Красные журавли (сборник) - Юрий Тупицын

— Спасибо. И как же вы меня выцарапали?

— Это пустяки. Выстрел и, — Люци сделал паузу, — что бы вы подумали? Рухша убит, ранен, искалечен? Нет, я люблю своих животных как меньших братьев. Рухша погрузился в мирный глубокий сон. Я поместил его в отдельный бокс. Никогда бы не подумал, что эти антропитеки так чертовски сильны! Вас тоже зацепило периферией лучевого импульса, и вы погрузились в мирный сон. Я не стал будить вас раньше времени.

— Предпочли покопаться в моей долговременной памяти?

В глазах Люци мерцала хитринка:

— Жестокая необходимость! Я был вынужден это сделать. Где гарантия, что, придя в себя, вы, подобно рухше, не начали бы буянить и крушить мебель в собственной каюте? Ведь это, — Люци не без торжественности повёл рукой вокруг себя, — ваша личная каюта.

Гирин огляделся, задержавшись взглядом на золотистой портьере.

— Рассказываете вы мне разные сказки! А я и верить потихоньку начинаю.

— Сказки? — ядовито спросил Люци. — Вы можете предложить лучшее объяснение случившемуся?

— Нет. К сожалению, не могу, — признался Александр.

— Тогда какого черта? Надо верить!

— Легко сказать — верить! — Гирин снова оглядел каюту и перевёл взгляд на собеседника. — Как вы за восемьдесят тысяч световых лет ухитрились узнать, что я терплю бедствие, нахожусь в этой самой, летальной ситуации?

На смуглой физиономии Люци появилось таинственное выражение:

— Секрет фирмы! Специальная аппаратура и некоторые тайны, доставшиеся мне по наследству от моих беспокойных и весёлых предков.

— Один миг — и я здесь?

— Совершенно верно! Один миг, и Александр Гирин в гостях свободного ловца-корсара. Нет ничего проще!

Заноза, сидевшая в самом сердце Александра, кольнула особенно остро, и он наконец понял причину своей тревоги.

— Но если так, то можно переправить меня и обратно. Миг — и я на Земле!

Сочувственно приглядываясь к Гирину, Люци отрицательно покачал головой:

— Все не так просто, юноша.

— Просто или сложно — какая разница? Я спрашиваю, можете ли вы переправить меня обратно, на Землю?

— Это очень, очень опасная операция!

— Да я не спрашиваю, опасно или безопасно! Испрашиваю — возможно ли?

После паузы Люци с некоторым раздражением ответил:

— Допустим, возможно. Что из того?

Гирин облегчённо вздохнул.

— Да ничего, — помолчав, он доверительно пояснил: — Понимаете, Люци, мне все это даже интересно: телепортировка, космос, брогор, приключения. Интересно! Но без Земли все это теряет для меня смысл и цену. Если бы я узнал, что на Землю вообще нельзя вернуться, я бы, наверное, умер. Просто умер — и все!

— Понимаю. Вы не против туристского круиза по галактике, но вам не терпится поделиться впечатлениями с друзьями. Как и Одиссея, вас тянет домой, странствия для вас хобби, но не дело. Вы из ностальгийцев, Саша, с некоторым разочарованием констатировал Люци.

— Из ностальгийцев?

— К сожалению. Понимаете ли, есть животные, которые хорошо приживаются в неволе. Одни сразу, другие постепенно, одних можно покорить кормом или удобной клеткой, других — лаской или мнимой свободой, но приживаются. Но есть и другие, они умирают, если их не вернуть на родину, умирают от тоски. Одни сразу, прямо на глазах, другие постепенно, отказываясь от пищи и воды, но умирают непременно. Таких мы и называем ностальгийцами.

— Я из ностальгийцев, — весело согласился Александр, заноза уже не колола, он был в отличном настроении. — Но вы меня сравниваете с животными!

Мефистофель ухмыльнулся:

— Прошу прощения, профессиональная привычка. К тому же мы все немного животные! Однако же перейдём к делам серьёзным и животрепещущим.

Он ткнул своим длинным пальцем почти в самую грудь Александра и вопросил:

— Вы хотите вернуться на Землю, не так ли?

— Хочу!

— Я обязуюсь вам помочь. Слово ловца-корсара! Сделаю все, что в моих силах. Но и вы должны мне помочь! Это ведь только справедливо — услуга за услугу.

— А в чем помочь? — осторожно спросил Александр: этот хитроумный Люци все-таки не вызывал у него большого доверия.

— Я уже говорил вам, Саша, что здесь, неподалёку, есть красавица планета. Настоящий обетованный рай! Мне нужно поймать там одно редкое, можно сказать, уникальное животное. Точнее, птицу.

Воспоминание о зверинце вызвало на губах Гирина улыбку.

— Что-нибудь вроде некиричи?

— Да что вы! Некиричи — это фат, салонный шаркун, сплетник, сладострастник и дуэлянт. Петух! А красные журавли — гордые, вольные птицы. Что самое интересное, — на резко очерченной физиономии Люци отразилось откровенное восхищение, — ведь все другие птицы прячутся от грозы, затаиваются, убираются прочь. А эти бесстрашно летят ей навстречу, врываются в клубящиеся чёрные тучи, где грохочет гром и сверкают голубые молнии. Некоторые из них гибнут, но большинство пробивается через хаос к солнцу и летит дальше. Куда — никто не знает! А гроза, — Люци сделал рукой плавное движение, точно дирижируя невидимым оркестром, — гроза после этого утихает, а на землю льёт тёплый дождь.

— И это правда? — недоверчиво спросил Александр.

— Вам представляется случай самому убедиться в этом!

Гирин задумался.

— А зачем вам красные журавли?

— Это уж моё дело, — сердито сказал Люци. — В конце концов, кому надо вернуться на Землю — мне или вам?

Глава 10

Стремительный, сверкающий полированным металлом космолёт высокой горкой погасил скорость, снизился, сделав широкий круг, а потом как-то не по-машинному, а по-птичьи резво спарашютировал на жёлтую поляну неподалёку от озера. Открылась боковая дверца, и на траву спрыгнул улыбающийся, оживлённый Люци.

— Вот и все! Телепортировка в атмосферу, недолгий полет, и мы в раю — у желанной цели. Прошу!

В двери показался Александр, сощурился от утренних лучей хрустального солнца и тоже спрыгнул на землю. Уважительно поглядывая на Люци, который наслаждался пейзажем и свежим воздухом, он проговорил:

— А вы отлично пилотируете!

Люци самодовольно покосился на Гирина:

— Если я что-нибудь делаю, то делаю это хорошо. Таково моё железное, незыблемое кредо. Но что я, у-меня богатейшая практика. Но вы! Я, конечно, знал, что вы хороший пилот, но такого не ожидал! — Люци прищёлкнул языком и закатил глаза.

Александр засмеялся:

— Мы с вами словно кукушка и петух.

Люци кивнул:

— Верно. Хватит лести, давайте лучше впитаем в себя краски, звуки и запахи этого мира!

Вокруг расстилалась саванна — жёлтая степь с купами багряных деревьев. Жёлто-красная палитра, как пояснил Люци, вовсе не была признаком осеннего увядания — это была живая, полнокровная окраска растении. Среди золотистой травы горели яркие огоньки белых, зелёных и голубых цветов, в воздухе стоял посвист и щебет, очень похожий на птичий гомон, но самих птиц нигде не было видно. Саванна была напоена странным, диким и тёплым ароматом: пахло полынной горечью и чем-то другим, едва уловимым и тревожным, похожим на дымок далёкого костра. Мир, полный тихого, скромного обаяния, мир, так похожий на земной и так отличный от него деталями! Как будто кто-то специально исказил перспективу, сдвинул грани красок, звуков и запахов, чтобы сбить с толку и заставить думать о сущем как о сновидении.