Повседневная жизнь Стамбула в эпоху Сулеймана Великолепного - Робер Мантран

Дворец Топкапы, называемый еще и Новым Сералем или просто Сералем, — не единственное такое здание в городе. Имеется, прежде всего, Старый Сераль, построенный Мехметом Завоевателем в XV веке и служивший в течение двух следующих столетий местом проживания жен и наложниц усопших султанов{89}. Старый Сераль находится в самом центре Стамбула, недалеко от мечети султана Баязида II и от мечети Сулеймана Великолепного. Старый Сераль отделен от города еще более высокой стеной (в фигуральном смысле), чем Новый, — ведь в нем обитают только женщины. Великий Господин владеет и другими дворцами, но — за чертой собственно Стамбула, в Ускюдаре и в Бешикташе. Дворец в Галате (Галатасарай) также входит в комплекс султанских резиденций, но в нем султан не останавливался после 1674 года.

Помимо султанских есть в Стамбуле и другие дворцы — построенные такими видными персонами, как, например, Ибрагим-паша, великий визирь при Сулеймане Великолепном. Дворец этот, расположенный на окраине Ипподрома, — один из самых больших частных сералей. Равно как и дворец Сиявуш-паши (близ Сулейманийе), состоящий из 300 комнат, дворец Михримах Султане, насчитывающий 700 комнат, и множество других, в числе которых одиннадцать сералей, построенных в XVI веке великим зодчим Синаном{90}.

Стоит сказать особо и о зданиях, возведенных с чисто утилитарными целями и составляющих довольно внушительный комплекс. Прежде всего это янычарские казармы — обширные помещения, способные вместить в себя 10–12 тысяч человек{91}. Они подразделяются на «старые» и «новые», или, буквально, на «старые спальни» (Эски Одалар) и «новые спальни» (Ени Одалар). Помимо них к комплексу должны быть причислены товарные и прочие склады, хане (гостиницы) и караван-сараи, бедестаны, базары, бани (число которых велико), фонтаны (некоторые из них являют собой подлинные памятники архитектуры). Не следует забывать и о сооружениях религиозного характера: о медресе, не входящих в комплексы больших мечетей{92}, о школах всех ступеней (начальных, школах по изучению Корана, школах по изучению сунны), о «монастырях» дервишей{93}, а в христианских кварталах о церквах православных{94}, армянских{95}, «франкских»{96}. И наконец, о синагогах в еврейских кварталах{97}. Итак, Стамбул слагается помимо жилых домов еще и из большого числа зданий и сооружений, которые в немалой мере способствуют его блеску. Они и придают столице ее характер — величия, грандиозности и многоликости.

Порт

Удачное местоположение города счастливо дополняется наличием великолепного порта, от которого зависит в большей своей части экономическая жизнь столицы. Золотой Рог предоставляет судам гавань глубокую, широкую и надежную — тем более ценимую мореходами, что только в ней и можно укрыться на участке морского пути между входом в Дарданеллы и выходом из Босфора от порывов южного ветра и от бурь Черного моря. «Порт, лежащий по направлению к закату, так хорошо закрыт от ветров и настолько водная гладь в нем спокойна, что Золотой Рог легче принять за канал, за шедевр искусства строителей, чем за творение природы»{98}. В самом деле, холмы Стамбула и Галаты, обрамляющие порт, столь надежно прикрывают его от северных и южных ветров, что даже невысокие волны в пределах акватории — явление довольно редкое. Кроме того, ширина водной поверхности{99} и протяженность окаймляющих ее берегов позволяют принимать, по уверениям некоторых авторов, до тысячи судов одновременно{100}. В данном случае цифру не стоит брать на веру или отвергать ее слишком уж всерьез, но она весьма показательна для характеристики величия порта и его вместимости. Гораздо важнее другое — большая глубина у самого берега, что позволяет судам буквально «утыкаться в него своими носами» со стороны как Стамбула, так и Галаты; все путешественники с радостным удивлением отмечали, как удобно здесь приставать к берегу{101}. Это, конечно, большое удобство как для пассажиров, так и для экипажей, но еще большее — для погрузки и разгрузки судов: купцы, следовательно, могут избежать переноса грузов, всегда дорогостоящего, с судов на лихтеры, галеры, шаланды и прочие мелкие каботажные суда и, разумеется, в обратном направлении.

Еще одно преимущество этого порта перед другими кроется в том, что он находится в многолюдном городе, даже в самом его средоточии; он не испытывает, стало быть, недостатка в сильных руках, столь необходимых при погрузке и разгрузке товаров. Набрать матросов при необходимости — проще простого и легче легкого: ведь таверны Галаты — рядом!

Тем не менее имеются и некоторые неудобства, а среди них — на первом месте то, что Стамбул в широком смысле слова все-таки состоит из трех городов. Без перевозок с азиатского берега на европейский и из Стамбула в Галату, стало быть, не обойтись! Отсюда — потребность в перевозчиках пассажиров и грузов, которые на своих лихтерах, шаландах, каиках или просто на снующих туда и обратно лодках (переме){102} каждодневно решают эту задачу. Они прекрасно сознают свою незаменимость — как, впрочем, и свою зависимость от этого источника существования. Эти лодочники, или, шире, перевозчики (перемеджи, каикджи, сандалджи), образуют могущественную корпорацию, которая чувствует свою силу и отстаивает свои права. Это неудобство, пожалуй, самое крупное, но при сопоставлении с теми выгодами, которыми портовая торговля пользуется, оно выглядит просто ничтожным. Стамбульские лодочники многочисленны: Эвлийя Челеби упоминает число перемеджи (лодочников, специализирующихся на перевозке только людей с их личным багажом) — 8 тысяч, владельцев каиков (каботажных судов средних размеров) — 7 тысяч и, наконец, владельцев шаланд (галер с относительно большим для каботажных судов водоизмещением) — 800{103}. Эти цифры близки к тем, что приводят Грело (16 тысяч) и Ферманель (15 тысяч). Перевозчики на своих суденышках постоянно, подобно челноку в ткацком станке, снуют от одного берега к другому и обратно. Когда в порт прибывает большое турецкое или иностранное судно, они со всех сторон что было силы устремляются к нему: эта гавань, без сомнения, одна из самых оживленных в мире.

Арсенал Касим-паши был создан еще Мехметом Завоевателем, который велел соорудить на берегу «формы» для дальнейшего строительства кораблей. По мере того как османский флот, становясь все более мощным, требовал все больше и больше боевых кораблей, арсенал испытывал все бóльшую и бóльшую нужду в рабочей силе. Отвечая на эти запросы, Сулейман Великолепный, а за ним Селим II строят вокруг арсенала посад, который заселяют греками и грузинами, то есть людьми, которые либо имеют постоянно дело с морем, либо владеют знаниями и навыками в области железоделательного производства. Первое принудительное переселение было проведено Касим-пашой, а потому его имя закрепилось за этим поселением, объединяющим тех, кто прямо или косвенно работает на арсенал: военных, охрану арсенала, лоцманов, плотников, столяров, конопатчиков, кузнецов, торговцев, садовников и пр. Но сердцевину посада образует непосредственно сам арсенал, отгороженный высокой крепостной стеной и имеющий своих собственных обитателей: это адмирал с офицерской свитой, военные различных званий, турки и прозелиты, специалисты в кораблестроении. Но особенно там было много рабов — из христианских стран Запада, Московии, татар. Общее число их оценивалось при Сулеймане Великолепном в 30 тысяч, веком позже — в 46 тысяч (проверить справедливость этих оценок нет никакой возможности). Рабы жили в каторжной тюрьме, получившей широкую и грустную известность. Описания ее, почерпнутые из рассказов бывших каторжников, приводятся рядом европейских путешественников. Они ужасающи, но разве лучше было положение каторжников в ту же эпоху на Западе? Подведя итог этим рассказам, Турнефор заключает: «Это одна из самых страшных и омерзительных тюрем во всем мире»{104}, — оценка довольно бледная перед лицом столь зловещей и мрачной реальности{105}. Для несчастных узников почти нет никакой возможности убежать. По двум причинам: во-первых, потому, что как внутри арсенала, так и снаружи вокруг него днем и ночью недремлющая стража через малые промежутки времени совершает обход. Во-вторых, еще при строительстве тюрьмы тщательно были продуманы все возможные варианты побега и все необходимые и достаточные меры предосторожности. «Тюрьма построена так, что ни один человек не смог бы из нее ускользнуть. Даже если туда залетает птица, то вылететь из нее она уже не в состоянии. Пол тюрьмы составлен из мраморных блоков таким способом, чтобы исключить подкоп»{106}. Единственная возможность покинуть этот ад — выкуп, однако она очень редка. Тем более что Великий Господин вовсе не торопится расстаться с рабочей силой, содержание которой стоит так мало, а сама она так полезна во многих отношениях — как в пределах собственно арсенала, так и на скамье гребцов в султанских галерах.