Портрет любимого - Кэтрин Джордж

– Да, я бы лучше поела здесь, одна.

– Почему?

Она подняла бровь:

– Вы оскорбили меня, мистер Андреадис.

– Я был в шоке, увидев вас в руках Милоса, – сказал он резко. – Думал, что вы пострадали…

– Нет, – поправила его Изабель. – Вы думали, что я нарочно подстроила это падение, хотела, чтобы он меня поднял.

– Если только на секунду… – Он улыбнулся. – Я прощен?

– Да, – кивнула она.

– Тогда поужинаете со мной?

– Нет, спасибо.

К недовольству Изабель, Лукас пододвинул стул и сел:

– Тогда я тоже буду ужинать здесь.

– Элени не одобрит этого, – бросила она раздраженно.

– Тогда выходите ко мне на террасу. – Он помолчал. – Я приношу извинения, Изабель. Просто я разозлился, когда увидел вас в объятиях Милоса.

– Какая глупость, – сказала она с презрением. – Милос просто добр ко мне.

– И тем не менее постарайтесь пресекать такую его доброту в будущем!

Изабель свирепо взглянула на него:

– Я приложу все усилия, чтобы ни ему, ни вам, мистер Андреадис, не пришлось больше поднимать меня.

Лукас сверкнул глазами:

– Держать вас на руках – огромное удовольствие, Изабель. Хотя вы и дали ясно понять, что это удовольствие не взаимно. – Он улыбнулся. – Поужинайте со мной сегодня. В противном случае бедной Элени придется подавать еду в двух местах. Точнее, в трех, если считать ее ужин со Спиро.

Изабель сдалась, побежденная. Элени была так добра, что нечестно было добавлять ей работы. К тому же Лукас скоро уедет. Даже если он вскоре вернется на Чирос, она уже будет жить в коттедже, а не на вилле.

– Ну хорошо, – сказала она наконец. – Но только ради Элени.

Лукас победоносно улыбнулся:

– Отлично. Отдыхайте пока. Я зайду за вами позже.

Оставшись снова одна, Изабель погрузилась в свои мысли, устремив взгляд через открытые двери на залитый солнцем сад. Лукас проявлял признаки, которые вызывали ее опасения. Конечно, он был привлекательным мужчиной, но она не собиралась завязывать какие-то отношения ни с ним, ни с кем-то еще. Как хорошо, что Лукас уезжает завтра! То, что в данное время в ее жизни не было места мужчинам, было ее добровольным выбором.

Изабель все бы отдала, чтобы вымыть сейчас голову, но ограничилась тем, что усердно поработала щеткой для волос и нанесла тени для век и маскирующий крем, который чудесным образом скрыл ее бледнеющие синяки. К ее удивлению, голова у нее прошла, лодыжка болела меньше. По крайней мере, по комнате она могла передвигаться.

Выйдя к обеденному столу, Лукас, который был совершенно неотразим в темных льняных брюках и розовой рубашке, удивленно поднял брови:

– Я пришел в вашу комнату, но моя маленькая птичка уже улетела.

Изабель победно улыбнулась:

– Мне надо тренироваться.

– Но вы лишили меня удовольствия нести вас, – сказал он и сел рядом с ней. – Как голова? Лучше?

– Постучите по дереву, – сказала она, постучав по столу. – Похоже, прошла.

– Отлично. В таком случае, может, бокал вина? Местное, но мне кажется, вам понравится.

– С удовольствием. Спасибо.

– Спасибо вам, за то, что составили мне компанию.

Она с тревогой взглянула на него из-под опущенных ресниц. Ее насторожил льстивый тон Лукаса Андреадиса. С чего такая перемена? Она подняла свой бокал.

– Вы скоро уезжаете, так что давайте проведем этот вечер в дружеском общении.

В ответ Лукас поднял свой бокал:

– Мы, конечно, с удовольствием проведем вместе этот вечер, но я вернусь до вашего отъезда.

– Правда? А я подумала, что вы будете слишком заняты своим новым детищем.

– У меня работают умные люди, которые более чем способны поддерживать работающий механизм в мое отсутствие. – Лукас отпил вина. – Даже «Эр Чирос», мое новое детище, какое-то время может обойтись без меня. Так что, – добавил он, – если у вас возникнут какие-то проблемы, только позвоните – и я смогу организовать любую помощь. Ну а если вы почувствуете себя плохо, скажите Спиро, и он немедленно свяжется с доктором Ригой.

– Я уверена, что с этого момента у меня все будет хорошо. Но я благодарна за вашу заботу.

– Вы очень высоко цените свою независимость. Неужели в вашей жизни нет вообще никакого мужчины, Изабель?

Ее глаза потемнели.

– Нет.

Он покачал головой:

– Удивительно. Почему так?

Изабель пожала плечами:

– Потому что я не встретила в последнее время ни одного более или менее подходящего мужчины.

У Лукаса брови поползли вверх.

– Любовник должен быть больше чем просто подходящий. Неужели вы никогда не встречали человека, при виде которого у вас учащенно билось сердце?

– У меня были отношения… с одним человеком… совсем недавно, – призналась она.

Он ждал продолжения, но Изабель просто пила вино. Лукас обескураженно посмотрел на нее:

– Так что случилось?

– Мы разорвали отношения в связи с… непреодолимыми разногласиями. – Она пожала плечами. – Я хотела дружбы с ним. А его интересовало только то, как я выгляжу. Он не мог разглядеть за моей внешностью ни личности, ни, как я надеюсь, ума.

– Разве человека не могут привлекать одновременно и внешний вид, и ум?

– Такое бывает очень редко, к сожалению.

Лукас подвинул к ней тарелку с оливками:

– Вам надо хорошо есть, чтобы набраться сил. Вы слишком худенькая, Изабель…

– Уверена, что вас этот факт должен был только порадовать, когда вам пришлось таскать меня на руках!

– Что правда, то правда. Большинство из моих знакомых женщин отличаются пышным телосложением, – признался Лукас и улыбнулся: – В Афинах я буду представлять, как вы сидите тут и едите в одиночестве…

Изабель покачала головой:

– Вы будете слишком заняты.

– Не настолько, чтобы не думать о вас, Изабель, – произнес он. Его глаза под тяжелыми веками сверкнули.

– Потрясающе! – воскликнула она, удивленно качая головой. – Насколько вы отличаетесь от того человека, который пришел в бешенство, найдя меня на своем пляже! – Она с любопытством взглянула на него. – А что бы вы сделали, если бы нашли меня просто загорающей без разрешения на вашем пляже?

– Обычно я отчитываю такого человека, после чего быстро выпроваживаю обратно в гавань. – Он задумчиво взглянул на нее. – Я думаю, что поступил бы точно так же и с вами, но сейчас это очень трудно представить…

Изабель устремила взгляд на свой бокал. Если она не ошибалась, Лукас действительно подавал признаки того, что воображал ее одной из своих подруг «для ночных утех». А поскольку он спас ее на пляже и принес в свой дом, вероятно, считал, что имел право надеяться на это.