Инсургент - Вероника Рот
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сразу все Отреченные встают со своих мест под столами и скамейками и начинают продвигаться к выходу. Калеб вытаскивает меня из-под лавки. Я начинаю двигаться к двери.
Затем я что-то замечаю. Резкое движение. Женщина Эрудит поднимает маленький пистолет и направляет его на мужчину в желтой рубашке передо мной. Инстинкт, а не здравый смысл, заставляет меня действовать. Я толкаю мужчину, и пуля летит не в него, не в меня, а в стену.
— Опустите оружие, — говорит Тобиас, указывая револьвером на женщину Эрудита, — Я довольно меткий и готов поспорить, что вы — нет.
Я моргаю несколько раз, чтобы сфокусировать зрение. Питер смотрит на меня. Я только что спасла ему жизнь. Он не благодарит меня, я не признаю его.
Женщина Эрудит бросает оружие. Мы с Питером идем к двери. За нами следует Тобиас так, чтобы держать под прицелом женщину из Эрудиции. В последний момент, пересекая порог, он захлопывает дверь.
И мы все бежим.
Мы толпой бежим по центральному проходу сада. Ночной воздух тяжел как покрывало и пахнет дождем. Выстрелы сопровождают нас. Мы слышим хлопанье дверей машин. Я бегу быстрее, чем обычно, как будто дышу не воздухом, а адреналином. Гудение моторов загоняет меня в гущу деревьев. Тобиас хватает меня за руку.
Мы долго бежим по полю. Машины все приближаются. Прожектора освещают высокие стебли, листья и початки.
— Разделяемся! — кричит кто-то, похожий на Маркуса.
Мы разделяемся и продвигаемся по полю, как бегущая вода. Я хватаю Калеба за руку. Я слышу, как задыхается Сьюзан позади Калеба.
Мы шумим из-за стеблей кукурузы. Тяжелые листья режут щеки и руки. Тобиас отодвигает их плечами. Я слышу тяжелый удар и крик. Крики раздаются со всех сторон — и справа, и слева. Выстрелы. Снова погибают Отреченные, как тогда, когда я притворилась, что на меня действует моделирование. И все, что я делаю, это бегу.
Наконец, мы достигаем забора. Тобиас бежит вдоль ограждения, толкая его, пока не находит лазейку. Он держит цепь, чтобы я, Калеб и Сьюзан смогли пробраться. Прежде, чем мы возобновляем бег, я оглядываюсь на поле. Я вижу, как удаленные огни приближаются. Но ничего не слышу.
— Где остальные? — шепчет Сьюзан.
— Их больше нет, — говорю я.
Сьюзен всхлипывает. Тобиас грубо притягивает меня к себе и движется вперед. Мое лицо горит от порезов, но я не плачу. Смерть Отреченных вызывает чувство вины, которое я не могу себе позволить.
Мы держимся в стороне от грязной дороги, по которой Эрудиты и Бесстрашные добирались до Дружелюбных, ориентируясь по железнодорожным путям, ведущим в город. Здесь нельзя спрятаться, так как нет ни деревьев, ни зданий, но нам это безразлично. Эрудиты не смогут ехать через забор, и им понадобиться время, чтобы добраться до ворот.
— Я должна… остановиться… — говорит Сьюзан откуда-то из темноты позади меня.
Мы останавливаемся. Сьюзан падает на землю, плача, и Калеб приседает рядом с ней. Тобиас и я смотрим на город, который до сих пор освещен, ведь нет еще и полуночи. Я хочу почувствовать что-нибудь. Страх, гнев, горе. Но не могу. Все, что я чувствую — это необходимость двигаться дальше.
Тобиас поворачивается ко мне.
— Что это было, Трис? — спрашивает он.
— Что? — говорю я и мне стыдно из-за того, как слабо звучит мой голос. Я не знаю, говорит ли он о Питере или о том, что было до этого, или еще о чем-то.
— Ты застыла! Кто-то был готов убить тебя, а ты просто сидела там, — теперь он кричит. — Я считал, что могу положиться на тебя, по крайней мере в том, чтобы сохранить твою собственную жизнь!
— Эй! — говорит Калеб. — Дай ей отдохнуть, хорошо?
— Нет, — говорит Тобиас, глядя на меня. — Ей не нужен отдых, — его голос смягчается. — Что случилось?
Он по-прежнему считает, что я сильная. Достаточно сильная, чтобы остаться без сочувствия. Раньше я думала, что он прав, но теперь я не уверена. Я прочищаю горло.
— Я запаниковала, — говорю я. — Этого больше не повторится.
Он выгибает бровь.
— Этого не будет, — говорю я снова, на этот раз громче.
— Хорошо, — он выглядит убежденным. — Мы должны найти укрытие. Они перегруппируются и начнут поиски.
— Ты думаешь, им есть до нас хоть какое-то дело? — говорю я.
— До нас, да, — говорит он. — Возможно, мы единственные, кто их действительно интересует, кроме Маркуса, который, скорее всего, мертв.
Не знаю, что ожидала услышать в его голосе — облегчение? Скорее всего, ведь Маркус был угрозой. Или боль и печаль, ведь Маркус был его отцом, а грусть не дружит со здравым смыслом. Но он просто констатирует факт, как если бы речь шла о маршруте движения или времени суток.
— Тобиас… — я начинаю говорить, но понимаю, что не имею понятия, как продолжить.
— Пора, — говорит Тобиас через плечо.
Калеб уговаривает Сьюзан встать на ноги. Она движется лишь благодаря его помощи: он поддерживает ее за спину, помогая идти вперед.
До сих пор я не осознавала, что после инициации Бесстрашных приобрела очень важный навык: умение выживать.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Перевод: Ника Аккалаева, Маренич Екатерина, Катерина Мячина, Мартин Анна, Воробьева Галина
Редактура: Юлия Исаева, allacrimo, Любовь Макарова, Индиль, Denny Jaeger (Александра)
Мы решаем идти в город вдоль железной дороги, потому что никто из нас не ориентируется достаточно хорошо. Я иду по рельсам, Тобиас шагает с краю, иногда покачиваясь, а Калеб и Сьюзен плетутся за нами. Я дергаюсь, напрягаясь из-за каждого звука, пока не осознаю, что это ветер или стук обуви Тобиаса о рельсы. Лучше бы мы опять бежали, но сейчас даже такая скорость, это подвиг для моих ног.
Затем я слышу тихий скрип от рельсов.
Закрывая глаза, я сгибаюсь вниз и прижимаю ладони к рельсам, чтобы сосредоточиться на холодном металле под моими пальцами. Кажется, что по моему телу проходит ток. Я смотрю на дорогу и не вижу свет от поезда, но это ничего не значит. Возможно, поезд едет без фар и гудков, возвещающих о прибытии.
Вдалеке я вижу проблеск небольшого вагона, он стремительно приближается.
— Он приближается, — говорю я. Так сложно встать на ноги, когда все, чего я хочу, это сесть и отдохнуть, но я встаю и отряхиваю руки о джинсы. — Думаю, нам следует напасть на него.
— Даже если им управляют Эрудиты? — спрашивает Калеб.
— Если Эрудиты управляют поездом, то они направляются на территорию Дружелюбных, чтобы найти нас, — говорит Тобиас. — Думаю, что стоит рискнуть. Мы сможем спрятаться в городе. Если мы останемся здесь, то они точно найдут нас.
Мы все уходим с путей. Калеб проводит инструктаж со Сьюзен, подробно объясняя, как забраться на движущийся поезд. Я наблюдаю за первым приближающимся вагоном: слушаю его ритмичные удары о пути, шорох металлических колес о железные рельсы.
Когда первый вагон проезжает мимо, я начинаю бежать. Я не обращаю внимание на жжение в ногах. Калеб помогает Сьюзен забраться в вагон, затем прыгает сам. Я делаю быстрый вдох и забрасываю свое тело вправо, стукаюсь об пол вагона, мои ноги болтаются снаружи. Калеб хватает мою левую руку и затаскивает меня внутрь. Тобиас держится за ручку, чтобы подтянуться.
Я смотрю вверх и перестаю дышать.
Глаза сверкают в темноте. Темные фигуры, которых намного больше, чем нас.
Афракционеры.
В вагоне свистит ветер. Все на ногах и вооружены, кроме меня и Сьюзен, у нас нет оружия. Афракционер с повязкой на глазу наставил ружье на Тобиаса. Интересно, где он его взял?
Рядом с ним пожилая женщина с ножом, который используют для резки хлеба. За ним кто-то еще держит доску с торчащим в ней гвоздем.
— Никогда еще не видела вооруженных Дружелюбных, — говорит женщина-афракционер, держащая нож.
Мужчина с ружьем выглядит знакомым. Он носит разноцветную порванную одежду — черную футболку с рваной курткой Отреченных, голубые джинсы с красными заплатками, коричневые ботинки. На этих людях представлена одежда всех фракций — черные брюки Искренних с черными футболками Бесстрашных, желтые платья с голубыми толстовками на них. Большая часть вещей порвана, но есть и целые. Думаю, краденные.
— Они не из Дружелюбия, — говорит человек с ружьем. — Они из Бесстрашия.
Затем я узнаю его: это Эдвард, парень, который оставил Бесстрашных после того, как Питер напал на него с ножом для масла. Вот почему у него повязка.
Я помню, как держала его голову, когда он кричал на полу, я убирала за ним кровь.
— Здравствуй, Эдвард, — говорю я.
Он склоняет голову ко мне, но не опускает пистолет.
— Трис.
— Кем бы вы ни были, — говорит женщина. — Вы должны убраться с этого поезда, если хотите остаться в живых.
— Пожалуйста, — говорит Сьюзен, ее губы дрожат. Ее глаза наполняются слезами. — Мы убегали… а остальные мертвы. Я не могу… — Она снова начинает рыдать. — Не думаю, что смогу продолжать идти, я…