Нужный образ - Джеймс Хоран

Потом дверь закрылась и вскоре раздался приглушенный шум воды.

Конечно, я и не пытался искушать его. В Вашингтоне достаточно тупоголовых конгрессменов, жаждущих переизбрания, и без больных необузданных стариков, которые мечтают сделать своих сыновей президентами Соединенных Штатов. Да, но что-то говорило мне…

Я пошел завтракать, а когда вернулся, меня ждала записка от Джоша, что он идет на ланч в Пресс-Клуб, а потом обедает с сенатором Невинсом. «Обмен опытом двух молодых жеребцов», — подумал я.

Большую часть утра и часть дня я провел составляя отчеты: отчет о нынешнем положении, анализ голосования, которое мы сделали в Род-Айленде, список лояльных графств и местных лидеров, анализ стоимости кампании — все для председателя в Провиденсе. После сандвича я заказал место на дневной самолет и сделал перерыв. Этот час четко стоит в моей памяти. Дважды я брался за телефон, чтоб позвонить сенатору Шеннону, но каждый раз откладывал звонок. Один раз я добрался до оператора в Нью-Йорке, но что-то заставило меня положить трубку. Я думал об этом весь день, придумывая объяснения, почему мне не следует звонить. Потом, увидев, что уже много времени, я схватил такси, чтоб отправиться в аэропорт, обещая самому себе позвонить сенатору из Род-Айленда.

Когда я прибыл в аэропорт, то обнаружил дожидающееся меня послание. Оно было от Джоша. Я должен был отложить поездку и встретиться с ним в Пресс-Клубе.

— Мистер Майклз очень просил вас встретиться с ним в холле и не приходить в бар, пока он не переговорит с вами, — произнес клерк.

— Он сказал что-нибудь еще?

— Он просил передать, что старался разыскать вас весь день, так как есть новости от Драчливого Ирландца.

Драчливый Ирландец? Я как дурак уставился на улыбающегося клерка, когда до меня наконец дошло — Джош имел в виду Келли Шеннона.

Странно, но я не был удивлен. Думаю, я весь день ожидал подобного развития событий. Темный инстинкт, как говорила моя мать, жуткая способность видеть тени будущего.

К несчастью, на этот раз мой так называемый темный инстинкт сказал мне не все.

Когда я вошел в вестибюль Пресс-Клуба, Джош отвел меня в сторону. Я был прав, предстояла встреча с Келли Шенноном.

— Я был в офисе сенатора Шеннона, обменивался с ним впечатлениями о вечеринке у министра юстиции, и тут позвонил Келли Шеннон, — рассказывал Джош. — Он спросил, не можем ли мы встретиться с ним здесь в баре.

— Но как он узнал, что это был ты?

— Наверное, Йен получил еще одну сотню.

— Ну и как он?

— Молод и смущен. Просит передать тебе свои извинения.

— Принимаю. Но прежде чем мы встретимся…

— Ты хочешь сказать, принимаем ли мы предложение старика?

— Конечно. Он упомянул об этом?

— Он сказал, его отец звонил ему, как только ты ушел. Так что это не секрет. Ладно, пошли…

— Ты все еще не хочешь иметь с ним дело, Джош?

— Мы выпьем с ним и самым вежливым образом отделаемся от него. Похоже, он милый парнишка.

— Парнишка? Он твоего возраста.

— Годы ничего не значат в наше деле, Финн, — сказал Джош, когда мы входили в бар. — Кто это знает лучше тебя? Все дело в опыте.

Пресс-Клуб полная противоположность «Золотому ключу»: движение, веселье, смех и достаточно яркий свет, чтоб разглядеть, какую гадость ты пьешь. Мгновение мы постояли у входа, обозревая заполненный зал. Джош приветствовал друзей и обменивался с ними колкостями. Потом произнес:

— Вот он, — и мы направились к столику в конце зала.

Мужчине, поднявшемуся нам на встречу, было далеко за тридцать. Он был строен, среднего роста, с вьющимися каштановыми волосами, мягкими карими глазами и выразительной улыбкой, которая, сколько я ни знал Келли Шеннона, всегда трогала меня.

Он встретился в рукопожатии с Джошем.

— Мистер Майклз?

— Давайте лучше Джош.

— Прекрасно. Тогда я Келли, — он посмотрел на меня. — Мистер Маккул, я слышал, вы мозг этого дела.

— Вы никогда не говорили ничего правдивее, конгрессмен, — ответил я, пожимая ему руку.

— Я продолжаю, — сказал Келли, кивнув на стакан. — Что вы будете пить, джентльмены?

Мы сделали заказы и уселись.

— Мне очень неловко из-за вчерашнего, — произнес Келли. — И стало еще хуже, когда я узнал, кто вы.

— Кстати, как вы узнали, что это мы? Йен? — спросил Джош.

— Кто же еще? — усмехнулся Келли.

Я что-то проворчал, и Джош вкрадчиво объяснил, что я только выражаю таким образом мое дружеское чувство к Йену.

— Но если серьезно, то я рад, что Така Ларсена не было вчера вечером, — добавил Джош. — А то сегодня была бы уже колонка в газете.

— Глупо конечно было драться, — признался Келли. — Но он привязался, как только вошел.

— Так что он сказал? — поинтересовался Джош.

— Оказалось, что он был в Вашингтоне после войны, — начал Келли, — и он болтал о слушаниях Маккарти по армии. Потом он вспомнил моего отца. Один раз я повернулся к нему и предложил забыть об этом, поскольку все это уже давно в исторических книгах, но он продолжал, становясь, все более злобным. Потом он оскорбил моего отца. Вопрос не в том, что он сказал, а как это было сделано.

— Так что именно он сказал? — повторил Джош.

Келли посмотрел Джошу прямо в глаза.

— Он заявил, что мой отец безжалостный старый сукин сын, который сфабриковал бы дело против собственной матери по обвинению в краже носок… Но, черт возьми, он никогда не был таким, — Келли посмотрел на меня. — Я уверен, Финн согласится со мной.

— Соглашусь, — подтвердил я. — Я не хотел бы, чтоб он был у меня на хвосте, но он не был Джо Маккарти.

— Но он занимался многими людьми, — произнес Джош.

— Многие заслужили это, — ответил Келли.

— Конечно, — согласился я. — Я-то знаю. Я был здесь.

Джош поиграл орехами в ладони и отправил их в рот.

— Ладно, в следующий раз подстерегите его в темной аллее, — сказал он с усмешкой. — Это дорогое удовольствие драться в клубе.

— Обещаю, — засмеялся Келли. — Никаких драк в «Золотом ключе».

— Мы с Финном обсуждали предложение вашего отца. Вы, конечно, знаете все детали.

— Сенатор полностью обсудил это с нами.

— «С вами»?

— С Люком, моим младшим братом и моей сестрой Лейси. Может быть, вы помните, она была замужем за профессором Лоувелом…

— Я помню, — подтвердил Джош, — Примерно четыре года назад произошел несчастный случай…

— Он погиб в авиационной катастрофе недалеко от Гэллана, — произнес Келли.

— Я помню, — повторил Джош. — Вроде, это случилось после того, как он открыл поселение зуни-пуэбло{28}?

Келли удивился.

— Я думал, только специалисты это помнят. Вы интересуетесь археологией, Джош?

— Я, как Кастер{29}, знаю парочку индейцев, — со смехом ответил Джош.

— Думаю, предложение отца показалось вам фантастичным, — заметил Келли.

— Да, — подтвердил Джош.

— Так, но в этом нет ничего нового, — произнес Келли. — Сколько себя помню, это всегда было мечтой отца.

— Но является ли это вашей мечтой, Келли? — выпалил я. — Это важно.

Оба, Джош и Келли, повернулись ко мне. Джош несколько удивленный, Келли задумчивый.

— Я был бы лжецом, если бы отрицал это, — ответил он.

— Сначала губернатором Нью-Йорка, потом президентом? — спросил Джош.

— Примерно так, таков план.

— Откровенно говоря, мало кто знает вас за пределами Вестчестерского графства, — заявил Джош, — да, наверное, и там не все.

— Откровенно говоря, — сказал Келли с улыбкой, — ваша работа и будет заключаться в том, чтобы решить эту проблему.

— Но почему вы хотите стать губернатором и президентом? Вы богатый человек. Конгрессмен. У вас замечательная семья, красивый дом. Зачем стремиться к работе, признанной самой тяжелой в американской политике?

— Олбани — главное течение, сердце самого важного штата в Америке и испытание перед президентством.

Келли передернул плечами.

— Я знаю, передо мной все препятствия, которые только могут быть: политическая безвестность, молодость, богатство, но мой отец и моя семья уверены, что у меня есть шанс.

Он взглянул на меня и улыбнулся.

— И я считаю так же.

— Несмотря на профессионалов и их политические машины? — спросил Джош.

— Да. Если вы оба присоединитесь, — сказал Келли, — это будет чертовски интересно.

— Интересно, может быть, но почти без шансов. А я не занимаюсь с проигравшими, Келли, — жестко заявил Джош.

— Давайте будем откровенны, Джош, — последовал холодный ответ. — Никто из Шеннонов не любит проигрывать.

— А это никто не любит. Но просто все против вас, — ответил Джош.