По ту сторону реальности (сборник) - Ольга Алешина

— Папа.

Забытое слово, которым она, даже мысленно, не называла его много лет.

— Тинка, вот я какой, — услышала она. — Скоро помру.

— Папа! — повторила она, словно пыталась протестовать.

— Да, — подтвердил он. — Это уже ясно, как Божий день.

Увидев, что дочка нагнулась над ним, он предложил:

— Ты присядь. Сынок, подвинь стул. И оставь нас, ладно?

Тим выполнил его просьбу и вышел из комнаты. Тина, не отпуская отцовской руки, присела.

— Вот, дочка, — продолжил он. — Выслушаешь меня?

Она кивнула. Только бы сейчас не расплакаться!

— Я недолго могу говорить, а сказать многое надо. Главное… прости меня, дочка. Я виноват.

Она снова кивнула, сосредоточившись на одном чувстве: почему-то сейчас оказалось очень важно согреть холодную руку. Словно это что-то могло изменить!

Он заговорил, и с каждым словом голос его слабел:

— Я эгоист. Тинка, дочка, хуже любви к самому себе… нет… ничего… я прожил жизнь беспечную, жизнь эгоиста… я встречал и бросал женщин… у тебя хорошая мама… Нина очень хорошая, но я ушёл и от неё… моя вина… мне казалось… я встретил лучше… я забыл о вас… вы — мои дети, а я забыл… о вас… прости…

Когда отец закрыл глаза, Тина испугалась. Но он снова их открыл и посмотрел на неё:

— Я хочу попросить прощение у Кати и у Олега. Нина не простит меня, знаю, но… возьми.

Другая рука достала из-под одеяла белый конверт. Рука дрожала, протягивая его Тине.

Она взяла и положила конверт себе на колени.

— Папа, это письмо? Кому?

— Нине, — ответил он, и снова закрыл глаза. Вдруг по его худой щеке покатилась единственная слеза. — Она не простит и не придёт, но я должен… сказать ей… дочка, отдай письмо.

— Я отдам, — заверила она, отводя взгляд от слезы, и увидела несколько икон в изголовье кровати.

«Отец стал верующим? — удивилась она. — Но раньше он никогда… да-да, понятно. Но почему всё так?! Они встретились для того, чтобы проститься? Несправедливо, несправедливо!»

— Папа, — ей не хотелось отпускать его руку, но он молчал. — Что я могу для тебя сделать? Кроме письма?

— Он устал, — услышала она шёпот Тима у себя над ухом. — Спит.

Как Тина не заметила, когда он вошёл?

Тим снова взял её за плечи, она нехотя отпустила руку отца, встала, но неожиданно нагнулась и поцеловала его в ту щёку, по которой прокатилась слеза.

— Мы придём к тебе все. Все твои дети, — тихо сказала она и вышла за братом. Ей почему-то хотелось верить, что отец её услышал.

Возле лифта Тим вдруг остановился:

— Я отвезу тебя домой, но я кое-что забыл. Спускайся и подожди меня возле машины, ладно? Я быстро!

Она согласно кивнула:

— Конечно.

Подъехал лифт, и Тина в него вошла. Прикрыв железную дверь, она нажала на первый этаж. Двери закрылись, и лифт поехал вниз.

Через пару секунд погас свет. Сначала она ничего не поняла. Кабину тряхнуло, и лифт остановился. Тина стала шарить руками по стенам, в надежде найти кнопки. Но стены оказались гладкими. Она несколько раз провела по той стене, где они, кажется, находились, но дотронулась лишь до холодного пластика. Темнота и замкнутое пространство. Чего же она испугалась больше? Чем лихорадочнее Тина искала кнопки, тем сильнее её охватывала паника.

Всё! Стоп! Она заставила себя замереть и медленно сесть на корточки. Ничего страшного не произошло. Ну, застрял лифт. Ну, забыла она, с какой стороны находится панель с кнопками. Сейчас она посидит, успокоится, встанет и найдёт. И сразу вызовет диспетчера. К тому же, Тим где-то рядом, он не бросит её в беде.

Через минуту паника отступила, Тина открыла сумочку, стала искать телефон и, на ощупь, нашла зажигалку Андрея. Какое счастье, что она попалась ей в руку!

Язычок пламени осветил окружающее пространство, и сразу стало спокойно. Тина поднялась и без труда нашла панель с кнопками. Странно, а ведь в темноте на этом месте была гладкая поверхность, неужели ей показалось? Но размышлять было некогда. После некоторого шипения в динамике, ответил диспетчер, но Тина не знала номер дома, не знала даже улицу. Наскоро объяснив, что, скорее всего, это улица Беговая, а саму Тину скоро хватятся, она услышала, что лучше бы, как можно скорее узнать точный адрес, а потом уже беспокоить людей! Связь отключилась.

Тогда девушка нашла телефон и набрала номер Тима:

— Тим! Я застряла в лифте, скажи мне номер дома. Подъезд всего один, а улицу и номер дома я не знаю!

— Я тебя потерял, — услышала она его голос. — Уже пешком спустился, жду тебя возле машины, а ты в лифте прохлаждаешься.

Сообщив диспетчеру номер, Тина прислонилась к стене и стала ждать.

В голове вертелись грустные мысли. В тишине и в темноте, тусклый экран дисплея не в счёт, они выстроились в некую цепочку:

«Бедный папа… как жалко его… как жаль, что он прожил такую нелепую жизнь… разрушал семьи… разве плохо ему было с нами?.. нашёл лучше… какая холодная у него рука! Он скоро умрёт?! Нет, я не хочу, это несправедливо! Не хочу! Не хочу!

Но почему он прожил ТАКУЮ жизнь? Такую, неправильную».

Мысленно она услышала его ответ: «Я прожил жизнь беспечную, жизнь эгоиста…»

Эгоист! Так значит, у Тины эта черта наследственная! Именно это слово сказала ей мама, прежде чем Тина ушла из дома. И, разве это не так? Разве она не знала, что мама, Катя, Олег и дедушка могли положиться только на неё? Разве она не знала, что брат с сестрой осенью пойдут в школу, и дедушку не с кем будет оставить? Разве не знала, что у мамы крохотная зарплата, и денег всегда не хватает? Разве не знала…

Получается, что она бросила маму так же, как когда-то бросил её отец! Конечно, Тина эгоистка! Думала только о своей комфортной и спокойной жизни. Андрей, разумеется, был не при чём. Он пришёл в их семью и готов был в ней остаться, даже не смотря на непростые отношения с тещей. Это Тина завела разговор о переезде, это ей показалось, что их брак с Андреем под угрозой из-за постоянных житейских проблем!

Какая же она, всё-таки, эгоистка! Она должна была ухаживать за дедушкой, а не бросать своих близких на произвол судьбы.

И ведь дедушка даже не упрекнул её, когда она сбежала. Ни словом, ни взглядом.

Тина тяжело вздохнула. Много лет осуждала своего отца, а сама оказалась ничем не лучше.

Как только в её голове пронеслись эти горестные мысли, послышалось тихое кряхтение. Где-то совсем рядом, над головой, вслед за кряхтением Тина услышала голос Глафиры Степановны:

— Что же ты, голубушка, делаешь? Из моего дома ушла; тех, кто тебе нужен, в себя не впустила. Так не пойдёт, возвращайся к ним. Они тебя ждут.

Паника сразу вернулась обратно. Услышать вкрадчивый голос Глафиры в замкнутом пространстве оказалось просто ужасно! Тина мгновенно вспомнила, что в её жизнь ворвалось колдовство, и все события последних дней пронеслись перед её мысленным взором.

Надо срочно найти предмет! И она знает, что делать.

Неожиданно вспыхнул свет, лифт дёрнулся и поехал вниз. Когда двери открылись, Тина обеими руками вцепилась в остолбеневшего Тима.

— Как ты? — спросил он.

— Всё хорошо, — ответила она, увлекая его из подъезда.

Тим заметил, что вид у сестры был решительный, даже злой.

— Братик, — быстро продолжила она. — У меня проблема, ты готов мне помочь? Я уверена, что готов. Совсем недавно тебя знаю, но уже доверяю тебе. Кровь, что ли? — она нервно улыбнулась. — Только не удивляйся, проблема не совсем обычная. Как ты относишься к ведьмам?

Вопрос застиг его врасплох. Тина стояла на улице, возле машины, длинные тёмные волосы разметались на ветру, глаза сверкали лихорадочным блеском.

«Что с ней? — подумал он. — Какая дикая и страшная красота! Уж не себя ли она записала в ведьмы?»

— Я помогу тебе, — сказал Тим. — Но что случилось? Тинка, ты вся полыхаешь!

— Садись в машину, — решила она. — Нам надо заехать к моему мужу на работу. По дороге я тебе всё расскажу.

Пока они добирались до центра, пока стояли в пробках, Тина успела рассказать ему почти всю историю. Она сбивалась, путалась, возвращалась назад, но всё же поведала брату о зловещей странной квартире, о зеркале и отражённых в нём зеленоватых девах. Она рассказала об их танце, о двух Глашах и о дедушке Серёже.

Тим слушал, вёл машину, молчал и ничем не выдавал своего удивления. Иногда он задавал наводящие вопросы, кивал и смотрел на дорогу. Тина не могла понять, верит он ей, или считает чокнутой? Последний его вопрос развеял её сомнения:

— У тебя есть предположения, где искать предмет? Где-то поблизости от тебя и что-то старинное. Подумай.

— Да я уже голову сломала! — воскликнула Тина. — У нас столько предметов, которых касалась моя бабушка!

— Значит, поищем вместе, — заключил он. — Мы приехали. Где здесь, на Таганке работает твой муж?

Тина достала телефон и вышла из машины. Тим видел через стекло, как она с кем-то говорит. Щёки у неё разрумянились, глаза по-прежнему сверкали. Изящная рука поправляла волосы, но ветер снова бросал их ей в лицо.