Много добра, мало зла. Китайская проза конца ХХ – начала ХХI века - Коллектив авторов

– Шеф, но откуда нам знать, есть у него СПИД иди нет? Ведь такой скот похотливый, разъезжает по разным странам, поди узнай, намотал он что или нет, мы же гарантировать не можем, – распереживался Хэ Жэньцзи.

– А ты на словах от своего имени заверь. Слова, они слова и есть, чего бояться-то, у тебя ведь с ней отношений, наверное, не было! Выяснится, что СПИД есть, отступимся, найдем другой подход, а нет – так и будем действовать. Видеть ничего не видели, а бывает ли такая удача, что ей привалила, – это ж все равно что мертвому из могилы выкарабкаться, – стоит ей рисковать или не стоит – нас не касается. Мы на это дело поставили, авось и выгорит, выбора у нас нет. – И я похлопал его по плечу: – Хэ Жэньцзи, женщин вокруг полно, смотри не втюрься.

– Такого нет, шеф, с Сяо Чжан лишь познакомился, и все. Все устрою, не беспокойся. – Увидев, что я вон уже как заговорил, он понял, что и ему отступать некуда.

Вопрос вроде обсудили до конца. Но Хэ Жэньцзи, похоже, ушел с тяжелым сердцем. Видать, что-то с Сяо Чжан у него было, но по сравнению с тем, будет ли процветать или нет компания, эти отношения сущий пустяк. Когда я об этом подумал, как раз позвонил Хэ Жэньцзи:

– Шеф, вот еще что: этот эксперт-геолог Фан Ян уже уехал в командировку, говорит, сначала проконсультируется во Всекитайском управлении земельных угодий и добычи полезных ископаемых. Слышал от человека, с которым проводил геологические изыскания в Тибете, что тот находил подобные камни, когда работал в Цинхае[22]. Сегодня Фан Ян уже улетел в Чэнду[23], а завтра летит в Синин. Будут новости, срочно передаст.

Наверное, Хэ Жэньцзи еще в лифте, сигнал не совсем четкий. Почему он не вернулся, чтобы сказать об этом? Скорее всего, это еще одно доказательство, что с Сяо Чжан у него и впрямь что-то было. Ну и славно! Пусть помучается! Муки муками, а дело делом. Этим Хэ Жэньцзи и отличается. Это я очень ценю.

Через двадцать минут снова позвонил, уже встретился с начальником уезда и партсекретарем уезда А. На своем джипе «мицубиси» проехался по нескольким городкам уезда. Условия не сказать чтобы хорошие, но руководители уезда заявили, что, если компания инвестирует средства, будет осуществляться всемерная координация. По общенациональной классификации уезд считается бедным, на этом основании они специально создали управление по привлечению инвестиций и якобы могут использовать наши будущие вложения по данному проекту для обращения за кредитом в государственный фонд борьбы с бедностью. Обязуются передать на выбор земли тридцати населенных пунктов уезда.

Лишний раз убедился, что у Хэ Жэньцзи с Сяо Чжан что-то было. Иначе разве он уехал бы из главного офиса, когда мы еще не все обговорили? Про себя я тоже переживал. Однажды видел Сяо Чжан, когда она приходила в компанию. Хэ Жэньцзи весь сиял, представляя ее, мол, прима ансамбля песни и пляски. Тогда я понятия не имел, кто она такая, а про себя подумал: «Мало ли прим в ансамблях песни и пляски?». Красивая – да, особенно фигура, просто обольстительница. Осиная талия, зад вздымается, круглый, пышный, на Востоке женщины с такой фигурой редкость. Я тогда даже засомневался: не полукровка ли она? С таким милым лицом, ну прямо молодая уйгурская красавица из Синьцзяна – просто природная красота. В таких влюбляются с первого взгляда. Эх, Хэ Жэньцзи, мучаешь ты себя, даже немного жалко стало.

Этого начальника уезда А я видел, зовут его вроде бы Се Цзялу. Тридцать с небольшим, из тех, у кого руки чешутся что-нибудь сделать. Партсекретаря зовут Ли Те, он постарше, лет пятьдесят. Говорят, стреляный воробей, с ним так просто не поладишь. К счастью, он земляк моего однополчанина Гун Цичжи, теперешнего замначальника городского управления общественной безопасности. Однажды, наведавшись в уездный город, Гун Цичжи закатил ему банкет, в общем, пообщались. Хоть уезд А и считается бедным, по сравнению с остальными уездами подобной классификации за последние несколько лет дела у них идут довольно неплохо. Начальник уезда с партсекретарем действуют сплоченно, и после нескольких лет хозяйствования, как ни странно, покончили с нищетой. В прошлом году в провинции собирались вывести уезд из числа бедных, об этом мне нечаянно проговорился заместитель секретаря провинциального правительства Лу Дэ. Новость чрезвычайно важная, я тут же сообщил об этом по телефону уездному партсекретарю, и сразу же забыл про эту мимолетную услугу. Совершенно не думал – на пользу это или нет. Кто знал, что через год придется реализовывать у них проект по развитию базы экологически чистых продуктов. Ведь как удачно, похоже, постоянно оказывать мимолетные услуги – штука полезная: а ну как попадешь в самую точку? Когда имеется такая основа, с первых слов возникает взаимное доверие. По раскрытой мной информации он уже понял, что я здесь не случайно, и прощупывать меня не нужно. Но и для уезда А эта информация чрезвычайно важна: шутка ли, не станет же бедный уезд упускать такую льготную политику! Недавно на собрании руководства уезда они приняли решение направить Се Цзялу в провинциальный центр. Ведь нельзя допустить, чтобы с уезда сняли ярлык бедного. По крайней мере, участники этого заседания посчитали, что так не годится. Еще им хотелось, чтобы о них, как о бедном уезде, побольше писали в газетах. Се Цзялу несколько месяцев обивал пороги в провинциальном центре и в конце концов добился отсрочки снятия этого статуса. Конечно, я тоже наставлял его, что и как делать. Для уезда это было грандиозное событие, а раз грандиозное событие, значит, нужно отметить, и если бы руководство уезда отметило это в своем кругу, все было бы шито-крыто. Но кто бы мог подумать, что этот паршивец Се Цзялу станет выпячивать свои заслуги? На общем собрании руководства и кадровых работников всего уезда он заявил, взволнованно размахивая руками: «Хочу сообщить всем хорошую новость: мы остаемся бедным уездом».

Не стань эти слова достоянием многих, на этом все бы и закончилось, но слова разнесли, да еще как есть. «Хочу сообщить всем хорошую новость: мы остаемся бедным уездом» – эти слова вынесла в заголовок одна гуанчжоуская газета, выходящая немалым тиражом.

Вопрос раздули, ладно, если бы дело ограничилось наказанием на уровне уезда или провинции. Так нет, постепенно материалы об этом появились во влиятельных газетах других провинций, а это все равно что разворошить осиное гнездо.

Снять ярлык бедного уезда – дело хорошее, и руководители уезда это признавали. Но уезд оставался бедным, и уездное начальство продолжало рассчитывать на это как на фундамент для возведения многоэтажного здания – для всего уезда это было выгодно. В этом вопросе нужно было лишь понимание друг друга без слов. А как все разошлось да появилось в газетах, народ стал вопрошать: а почему этот уезд считается бедным? Они не стыдятся, наоборот, гордятся этим. Невысок идейный уровень у тамошнего начальника, если он смеет нагло заявлять во всеуслышание, что мы, мол, остаемся бедным уездом. Как будто можно этим гордиться! Если в стране все уездные начальники до такого докатятся, будет не государство, а одно название. Если сразу не воспользоваться отзывами о руководстве уезда А, которые звучат со всех сторон, возможно, не представится случая изменить неприемлемую позицию постоянного комитета уезда. По сути дела, члены постоянного комитета понимают, что это тайные козни не входящего в комитет заместителя начальника уезда, но тут уж ничего не попишешь. При теперешней структуре занимающий должность того же уровня не может снять заместителя, это возможно лишь после обращения на уровень выше. Таким образом, вполне вероятны поступки, не соответствующие статусу настоящих заместителей, это может выражаться в том, что заместители перестанут подчиняться начальнику, даже будут поступать вопреки его указаниям, и если у тебя, у начальника, нет возможности с ним справиться, как тут надеяться, что он вмиг станет вести себя надлежащим образом?

В расстроенных чувствах начальник уезда Се Цзялу приехал в провинциальный центр и напился с горя в моем ресторане «Цилисян». Там он встретил Ду Цзюаньхун. Она подкинула ему одну идею, у него тут же будто пелена с глаз спала, и он стал действовать, как велено. Прошло немного времени, и все крупные средства массовой информации провинции сообщили, что в сплоченной тяжелой борьбе руководство уезда А навело порядок в этом бедном уезде. Сразу посыпались сообщения, очерки, эксклюзивные интервью, репортажи, а так как шуму от основных местных СМИ было, конечно, больше, чем от провинциальных, вскоре это дело, почитай, было закрыто.

Не дождавшись звонка в условленное время, Наньлань примчалась ко мне в офис, но в кабинет ее не пустила Ду Цзюаньхун. Из-за неплотно прикрытой двери в мой кабинет председателя совета директоров было слышно, о чем они говорили.

– Мне нужен Сяо Цзыбэй, – заявила Наньлань.

Думаю, когда она произносила это имя, ее лицо наверняка дышало высокомерием. Она хоть и видела Ду Цзюаньхун пару раз, но знала, что ее на кривой не объедешь, а еще ей было известно с моих слов, что та – моя правая рука. Знала Наньлань и то, что Ду Цзюаньхун никогда ее не видела, так что могла без обиняков, на равных выражать желание увидеть Сяо Цзыбэя. Она хотела видеть не председателя совета директоров Сяо или начальника Сяо, одно это говорило об ее особенном статусе. Значит, она или родственница, или жена, или одна из однополчан, или старая подруга.