Бандиты в белых воротничках. Как разворовывали Россию - Александр Максимов

Но и этого мало! Есть еще место в нашем необъятном рынке для всевозможных государственных программ и государственных заказов. А программы все как на подбор — во имя помощи все тем же неимущим и незащищенным. Кому же их, эти программы, реализовывать, кому принимать заказы? Конечно, им — некоммерческим, общественным, благотворительным…

Вот, например, программа по обслуживанию внешнего долга бывшего СССР. Бывшие соц- и просто развивающиеся страны деньгами расплатиться не могут, а вот натурой — пожалуйста. Но эту натуру — индийский рис, кубинский сахар etc. — надо прежде реализовать, распродать, а потом уже выручка может пополнить государственную казну. Но кому поручить столь ответственное и сулящее такие большие дивиденды (речь-то идет о миллионах долларов) задание? Каким-то «левым» коммерсантам, которые только о своих карманах и думают? Или им — благородным и бескорыстным помощникам униженных и обездоленных? Пускай после всех этих перепродаж, прокруток и комиссионных в саму госказну почти ничего из возвращенного социалистического долга не попадет — но обездоленным-то уж наверняка достанется! По идее…

Вы не поверите, но и это еще не все, и этого — как в известном стихотворении Арсения Тарковского — и этого мало! Фонды, как уже говорилось, сами никакой коммерцией вроде бы не занимаются. Где же им взять деньги на раскрутку? Правильно — за счет благотворительных взносов. Которые опять же налогами не облагаются. Хочет, например, какой-нибудь бизнесмен — даже не он сам, а фирма, которой ему поручено управлять, — помочь глухонемым. Выделяет миллиард. Чистенький миллиард, без всяких «отстежек» ложится на благотворительный счет. А там уже всем заправляет руководство фонда. А оно может счесть, что «глухонемые» денежки надежнее держать в швейцарском банке. Кто же руководству запретит? Несколько нехитрых операций (о них мы расскажем при случае) — и миллиард, предварительно отконвертированный по текущему курсу, оказывается за границей. И может так случиться, что пользоваться этими средствами сможет по доверенности вышеупомянутый бизнесмен или его родственник. Чувствуете разницу? В России деньги лежали в рублях на счете юридического лица — фирмы. А теперь эквивалентная сумма лежит за границей, при этом на счете физического лица — управляющего фирмой. А все благодаря принципиально некоммерческому фонду. Как же нам не быть меценатами, как же не выделять фондам и фондикам миллиард за миллиардом — если эти же самые деньги потом окажутся на наших собственных заграничных счетах?

В общем, счастья — выше головы! Но точку в перечне благоприятных условий для российского меценатства по-прежнему ставить рано. Потому что не только бизнесменам, но и чиновникам хочется иметь заграничные счета. А это значит, во всевозможные фонды стекаются не только коммерческие, но и государственные ручейки — федеральные, губернаторские, городские, муниципальные. «Надо делиться!» — сказал главный финансовый аналитик президентской администрации Александр Лившиц. И делятся, скидываются — еще как! Даже не ручьи, а полноводные реки, перетекающие в благотворительность, они едва не выходят из берегов — и не пересыхают никогда. Ни во времена шоковой терапии, ни во времена грозящей голодными бунтами финансовой стабилизации, ни в тяжкую годину девальвации и дефолта. Иногда складывается даже впечатление, что только в этих реках и зиждется жизнь на нашей суровой, нечерноземной земле.

В них, в этих фондах, столько благодати, что, казалось бы, не только российских — всех инвалидов, ветеранов и беженцев всего мира можно было бы накормить от русских щедрот.

Но вот незадача. Даже нашим собственным обездоленным ничего не перепадает. В переходах метро, на вокзалах, у мусорных баков все тот же люд в лохмотьях и на костылях — или в тельняшках и на костылях. Который, наверное, и не слышал ничего — ни о Фонде президентских программ, ни о президентском фонде «Россияне», ни о Фонде общественной защиты гражданских прав, ни о Российском общественном фонде инвалидов военной службы, ни о Российском фонде инвалидов войны в Афганистане (два последних были созданы как раз для одноногих в тельняшках).

Реки с золотыми рыбками текут мимо — мимо слепых, одноногих и престарелых. Они вытекают из государственной казны. И впадают в четырехэтажные особняки и оффшорные банки, они орошают оазисы VIP-жизни, неведомой и недоступной не только предполагаемым адресатам пресловутой благотворительности, но и всем нам, простым смертным.

Ведь все мы узнаем об этих фондах совершенно случайно — из газет. Но не под рубрикой «Благотворительность», а под рубрикой «Криминальная хроника».

А дело все в том, что если большинство минусов отечественной коммерции фондостроителям удается переправить на плюсы, то с одним минусом — тем, что мы обозначили под номером три, — поделать они ничего не могут. А он, этот минус, тем жирнее, чем больше сливок удается снять с инвалидного бизнеса нашим ловким и удачливым собирателям безналичных подаяний. Если государство такого рода бизнес в упор не замечает, то есть ведь у нас и другая власть — которую называют «пятой». Уж ее-то представители близорукостью не страдают. От их острых взоров не спасет ничего — ни декларации высоких целей и намерений, ни вывески на фасадах — с костылями и черными очками, ни президентская опека.

И звучат выстрелы. И гремят взрывы. И взлетают надгробья и людские тела над Котляковским кладбищем…

Спорт требует жертв

Несомненным лидером по числу скандалов и разборок — точнее, по общественному резонансу, который эти скандалы имели, стал Национальный фонд спорта.

НФС, созданный для поддержки российского спорта, в новых рыночных условиях действительно оказавшегося в крайне тяжелом положении, получил невиданные доселе таможенные и налоговые льготы. Ему было разрешено практически беспошлинно ввозить в страну алкогольную продукцию и сигареты и при этом не платить налоги со своих сверхприбылей.

Конкурентов НФС не знал. Когда московские нувориши поняли, насколько выгоден «спортивный» бизнес, они наперегонки бросились предлагать Федорову свои услуги. В итоге НФС оброс целой паутиной никому не известных фирмочек (зачастую бабочек-однодневок), выступавших в роли подрядчиков фонда на операции по экспорту любимого напитка нашего народа. Обороты НФС (точнее, созданной вокруг него торговой сети) вскоре стали исчисляться сотнями миллионов «зеленых».

Первым сигналом о том, что в ведомстве Тарпищева — Федорова не все благополучно, можно считать происшествие в Факельном переулке в марте 1995 года в Москве. Пули настигли эксперта дирекции внешнеэкономической деятельности НФС Льва Гаврилина. К тому времени часть льгот у НФС все же отобрали, и это, по мнению экспертов, сильно осложнило отношение спортивных функционеров с «крутыми» коллегами по бизнесу. Лев Гаврилин был членом оргкомитета Игр доброй воли, под проведение которых НФС набрал особенно крупную порцию кредитов. После отмены части льгот по некоторым кредитам НФС расплатиться не смог. Расплачиваться пришлось Гаврилину. Что делать, правила «спортивной жизни» жестоки. Или, как говорили (когда-то — без заднего смысла): спорт требует жертв.

Как сказал мне однажды эксперт отдела по борьбе с экономическими преступлениями ГУВД Москвы Юрий Сычев, «руководство НФС и ему подобных фондов-льготников изначально не заинтересовано иметь дело с легальным, солидным бизнесом». Криминальные дельцы, оперирующие с «черным налом», имеют гораздо больше возможностей отблагодарить спортивных функционеров, одаривших этих господ государственными льготами. Кстати, на аналогичные льготы претендовал в свое время и Отари Квантришвили, который был застрелен, не успев зарегистрировать свою Партию спортсменов. Криминальные разборки в стане НФС, история ввоза по «спортивным» программам фальшивого «Абсолюта» и весьма темной по происхождению «Кремлевки», прочие аферы, естественно, не могли не заинтересовать компетентные органы. Но дело, возбужденное ФСК, благополучно прикрыли в Генпрокуратуре. А контролер из Счетной палаты вообще не нашел в НФС ни одного, даже мелкого нарушения. Правда, вскоре он уволился.

Убийство Гаврилина оказалось лишь прологом к еще более драматичным событиям. В конце мая 96-го ЧП произошло с самим Борисом Федоровым, совмещавшим в тот период высшие посты в НФС и в банке «Национальный кредит». Сообщение о том, что спортивный функционер арестован — причем всего лишь за то, что в «бардачке» его автомобиля обнаружили несколько грамм наркотиков, то есть явно под надуманным предлогом, — не могло не вызвать волны догадок и версий.

В СМИ одна за другой стали появляться утечки любопытной, даже интимной информации из жизни бывшего комсомольского вожака. Сначала сообщалось, что в крови президента НФС обнаружили наркотики. Друзья и близкие задержанного выступили с опровержениями, утверждая, что «травкой» Борис сроду не баловался. Тогда, со ссылкой на его «прежних коллег», руководителя НФС публично представили как законченного алкоголика, правда, недавно «зашившегося».