Я не умру - Александр Годов

— Дед все равно не разрешит тебе нарушить традиции нашей семьи. Ты сама себе противоречишь.

— Пожалуйста, Прокол! Разреши сходить на пир!

— Помолчи хоть пару перкутов! Дай подумать!

Чтобы унять дрожь в теле, Мора посмотрела в сторону гигантской колонны, величественно возвышавшейся над всей Юментой. Внутри этой колонны находилась широкая спиральная лестница, выводившая в Венерандум. Вход её всегда охраняли палангаи, пропуская на поверхность лишь министров, солдат, богатых купцов и священнослужителей. Простым людям вход в Верхний Город был закрыт. Даже Великие Дома могли попасть к Безымянному Королю только по приглашению старейшин.

Мора подняла голову. Верхняя твердь утопала во тьме. Священнослужители почему-то никогда не пытались осветить её. Возможно, это делалось для того, чтобы людям казалось, что над их головами было ночное небо, а не ментумы земли…

— И всё же это опасно, — сказал Прокол.

— Дом Ноксов все равно слаб, братик. Их воинов в несколько раз меньше чем наших. И Дуа прекрасно знает об этом. Она не станет рисковать жизнью единственного наследника ради мести. В конце концов, у неё есть общие склады с нами.

— Дед будет в ярости, если узнает.

— А ты ему просто не говори об этом. Солги ради сестры.

Прокол взъерошил волосы, обернулся в сторону эскорта Дуа и сказал:

— Что не сделаешь ради сестры. Иди на этот треклятый пир!

Мора кинулась на плечи брату, принялась целовать в щеки.

— Спасибо, спасибо, спасибо, — тараторила от радости она.

Вернувшись к Дуа, брат и сестра обменялись заговорщицкими взглядами, а затем Мора воскликнула:

— Я пойду на пир!

Чтобы не привлекать лишнего внимания, Прокол со своими воинами направился в одну сторону, а эскорт Дуа — в другую. Брат пообещал, что пробудет на рынке несколько потестатемов и затем отправит в храм Сира охранника с дагеном, дабы в священных протоколах была пометка о жертвоприношении от Марциалов.

Мора не могла надышаться воздухом свободы. Наконец-то! Никто её не опекает, не пытается защитить или упрекнуть в неподобающем поведении. Сердце сладко щемило от нахлынувших чувств. Она впитывала в себя окружающие запахи сладостей, горького дыма жаровен, она старалась запомнить каждый звук рынка.

«Главное не сойти с ума от счастья!»

— Ты что-то бледная, дорогая, — заметила Дуа. — Может, воды? Правда, боюсь, она уже теплая.

— Что вы! Всё отлично! Просто я так волнуюсь. Нормально ли я выгляжу?

Мора оглядела свой расшитый золотыми нитями легкий калазарис. Рядом с Дуа она казалась себе дурной простушкой.

— Как я уже говорила: ты прекрасна. Будь ты одета даже в балахон фермерши, выглядела бы красивее великой Кулды! Юность — чудесная пора. И так не хочется губить её ради прихоти одного человека.

«Это она намекает на моего деда? Или отца?»

Мора сильнее замахала веером:

— Как поживает ваш сын? С ним всё хорошо?

— У Зайна отличное здоровье. В его-то возрасте я часто болела, — щеки Дуа радостно вспыхнули, глаза заблестели. — Через десять хакима он станет отличным мужем. Уже сейчас я могу сказать, что из Зайна получится мудрый правитель нашего дома. Ты не прогадаешь, если выйдешь за него.

Мора взглянула на солдат Дуа. Те выглядели такими же бесстрастными, как демортиуусы. С той лишь разницей, что носили яркие и броские доспехи. Все охранники выглядели как на подбор — молодые, мускулистые и мужественные. Мора поймала себя на мысли, что не прочь познакомится с кем-нибудь из них.

— Они евнухи, — сказала Дуа, словно прочитав её мысли. — За ними следит моя мать. Только она понимает, кто из младенцев станет сильным и верным, а кто — слабым и негодным.

— Вы тренируете их с детства?

— Разумеется. Как ты понимаешь, из рабов нельзя сделать воинов, так как старейшины могут в любой момент освободить их. Поэтому мы нанимаем слуг и покупаем у них детей. Малыши считаются законными детьми Ноксов по древним обычаям нашего дома. Они принадлежат семье.

Мора кивнула. Ей не хотелось вникать в суть слов Дуа. Чужие законы пусть и дальше остаются чужими. В мире есть вещи куда интереснее и важнее. Например, дорогие ткани или костюмы. Дочь Марциалов должна выглядеть безупречно, под стать богам.

Они направились на меридием, прямиком к выходу из рынка. Людей стало меньше. Больше никто из торговцев не призывал купить острый гладиус или мягкую ткань; посвежел воздух. Поднявшийся ветерок, легкий и невесомый, остудил разгоряченные давкой тела.

Мора оглядывалась по сторонам, старясь понять, как они выйдут к астуле королевских прокураторов — через дома ремесленников или через городские склады? Покинув рынок через большие каменные ворота, эскорт Дуа направился в сторону тысячи глиняных и кирпичных домиков, на первых взгляд натыканных хаотично. По левую сторону от дороги тянулись красивые старинные здания с лепными украшениями на фасаде. Украшения изображали сценки из «Жизнеописаний Безымянного Короля» Мастарна Фертора: герои прошлого протыкали гигантских полукротов-получервей, дагулы извергали из своих глоток жидкий огонь, кудбирионы бога сталкивались с порождениями тьмы, пришедшими из ледяной пустыни. По правую же сторону от дороги были неприметные глиняные домики, принадлежавшие небогатым ремесленникам.

Мора всегда удивлялась тому, что в Юменте ни в одном здании (даже богатом!) не стояла дверь. Последнего вора по заверениям королевских министров казнили более ста хакима назад. В астуле богатых прокураторов дела обстояли иначе: три властвующих дома — Марциалов, Ноксов и Дахма — постоянно грызлись друг с другом за территорию. Поэтому высокие заборы, крепкие двери и бесстрашные воины были необходимостью, а не прихотью аристократов. Стоит расслабиться, как враг нанесет удар. Хотя властвующие семьи не скрещивали мечи друг против друга вот уже несколько хакима.

— Я пригласила на сегодняшний пир Квинта, — как бы невзначай сказала Дуа.

Бровки Моры поползли вверх:

— Ого! Сам дворцовый министр посетит ваш дом.

— Давай на «ты». Все-таки предписание тхатха самая скучная вещь на свете. Она делает из людей занудных кривляк, — хитро улыбнулась Дуа.

— Хорошо, — довольно потянулась Мора.

Девушки засмеялись.

— Мора, ты молодая, — Дуа вдруг стала серьезной. — Уверена, что тебе каждый хакима представляется бесконечностью. Ты смотришь на меня и думаешь: «Дагулы! Какая же она старая». С каждым хакима анимамы летят всё быстрее и быстрее. Не успеваешь оглянуться, как большая часть жизни прожита. Еще вчера я была молодой и красивой. Незамужняя прапраправнучка великого Норуба Нокса. Затем я нашла безродного Гиясуддина. И он стал моим мужем.