Таинственный сад - Фрэнсис Бёрнетт

Она пустилась бежать по траве, толкнула медленно отворившуюся старую калитку и скользнула под листья плюща. У нее были такие румяные щеки, такие блестящие глаза и она столько ела за обедом, что Марта была в восторге.

— Два куска мяса и две порции пудинга, — сказала она. — Мать моя обрадуется, когда я ей расскажу, что для тебя сделала прыгалка!

Во время работы в саду Мери выкопала какой-то белый корешок, похожий на луковицу. Она сейчас же снова засыпала его землей, сровняла ее и только теперь вспомнила об этом. Марта, вероятно, могла бы объяснить ей, что это такое.

— Марта, — спросила она, — что это за белые корешки, похожие на лук?

— Это цветочные луковицы, — ответила Марта. — Из них весной вырастают всякие цветы. Маленькие — это подснежники и шафран, а большие — это нарциссы и жонкили. А больше всех — лилии; они очень красивые, и Дикон много их посадил у нас в садике.

— Так Дикон знает все… про цветы? — спросила Мери, в уме которой зародилась новая мысль.

— Наш Дикон умеет выращивать цветы чуть ли не на кирпичах. Мать говорит, что он заставляет их расти нашептываниями.

— А эти луковицы долго живут? Могут они жить целые годы, если им… никто не помогал?

— Они сами себе помогают, — сказала Марта. — Оттого их разводят бедные люди у себя. Если им не мешать, то они разрастаются под землей во все стороны. Возле парка в лесу есть место, где подснежники растут тысячами. Никто не знает, когда их впервые посадили там. Они очень красивые, когда наступает весна.

— Я бы хотела, чтобы наступила весна, — сказала Мери. — Я хотела бы видеть все, что растет в Англии.

Покончив с обедом, она уселась на свое любимое место — на ковре пред камином.

— Мне хотелось бы иметь маленький заступ, — сказала она.

— На что тебе заступ? — смеясь, спросила Марта.

Мери смотрела на огонь и что-то обдумывала. Она думала, что ей надо быть осторожней, если она хочет сохранить свое тайное царство. Она не делала ничего дурного, но если мистер Крэвен узнает про открытую калитку, он очень рассердится, возьмет новый ключ и запрет ее навсегда. Этого она не могла бы перенести.

— Здесь все такое громадное и пустынное, — сказала она медленно, точно соображая что-то. — И в доме пустынно и скучно, и в парке тоже, и в садах тоже. И здесь столько запертых дверей! Я в Индии тоже ничего не делала, но там было больше людей, на которых можно было смотреть, — туземцы и солдаты, которые шли мимо, иногда играл оркестр… И моя айэ рассказывала мне сказки… А здесь не с кем говорить, только с тобой и Беном; тебе надо работать, а Бен очень часто совсем не говорит со мной. Я думаю… если бы у меня был маленький заступ, я тоже могла бы копать землю где-нибудь, как Бен, и потом устроила бы себе садик, если бы он дал мне семян!

Лицо Марты вдруг точно осветилось.

— Вот, вот! — воскликнула она. — То же самое говорила моя мать. Здесь так много места, говорит она, почему же не дать девочке клочок земли!

— А сколько стоит заступ — маленький? — спросила Мери.

— В деревне есть две лавки, и я видела там маленькие садовые орудия: заступ, грабли и вилы — все за два шиллинга. И все это крепкое, чтобы можно было работать.

— У меня в кошельке есть больше двух шиллингов, — сказала Мери. — Миссис Моррисон дала мне пять шиллингов, и миссис Медлок тоже дала мне денег — это от мистера Крэвена.

— Неужели он помнит тебя! — воскликнула Марта.

— Миссис Медлок сказала, что я буду получать шиллинг в неделю, чтобы тратить. Она каждую субботу дает мне его, но я не знаю, на что его истратить.

— Да это богатство, право, — сказала Марта. — Ты можешь купить, что тебе угодно. Рента за наш коттедж — всего шиллинг и три пенса, но достать эти деньги — все равно что зуб вырвать… Я что-то вспомнила, — сказала она, упершись руками в бока.

— Что такое? — жадно спросила Мери.

— В лавке в деревне продают пакетики цветочных семян по пенни за штуку, и наш Дикон знает, какие цветы самые красивые и как их надо сажать. Он ходит в деревню очень часто, ради забавы… Ты умеешь печатать буквы? — спросила она вдруг.

— Я умею писать, — ответила Мери, но Марта покачала головой.

— Наш Дикон умеет читать только печатное. Если бы ты умела печатать, мы бы послали ему письмо и попросили бы его купить садовые инструменты и семена.

— Какая ты добрая! — воскликнула Мери. — А я этого вовсе не знала. Я думаю, что сумею написать печатными буквами, если попробую. Попросим бумаги и чернил у миссис Медлок!

— У меня есть все свое, — ответила Марта. — Я пойду и принесу.

Она выбежала из комнаты. Мери стояла возле камина и от удовольствия потирала свои худые маленькие руки.

— Если у меня будет заступ, — прошептала она, — то я хорошенько раскопаю землю, чтобы была рыхлая, и выкопаю сорные травы. А если у меня будут семена и я выращу цветы, то сад вовсе не будет мертвый — он оживет!

Написать письмо Дикону оказалось довольно трудной задачей. Мери не особенно многому учили, потому что гувернантки так не любили ее, что не хотели жить с нею. Она не умела хорошо складывать, но, когда она попробовала писать печатными буквами, это ей удалось, и Марта продиктовала ей письмо.

— Мы вложим деньги в конверт, и я попрошу мальчика мясника отвезти его. Он большой приятель Дикона, — сказала Марта.

— А как я получу все то, что Дикон купит? — спросила Мери.

— Он сам принесет. Он охотно придет сюда.

— О! — воскликнула Мери. — Так я его увижу! Я никогда не думала, что увижу Дикона.

— А ты хотела бы его видеть? — вдруг спросила Марта с очевидным удовольствием.

— Да! Я никогда не видела мальчика, которого любят лисицы и вороны. Я очень хотела бы его видеть.

Марта сделала движение, как будто вдруг о чем-то вспомнила.

— И подумать только, что я об этом чуть не забыла, — воскликнула она вдруг, — а думала рассказать тебе еще утром! Я спросила мать, и она сказала, что сама попросит миссис Медлок.

— Ты думаешь… — начала было Мери.

— О чем я говорила во вторник — можно ли будет тебе поехать как-нибудь к нам в коттедж, мы бы тебя там угостили овсяной лепешкой с маслом и молоком.

— Как она думает, пустит меня миссис Медлок? — озабоченно спросила Мери.

— Да, она думает, что миссис Медлок пустит тебя.

— Если я поеду, то увижу и твою мать, и Дикона, — сказала Мери, обдумывая все это; видно было, что эта мысль ей очень нравится. — Твоя мать совсем непохожа на матерей в Индии.

После работы в саду и после всех треволнений Мери сидела притихшая и задумчивая. Марта сидела с нею, пока не наступила пора подавать чай, но сидели они тихо и разговаривали мало. И прежде чем Марта сошла вниз за чаем, Мери вдруг задала ей вопрос.

— Марта, — спросила она, — у судомойки опять сегодня болели зубы?

Марта слегка вздрогнула:

— Почему ты спрашиваешь?

— Вот почему… Когда я ждала тебя здесь наверху, я открыла дверь и пошла по коридору, чтобы посмотреть, не идешь ли ты. И я опять услышала отчаянный крик, как в прошлый раз. Сегодня нет ветра, значит, это не мог быть ветер…

— О, ты не должна расхаживать по коридорам и подслушивать, — беспокойно сказала Марта. — Мистер Крэвен за это рассердился бы и наделал бы Бог знает чего…

— Я не подслушивала, — сказала Мери, — я только ждала тебя… и услышала это. Уже в третий раз!

— Ах, Боже мой! Миссис Медлок звонит! — сказала Марта, выбежав из комнаты.

— Это самый странный дом, в котором кто-нибудь когда-нибудь жил, — полусонно сказала Мери, положив голову на мягкое сиденье стоявшего около нее кресла.

Свежий воздух, работа в саду и прыгалка вызвали в ней такую здоровую приятную усталость, что она уснула.

Глава XI

Солнце сияло почти целую неделю, освещая и таинственный сад. Так называла его Мери, когда думала о нем. Ей очень нравилось это название, а еще больше нравилось ей сознание, что, когда она находилась внутри красивой старой ограды, никто не знал, где она. Ей казалось, что она находится в каком-то волшебном краю, в другом мире.

Мери была решительная девочка, и теперь, когда в ее жизни появилось нечто интересное, где она могла проявить свой решительный нрав, она всецело отдалась работе. Она неустанно работала, копала, выпалывала сорные травы, и работа не только не утомляла ее, но с каждым часом все больше и больше нравилась ей. Она казалась ей какой-то волшебной игрой.

Мери находила гораздо больше бледно-зеленых игл, чем ожидала; они, казалось, повсюду выглядывали из-под земли. Иногда она переставала копать, думая о том, как будет выглядеть сад, когда все это зацветет.

В течение этой недели она немножко ближе сошлась с Беном. Несколько раз она заставала его врасплох, вдруг появляясь возле него как из-под земли. Дело было в том, что она боялась, чтоб он не забрал своих инструментов и не ушел, если б увидел, что она идет к нему, и поэтому подкрадывалась как можно тише. Но он, очевидно, относился к ней менее неприязненно, чем прежде. Быть может, ему втайне льстило ее желание побыть с ним; кроме того, она стала гораздо вежливей, чем прежде. Он не знал, что когда она его увидела впервые, то заговорила с ним таким тоном, каким говорила бы с туземным слугой в Индии, не подозревая даже, что старый угрюмый йоркширец не привык преклоняться перед своими господами и только исполнять их приказания.