решилась.

А письмо вот написала».

Как же отчитать порчу на мертвую соль? Возьмите ветку крушины (в народе ее еще называют сорочьей ягодой, волчьей ягодой, или крушинником) и подвесьте ее на двенадцать дней над входной дверью внутри дома или квартиры. Затем возьмите в долг у соседей из двенадцати дворов (квартир) соли, замесите тесто, добавив туда эту соль, разомните его правой рукой, а потом безымянным пальцем левой руки с силой дотрагивайтесь до теста, читая такой заговор:

Тесто, тесто, круто замешанное,

Не на пороге, не на кровати,

Не на окне, не на стуле, не на теле,

Не для того, чтобы его съели,

А для того, чтобы повернули болезнь на здравие.

Мы благословляем, и мы желаем,

А раз мы желаем, то так и будет.

Мы благословляем все это,

Мы желаем всего этого, и будет так!

Окно закрывается, дверь открывается,

Человек выздоравливает.

Собака сдыхает, голубь падает,

Человек встает.

Ворона сдохнет, человек живет.

Кровь отпускаю, сердце отпускаю,

Разум отпускаю.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Аминь. Живи! Живи! Живи!

Затем заговоренное тесто положите в платок, который завяжите крест-накрест, и отнесите на кладбище. Там оставьте его на могиле с таким же именем, как у вас, предварительно развязав платок.

Из письма: «Мой муж оставил меня с восьмимесячным ребенком и ушел к моей подруге. Раньше мы с ним жили прекрасно: такие отношения сейчас редко встретишь. Нам было очень хорошо вместе: мы понимали друг друга с полуслова, никогда не ссорились, – в общем, жили душа в душу. Лишь одно омрачало нашу жизнь: мы никак не могли родить ребенка. Спустя девять лет совместной жизни я все-таки забеременела. Муж носил меня на руках, говорил, что теперь у него в жизни будет два любимых человека – я и наш ребенок. Когда я родила, он фотографировал меня с ребенком по нескольку раз в день. Наши фотографии были с ним всегда: в кармане, в машине, даже под стеклом на рабочем столе.