Сложение волн - Рустам Ибрагимбеков

Тут Муртуз усилием воли переключился на дела, которые предстояло провернуть завтра. Прежде всего надо будет нажать на министерство — приказ о приватизации никто не отменял, и они должны вытащить его из ящика. Не мешает встретиться с внуком библиотекарши и дать ему несколько тысяч (не пятьдесят, конечно, как он собирался раньше, пока был жив Академик), чтобы задобрить старуху — все же всю жизнь командовала этой библиотекой. Планируя завтрашний день, Муртуз еще раз позвонил сыну, но допрос все еще продолжался.

Было полное ощущение, что его хотят взять на работу в какое-то секретное ведомство. Следователь прокуратуры, в котором легко было узнать сына Муртуза, — те же тяжелые надбровные дуги, надежно защищающие глаза от внешних ударов, те же широкие, покатые плечи и та же фамилия; в отличие от милицейских дознавателей он перед началом допроса представился — задал ему десятки вопросов, которые никакого отношения к расследуемому делу не имели. Какого он года? Где родился? Кто родители? Где они появились на свет? Где учились? Где работали? Есть ли другие близкие родственники? Где и кем работают? Откуда родом?

Эти данные следователь сразу же куда-то сообщал по телефону и продолжал задавать все новые и новые вопросы. Когда и при каких обстоятельствах он познакомился с академиком Асадовым? Характер отношений? Как часто встречались? Сотрудничали ли в общественных делах? Что он знает об антикоррупционной деятельности Академика? Отношение к религии, к мусульманским сектам, в частности, к ваххабитам? Были ли с ними какие-либо контакты?

Вопросы по существу начались далеко за полночь, когда сына Муртуза заменил басистый, обильно потеющий и часто вытирающийся бумажной салфеткой толстяк в черной тенниске.

— Расскажите о причине вашего конфликта.

— С кем?

— С академиком Асадовым.

— У нас не было конфликта.

— И вы сами, и работник бара показали, что к концу вашей встречи в пивном баре у вас возник спор.

— Спор — это не конфликт.

— Не придирайтесь к словам. Из-за чего вы поспорили?

— Это долгая история.

— Я никуда не спешу.

— Он считал, что я неправильно живу.

— Что конкретно он вам сказал?

— Он был недоволен тем, что я работаю не по специальности и не участвую в общественно-политической жизни страны.

— И все?

— Да.

— Вы брали у него деньги в долг?

— Нет.

— У вас были общие знакомые женского пола?

— Нет.

— Почему вы оставили его в баре и ушли один?

— Мы попрощались, и я ушел.

— Он вышел сразу после вас и пошел к своей машине. Но вы не остановили его?

— Да.

— И он не счел нужным с вами попрощаться?

— Мы уже попрощались.

— Сколько лет вы дружили?

— Много. Если это можно назвать дружбой.

— Вы были достаточно близки, чтобы при значительной разнице в возрасте и в положении запросто позвонить ему и пригласить в пивной бар?

— Бар выбрал он.

— Но предложили встретиться вы?

— Да.

— И позвонили ему вы?

— Да.

— Почему именно сегодня?

— У меня освободился вечер.

— Во сколько вы ему позвонили?

— Примерно в шесть часов.

— А встретились в семь тридцать… Причина встречи?

— Просто хотели посидеть, поговорить. Без всяких причин.

— Но почему-то поругались.

— Я уже сказал — мы не ругались.

— Слушайте, перестаньте морочить голову! Вы вдумайтесь в то, что говорите. В шесть часов вы позвонили, по вашим словам, не другу, не родственнику, не сослуживцу, а так, просто знакомому. И этот знакомый, выдающийся ученый и общественный деятель, сразу же выехал по вашему звонку из дома, без охраны. Вы встретились в сомнительном пивном баре, выпили, по вашим словам, три бутылки водки…

— Это легко проверить.

— Между вами возник спор, вы расстались, не пожав друг другу руку на прощанье. Правильно я излагаю события?

— Да. Примерно. Там еще к нам пристал один парень.

— К парню мы еще вернемся… Вы расстались, и на ваших глазах его убили. Но вы уверяете, что не видели лица убийцы.

— Их было двое.

— Вы запомнили второго?

— Нет.

— Зачем же вы о нем упомянули? Это что-то меняет в моем, а вернее, в вашем рассказе?

— Нет.

Следователь несколько раз прогнулся в пояснице и вернулся в прежнее положение, прислонив брюшко к краю стола.

— А теперь я расскажу вам, как все было на самом деле.

Эльдар пожал плечами, но поймал себя на том, что версия следователя ему интересна.

— Я восстановлю подлинную картину, и, если вы умный человек, а я в этом не сомневаюсь, вы не станете опровергать мою правоту. Мы запишем все, как было на самом деле, и вы подпишете новый протокол. Если же вы глупый человек, в чем я сомневаюсь, вы откажетесь это сделать. И тогда придется вас заставить. В любом случае, вы рано или поздно его подпишете. Можете в этом не сомневаться. Не было еще случая в моей практике, чтобы такое произошло, — Толстяк выдержал паузу, чтобы дать Эльдару возможность осознать услышанное…

Эльдар не заставил ждать с ответом:

— Ничего, кроме того, что я уже сказал, я не подпишу.

Следователь пропустил эту негромко произнесенную реплику мимо ушей.

— Итак, начинаю. Вы позвонили Академику по поручению заказчика и заставили, подчеркиваю: заставили его согласиться на встречу с вами. Во время переговоров в баре к вам подошел ваш сообщник, но ни ему, ни вам не удалось добиться от Академика того, из-за чего была назначена встреча. Не получив нужного результата, вы вынуждены были расстаться со своей жертвой. А на улице ваш сообщник, которого вы прикрывали со стороны бара, совершил подготовленное заранее убийство. Владелец бара вышел из помещения после вас, узнал в убийце парня, который подходил к вашему столу, вы же, находясь на более близком расстоянии, не узнали его. Владелец ресторана запомнил номер машины, на которой исполнители убийства уехали, вы же утверждаете, что даже не заметили их машину, находящуюся от вас в нескольких метрах. Как это можно объяснить? Ответ один: вы делаете все, чтобы помешать установить ваших сообщников. Кстати, и владелец бара, и официанты, и еще кое-кто в своих показаниях подтвердили эту, подлинную версию произошедших событий. В связи с этим у меня к вам три вопроса. Первый — от кого вы получили приказ или предложение вынудить Академика на эту встречу? Второй вопрос: что вы от него требовали при встрече в баре? Третий: был бы он убит, если бы согласился на ваше предложение или убийство произошло бы в любом случае?

Определенная логика в версии следователя была, и звучала она убедительнее того, что произошло на самом деле, и Эльдар сказал об этом:

— Все, что вы сказали, звучит вполне правдоподобно, но не имеет никакого отношения к реальности. Каких-либо поручений ни от кого я не получал, никаких требований Академику не предъявлял и парня, подошедшего к нашему столу, увидел впервые. Так же, как и другого. И кто из них нанес удары ножом, не видел.

— Вы все это уже говорили.

Без стука в кабинет вошел очкастый сотрудник, которого Эльдар раньше не видел. Нагнувшись к толстяку, он что-то шепнул на ухо и ушел.

— Ваши анкетные данные проверены и подтвердились. Жаль, что вы отвергаете мою версию. Мы встретимся завтра утром.

За ночь Эльдар трижды терял сознание. Сперва его били, стараясь не попадать по лицу — двое держали за руки, вывернув их за спину, а двое наносили удары по очереди, меняясь, когда уставали. Потом они накинули ему на голову полосатый полиэтиленовый мешок. Сквозь прозрачную часть мешка он видел смутные очертания полицейских, один из них пил чай, а трое других тихо переговаривались, ожидая, когда он начнет задыхаться. Мешок был стянут тонким шнурком под подбородком, чтобы не пропускал воздуха. Даже глубоко под водой не возникало такое удушливое состояние, как в этом полосатом мешке. Эльдар заметался в руках полицейских, втягивая в себя выдохнутый и утративший кислород воздух. Он где-то читал, что клетки мозга, не получающие кислород в достаточном количестве, начинают умирать. И это вскоре подтвердилось — он потерял сознание.

К этому времени откуда-то принесли электрический прибор с длинным металлическим щупом. Эльдар очнулся от резкой боли в паху, к которому был поднесен искрящийся раскаленный щуп; боль волной понеслась к голове…

Прежде чем накинуть мешок второй раз, к Эльдару пододвинули ручку и новый вариант протокола. Немного подождав и убедившись в том, что он своего решения не изменил, они приступили ко второму туру пыток.

На рассвете, к окончанию третьего тура, появился следователь; Эльдара подняли с пола и посадили на стул. Два полицейских придерживали его с двух сторон, не давая упасть. Следователь беседовал с ним так же вежливо, как и ночью.

— Послушайте моего совета, — протокол лежал на столе между ними, на равном расстоянии. — Вам нужно ответить всего на три вопроса. И ваши мучения закончатся. Поймите, вы обречены в любом случае. На суде вам дадут от десяти до пятнадцати лет, независимо от того, признаете вы свою вину или нет. Улик достаточно и без вашего признания. Можете и дальше изображать из себя Зою Космодемьянскую, но учтите: по вашей вине убит выдающийся человек. Вы сами не отрицаете, что вытащили его из дома без охраны. Вы утверждаете, что сделали это неумышленно, но это слова, а следствие имеет доказательства того, что это — политический заговор. Факты свидетельствуют, что вы выполняли поручение одной из ваххабитских организаций, против влияния которой боролся убитый. Удивительно, что человек вашего менталитета связался с террористами-мусульманами. Хотя, должен сказать, интеллигенция все чаще и чаще сотрудничает с религиозными фанатиками.