Русская разведка и контрразведка в войне 1904—1905 гг. - Илья Деревянко

Такие отряды были сформированы из китайцев, согласно особо утвержденных Главнокомандующим штатов, причем право формирования туземных сотен было предоставлено исключительно командующим армиями и главному начальнику тыла.

Туземные сотни были сформированы (еще до Мукденских боев в феврале) генерал-майором Ухач-Огоровичем, штабом тыла, штабом Заамурского округа отдельного корпуса пограничной стражи и штабом 3-й армии. Для действия в Монголии штабом тыла были сформированы на тех же основаниях сотни из монголов.

В непосредственном ведении штаба Главнокомандующего находился туземный китайский отряд Пинтуй («все сбивающий перед собой»).

Отряд этот был сформирован добровольно на собственные средства купцом Тифонтаем, желавшим «послужить на пользу русских».

По сформировании его (10 июня с. г.) отряд был послан на наш левый фланг в районе действия генерала Ренненкампфа для освещения района Хайлунчень – Тунхуасянь – Хуайженсянь – Синминпу, в котором, по имевшимся тогда сведениям, было сосредоточено до трех новых японских дивизий.

Во главе отряда стоял полковник китайской службы Чжан-чжен-юань, лично известный Главнокомандующему.

Для наблюдения за действиями отряда при нем состоял сначала штабс-капитан 11-го B.C. стрелкового полка Блонский, а потом поручик 35-го B.C. стрелкового полка Суслов.

Туземные отряды в общем не оправдали возлагавшихся на них надежд по разведке и сколько-нибудь ценных сведений о противнике вообще не дали. Независимо сего постоянно поступали жалобы от населения на милиционеров-китайцев, состоявших на нашей службе, за чинимые ими грабежи и насилия, что заставило в конце концов отказаться от содержания на нашей службе китайских отрядов. К концу августа 1905 г. все эти отряды были распущены. Из туземных отрядов лучше других, организованней, являлся отряд Пинтуй, в котором, благодаря энергии и личному влиянию Чжан-чжен-юаня, поддерживалась во все время его существования железная дисциплина. Главная причина неудовлетворительной деятельности китайских отрядов заключалась в недостатке офицеров, знающих китайский язык, которые могли бы быть назначены состоять при названных отрядах для руководства и наблюдения за их деятельностью. В непосредственном распоряжении штаба Главнокомандующего состоял еще отдельный (сборный) дивизион разведчиков, сформированный еще генерал-адъютантом Куропаткиным из лучших войсковых разведчиков. Дивизион состоял из двух сотен, из коих первая оставалась в распоряжении штаба Главнокомандующего, а вторая была назначена в распоряжение штаба 1-й Маньчжурской армии.

Г. Подготовка нашего тыла в отношении разведки на случай отхода армий

Опыт войны доказал, насколько отсутствие надлежащей подготовки тыла в отношении разведки отражалось вредно на ее продолжении после нашего неоднократного отступления. Было замечено, что соприкосновение с противником прерывалось каждый раз после боев на более или менее продолжительное время до возобновления связи с противником через посредство подыскания новых агентов.

Ввиду этого и в особенности по причине возможности дальнейшего нашего отхода к Куанченцзы было признано необходимым тотчас же после Мукденских боев озаботиться подготовкой ближнего тыла, примерно до параллели Куанченцзы. Купцу Тифонтаю было предложено штабом Главнокомандующего устройство агентов-резидентов в нашем ближнем тылу и при самих японских войсках, при каждой дивизии и резервной бригаде. Эти агенты должны были следить и немедленно доносить о всяком передвижении японской дивизии или бригады, при которой они состояли. Тифонтай нашел последнее невыполнимым, ввиду тех строгих мер, которые японцы предпринимали против наших лазутчиков. То же было предложено штабам армий, которые должны были учредить постоянных агентов-резидентов в важнейших пунктах ближайшего тыла, преимущественно узлах дорог, причем агентам-резидентам давалась для руководства особая инструкция.

II. ПЕРЕВОДЧИКИ

В настоящую кампанию обеспечение армий переводчиками являлось вопросом первостепенной важности. С языками противника и местного населения войска европейской России были совершенно незнакомы, а в рядах войск Восточной Сибири число лиц, знающих эти языки, было весьма ограниченное.

Названный вопрос осложнялся еще тем обстоятельством, что на театре военных действий приходилось иметь дело, кроме китайского, также с корейским и монгольским языками. Таким образом, являлась потребность в переводчиках четырех восточных языков: японского, китайского, корейского и монгольского.

Насколько вопрос переводчиков был поставлен неудовлетворительно, можно заключить из нижеприводимых цифровых данных.

а) японский язык

Переводчиков японского языка на всю армию имелось всего 11 человек, из коих 8 Восточного Института и 3 вольнонаемных (из них один знал только разговорный язык). Таким образом, даже не было возможности снабдить переводчиками японского языка столь крупные единицы, как корпуса и отряды.

Из всех одиннадцати переводчиков только один, г-н Тихай, а впоследствии с мая месяца с. г. с приездом Г. Хан-пиль-меня, двое могли разбирать японскую рукопись. Это последнее обстоятельство имело специально для разведки ту невыгоду, что только эти два лица могли читать японские рукописные документы, какими являлись казенная переписка, частные письма, дневники и т. п., служившие важнейшими документальными данными для определения частей войск противника.

Между строевыми офицерами почти вовсе не было знающих японский язык.

б) китайский язык

Более благоприятно обстояло дело с переводчиками китайского языка, так как число офицеров из Восточного Института, знающих этот язык, было значительно большее. Почти все корпуса имели интеллигентных переводчиков-офицеров или студентов названного института. Кроме того, при строевых частях состояли простые китайцы в качестве переводчиков для сношений с местным населением.

Нельзя не отметить, что этот элемент был малонадежный: были даже неоднократно указания, что через посредство этих последних передавались японцам сведения о наших войсках и кроме того, эти китайцы злоупотребляли нередко своим положением во вред местному населению, что вызывало жалобы и портило наши отношения к нему. Это вполне понятно, так как названная категория переводчиков комплектовалась исключительно из местных китайцев, служивших в мирное время у русских – подрядчиками, приказчиками и т. п. Жалованье им платили от 30 до 70 рублей без лошади.

в) корейский язык

Что касается переводчиков корейского языка, то их было достаточно: 1) потому, что в Корее приходилось действовать незначительному числу войск, и 2) в Южно-Уссурийском крае живут корейцы, русские подданные, которые очень охотно поступали в войска переводчиками.

Лиц, знающих корейский язык письменно, было сравнительно немного.

Но недостаток в ученых переводчиках не ощущался особенно остро, так как несравненно большей части армии вовсе не приходилось действовать в Корее и поэтому сношений с корейским населением и властями почти не было.

г) монгольский язык

Знающих язык литературно, т. е. разбирающих монгольскую письменность, было только двое: студент С-Петербургского Императорского Университета В. Шангин и окончивший Восточный Институт Хионин. Что же касается разговорного языка, то таких переводчиков можно было находить в достаточном количестве между казаками бурятами.

Недостаток лиц, знающих монгольский язык, был менее ощутим, так как нашим войскам мало приходилось иметь дело с монголами.

Нельзя не отметить, что особенно ощущался недостаток в лицах, знающих японский и китайский языки.

Основательное знание японского языка, в особенности умение разбирать японскую рукопись, являлось необходимым условием для разбора японских документов, которые представляли самый ценный материал для разведки.

Между тем таким знатоком японского языка и рукописи, как выше указано, был на все три армии только один – г-н Тихай, великолепно знающий японский язык, знакомый с Японией и с организацией японской армии (как уроженец г. Токио, сын бывшего псаломщика при Посольской церкви).

Г-н Тихай все время находился с начала кампании при штабе Маньчжурской (потом 1-й Маньчжурской) армии, куда и посылались неразобранные рукописные документы из других армий. В начале мая с. г. прибыл в штаб Главнокомандующего второй переводчик японского языка, умеющий разбирать японскую рукопись, служивший переводчиком при нашем консульстве в Чемульпо, бывший лектор Восточного Института, корейский подданный Ханпиль-мень.

Сравнительно небольшое количество офицеров, владеющих китайским языком, затрудняло в высшей степени разведку через китайцев, так как успешно мог вести таковую только офицер, знающий китайский язык.