Муданжские зарисовки - Юлия Борисовна Жукова

Хос огляделся и поднял оставшиеся углы одеяла. Щенки ползали под тряпкой и попискивали. Точнее, уже не совсем ползали, но ходили смешно, с трудом держа равновесие.

— Они ко мне подлезли спать, — пояснил Хос. — Надо улетать быстро.

Байч-Харах оглянулся. Хос проследил за его взглядом и приуныл: инженеры разбрелись по степи ровно в той стороне, откуда донёсся вопль. Даже если подбирать их по одному на унгуце, можно не успеть, а люди же ещё тупят по-страшному и не бросают всё, когда опасность, если специально не обучены. Эти не обучены.

Вопль повторился, и щенки дружно завыли своими комариными голосками в ответ. Хосу ничего не оставалось. Он вырвал у Байч-Хараха одеяло, сгрёб на него щенков, перекинулся и, ухватив получившийся мешок за горлышко, помчался в степь.

— Хос! Он тебя не подерёт? — крикнул вдогонку Байч-Харах. Ну и что Хос бы ему ответил? Даже если бы мог, в кошачьей-то форме.

Он пролетел мимо инженеров и погнал дальше, рассчитывая отнести щенков на половину расстояния, чтобы шакал нашёл их раньше, чем людей. Но проблема с шакалами была в том, что они, в отличие от котов, могли объединяться в стаи. Поэтому едва Хос миновал последнего мужика, как на его пути вырос сгорбленный рычащий хищник, сверкающий зубами, как спелыми зёрнами в колосе.

Хос затормозил и бросил одеяло, отвернув один угол, чтобы щенков стало видно. После этого он медленно попятился. Плюс шакала был в том, что он намного меньше взрослого кота. Но минус, опять же, в том, что шакалов тут могло быть штук пять, и все заодно.

Шакал наступал. Хос пятился. Надо было выиграть время, пока Байч-Харах загонит всех людей в унгуц. После этого можно было попробовать убежать. Хос не знал, догонит его шакал или нет. Скорее да: Хос уже давно охотился только ради забавы и перестал выжимать из своего тела все его силы, чтобы нагнать особо увёртливую дичь.

Попятившись ещё на два шага, Хос рискнул и перекинулся. Шакал застыл в недоумении. Друг с другом бронианы дрались редко, но уж если дрались, то не в человечьей форме — у неё и шкура тоньше, и зубы мельче.

— Говорить, — просипел Хос, изо всех сил надеясь, что этот шакал понимает по-человечески хоть сколько-то, потому что языка шакалов Хос не знал. — Говорить.

Шакал порычал ещё, подошёл ближе к щенкам и принюхался. Потом сел и наконец обернулся.

В человеческой форме он оказался мелким молодым парнем с выгоревшими волосами, в драной бывшей синей майке и джинсовых шортах, наверняка украденных у кого-то с бельевой верёвки — слишком они были целыми для выброшенных.

— Зачем обидел? — рявкнул шакал высоким, ломающимся голосом.

— Не обижал, — раздул ноздри Хос. — Спал. Сами пришли.

Он знал, что этого недостаточно, потому что щенки вопили, а значит, всё-таки обидел. Но он не знал, поверит ли шакал, если Хос скажет, что они просто испугались, когда он фыркнул.

— Прижал случайно, — соврал он. Врать его учил Мангуст, так что Хос делал это профессионально: уши не прижимал, глаза не жмурил.

Шакал медленно присел, протянул руку и ощупал каждого щенка, не сводя взгляда с Хоса.

— Шкура холодная, — наконец сказал он. — Рыл нору?

Хос мотнул головой. Шакал, должно быть, решил, что Хос спал под землёй.

— Тряпка сама холодная, — сказал он. — Человеческая. Бери. Года два будет холодная, если не мочить.

Во всяком случае, обычно человеческие штуки работали именно так.

Тут из травы вынырнул второй оскал, а за ним и шакал, но, увидев своего приятеля в человеческой форме, притормозил. Они обменялись кратким перерыкиванием и поскуливанием. Новый шакал принюхался в сторону Хоса и затряс ушами.

— Ты с людьми, — перевёл первый. — Зачем здесь?

— Строить что-то хотят, — пояснил Хос. — Ищут место, чтобы никого не обидеть.

Шакалы зафыркали и по очереди глянули поверх головы Хоса туда, где люди, надо надеяться, убирались в унгуц.

— Завтра приходи, — сказал первый. — Позовём старшего, с ним говори.

Хос неслышно выдохнул.

— Старший человек будет говорить, — сообщил он, чтобы это не оказалось неожиданностью.

— Не кот? — сощурился шакал.

— Старший кот далеко, — объяснил Хос. — Я за него. Чтобы… — он замялся, подбирая слова, понятные шакалам. — Чтобы люди не обидели нас. Наших. Ваших.

Для убедительности он кивнул на щенков.

— Наших, — повторил шакал и снова принюхался. — Наш кот.

— Наш шакал, — сообразил сказать Хос.

Они оба кивнули. Первый неловко свернул одеяло, повалив щенков, обернулся, и они с приятелем понесли свёрток прочь за концы. Хос ещё посидел, переводя дух, а потом как был, в человеческой форме поплёлся обратно к людям. Вот так и становятся шакалами.

Черёмуха

Сегодня был выходной, и это означало неминуемый визит Шёлковой.

Конечно, Арай не каждый выходной подвергалась её набегу, но у Исара наклёвывался солидный заказ, и надо было разведать ситуацию. Арай была рада помочь мужу, но предвкушения ей это не добавляло.

К счастью, Шёлковая собиралась прийти только на обед, и до тех пор оставалась ещё куча времени. Арай решительно втряхнула себя в одежду и выволокла на улицу, чтобы не просидеть вообще весь день в четырёх стенах и унылом ожидании. Позавтракать можно было и на рынке.

Арай прошлась по рядам и набрала фруктов и сыров. Раньше она бы съела всё как есть, но теперь, отягчённая двумя годами целительского учения, протёрла фрукты спиртовой салфеткой. Арай не любила есть сидя — по крайней мере, вне дома. Когда сидишь, обязательно кто-нибудь прикопается, а ты и уйти не можешь. Поэтому за завтраком она прогулялась по рядам, приценилась к украшениям для дома, которые ей самой было некогда плести, прикупила пару блокнотов, чтобы делать анатомические наброски, а то нынешний уже почти кончился.

Доедая последний фрукт, она подошла к лотку на самом краю рынка. Там стояли какие-то склянки, но внимание Арай привлекли не они, а девушка за прилавком.

Собственно, сам факт, что за прилавком стояла девушка.

Нет, женщины на рынке иногда торговали — подменяли заболевших мужей, или сами вдовые, или кому не нашлось мужа. Но перед Арай стояла молодая симпатичная девица. Мужики из соседних палаток присвистывали и посмеивались, отчего девица краснела и таращилась в землю, не видя покупателей.

— Здорова будь, — осторожно сказала Арай, заглядывая девице в лицо и пытаясь разгадать загадку. — У тебя… всё хорошо?

Мало ли, может, отец умер недавно или… Или как у самой Арай.

— Всё отлично, — напряжённым голосом сказала девица, выныривая из мехового воротника. — Не желаете ли купить духи?

Только сейчас Арай обратила внимание, что за склянки на лотке. Парфюмерные пробники. Она бездумно открыла парочку и понюхала. Ничего так, запах не резкий, цветочный, почему бы и нет. Но девица её всё-таки смущала.

— Послушай, — тихо сказала Арай, прикрывая рот рукой с флаконом, как будто нюхает. — Если у тебя проблемы в семье, я могу помочь. У меня тоже так было.

Девица сжала зубы и выглядела на грани истерики.

— У меня всё хорошо. Правда.

Арай, должно быть, смотрела скептично, потому что девица продолжила:

— Я просто продаю духи. Я их сама делаю. Мне нравится делать духи. Почему я не могу получать за это деньги⁈

Арай закрыла пробник и взяла другой, задумавшись.

— И как, покупают?

Девица ничего не ответила, но по тому, как у неё поджались губы и заблестели глаза, Арай догадалась, что не очень-то. Ну какой мужик будет покупать духи своей жене у какой-то зашуганной девки с лотка? За такими вещами ходят в шикарный магазин, и там чтобы коробочка красивая была, освещение особое, хозяйка-красавица в шелках… Эта бы неплохо смотрелась, кстати, но только не в шубе посреди базара. Вот если её привести на какую-нибудь женскую встречу…

И тут Арай вспомнила про Шёлковую.

— У меня есть предложение, — сказала она. — Ко мне сегодня в гости придёт одна прилипала. Составь мне компанию за обедом, чтобы не так паскудно было, а я и сама у тебя что-нибудь куплю, и ей продам.

Девица поняла сильно не сразу. Но через полчаса Арай всё-таки попросила проходящего мимо молодчика донести сложенный прилавок до её дома.

Парфюмерша, вынутая из шубы, оказалась не тощей и достойно одетой.