Миссия в июнь 1939-го года - Егоров Юрий

Официант подал первое – суп со сливами в глиняных горшочках, потом на второе говяжий гуляш с гарниром из риса, на третье был великолепный клюквенный морс. Она сначала немного стеснялась его и ела медленно, когда же увидела, что он совершенно не смотрит ни на ее руки, ни на то, как она пережевывает пищу, осмелела и с большим удовольствием довольно быстро съела весь обед, вытерев рот лежащей рядом на столе небольшой матерчатой салфеткой. Она хотела уже подняться из-за стола, но он остановил ее и подозвал официанта:

– Любезный, прошу Вас, ответьте мне на пару вопросов. Присядьте, пожалуйста, к нам за стол. Вот скажите, если бы я не предъявил удостоверение, ваше заведение вообще отказалось бы нас кормить, ведь так? – официант молчал в растерянности. – Неужели такой большой страх у простых людей перед сотрудниками НКВД? Только говорите честно, видите, нас никто не подслушивает.

– Да страха-то особого нет, но неприятности на работе спокойно мог заполучить, а я этого просто не хочу.

– Тогда второй вопрос. Сам я из Центрального управления НКВД, и мне любопытно: говорят, в Шуе забрали целые Рыковские улицы, расстреливали людей прямо на так называемой Осиновой горе, а до этого пытали в здании местного отделения, некоторых замуровывали в стены?

Официант поморщился и, оглядевшись по сторонам, все же ответил:

– Да что Вы, товарищ майор, это сплетни, распускаемые врагами советской власти. Я сам из Шуи, здесь же работаю временно на период отпусков (управление вокзалов-то одно), я сам живу с женой и ее родителями на 1-й Рыковской и точно знаю, никого там не забирали никогда. И никого нигде не пытали и не расстреливали, а вот настоящие вражины по земле еще ходят безнаказанно, и если б не НКВД с милицией, то они простым людям жить нормально бы не дали и власть нашу на деньги променяли, извините уж меня.

– Как Ваше имя? – поинтересовался майор.

– Николай, Николай Серпуховский.

– Скажи, Коля, а конкретное имя хоть одного вражины можешь назвать? Я не прошу «стучать», ради правдивости.

– Да я не боюсь. Вчера вечером жена пришла с работы и все возмущалась: «Куда только НКВД смотрит? Женька Селиванов – этот обосранец из дроздовского клуба – сегодня открыто в отделке похвалялся (она работает в районном отделе культуры), что, мол, все равно «возьму» местного фельдшера, а то ходит да «целочку» из себя строит, не получится, вообще прибью, говорит. Ужас просто какой-то!»

Артем при этих словах перевел взгляд на Нету и заметил, как она, задрожав, сильно побледнела и опустила глаза.

– Спасибо тебе, Коля, за откровенность, и не переживай, никто тебя не побеспокоит, работай спокойно. А за то, что верите в службу Госбезопасности – спасибо, это нам важно, – он положил на стол 10 рублей, положил зажигалку в карман брюк, и они вышли в кассовый зал ожидания.

Очередь была на московский поезд приличная, но майор не стал использовать свое служебное положение, они терпеливо стояли вместе со всеми, и, будто в награду, им повезло – досталось купе в пятом вагоне, нижнее и верхнее места. Вероятно, так получилось потому, что билеты были достаточно дорогими, но это майора нисколько не смутило. Когда они вышли на улицу, он взял возлюбленную за руку:

– Сейчас ровно двенадцать, до поезда еще десять часов. Куда пойдем? Если хочешь отдохнуть, сниму номер в гостинице, на две персоны, хочешь?

Она отрицательно покачала головой:

– Я хорошо выспалась в машине, знала, ты в обиду не дашь, да и шофер был очень хороший, добрый. Давай просто погуляем по городу, мне редко удавалось здесь побывать. Только у меня к тебе есть один непростой для меня разговор. Прошу, пойми меня правильно и не обижайся.

– Говори, я весь во внимании. Они присели на лавку под акацией.

– Я нахожусь в таком положении: вчера вечером ушла из комнаты в школе в одном платье с сумкой, хорошо хоть паспорт всегда ношу в ней; у меня ни одежды, ни денег, сейчас я полностью в твоей власти и зависима от тебя.

Он понимающе покачал головой:

– Извини, пожалуйста, я никогда так близко не общался с женщинами, поэтому могу делать что-то не так по неопытности. Будь со мной смелее.

– Хорошо, – даже несколько обрадовавшись, отозвалась она. – Понимаешь, я не люблю ходить в длинных панталонах, а трусишки надо менять в такую жару каждый день, давай сразу сходим в магазин с бельем, купим парочку сменных, а то мне так неудобно, а потом еще нужно купить халатик, полотенце, носовых платков и зубную щетку с порошком.

Ему очень приятно стало и тепло на душе от ее этой такой женственной заботы. Он достал из левого кармана брюк деньги и дал ей 200 рублей:

– Заплати за предметы туалета сама, а за кофту, которую мы тебе сейчас тоже купим, заплачу я. Только когда будешь выбирать, не смотри, пожалуйста, на цену, главное, пусть она тебе понравится.

Они пересекли вокзальную площадь и вскоре вышли на площадь Ленина. Артем с интересом и удовольствием наблюдал полуденный довоенный город, заполненный людьми, они были по-своему модными, веселыми и красивыми: кто ел мороженое, только что купленное в передвижном лотке; кто читал газету «Известия» в тени на лавочке; кто спешил за покупками в магазины, которых было на площади довольно много; а дети, в сандалиях и гольфах, девочки – с бантами и косами, мальчики – в соломенных фуражках выпрашивали у остановившихся родителей игрушки. Тема поймал себя на мысли, что прав был Жуков: «Как же хорошо страна начинала тогда жить!»

Они зашли в магазин женской одежды, и она с улыбкой спросила его у секции нижнего белья:

– Мне лучше купить трусики белого цвета? Ведь мы теперь жених и невеста, это так? – он, подтверждая, кивнул. – Есть, я вижу, на витрине очень даже коротенькие, тебе нравятся такие? – он вновь кивнул, соглашаясь.

Нета сделала покупку, и они зашли в секцию верхнего белья, где ей очень понравилась кофта светло-серого цвета самого современного покроя. Кофта была очень дорогая, но Артем, нисколько не колеблясь, сразу заплатил за нее. Дальше был промтоварный магазин, и вот они уже с покупками в круглой коробке и хлопчатобумажной сумке, довольные, сели в автобус, идущий мимо парка имени Степанова. У парка бойкая частная торговка продавала мороженое, лимонад в бутылках и мелкое съестное. Майор, играя зажигалкой в руке, самым въедливым образом выведал у веселой сорокалетней женщины, правда ли она работает на себя, и как результат, довольна она им или нет?

– А ты, красавчик, что такой дотошный? Уж не из инспекции ли какой? Так у меня все документы в порядке.

– Да нет, просто я сам из Москвы, а слышал, будто в Иванове частников сильно зажимают, вот и спрашиваю.

– Пока товарищ Сталин левым уклонистам нас не отдал, работаем, причем по государственным расценкам и на жизнь хватает, вот только пропаганды против нас много ведется. На деле какая я кровопийца? Ну получаю чуть побольше, чем на госпредприятиях, так и работаю от зари до зари.

– А скажите, – вмешалась в разговор Нета, – как качество ваших продуктов проверяется? Многие вы ведь сами делаете?

Лоточница махнула рукой:

– Э… не беспокойся, милая, придут под видом какого-нибудь старичка, купят печенку с мороженым и сразу в санэпидстанцию отнесут, и, если что не так, сразу прощайся с госпатентом навсегда, да еще дело в милицию передадут, там уж недалеко и до вредительства.

– Замечательно! Откройте нам две бутылки с ситро и сделайте две порции мороженого с земляничными вафлями, – Артем расплатился за товар и пожелал частнице удачной торговли.

Та весело ответила:

– И вам приятного отдыха! Такая вы пара гармоничная, очень друг другу подходите!

Они не спеша направились по главной аллее внутрь парка, понемногу вкушая мороженое, которое оказалось действительно бесподобным. Народу в парке было много, взрослые с детьми спасались здесь от жары, вдалеке на эстраде-ракушке играл духовой оркестр. Опустившись на скамейку в стороне от главной аллеи, Тема налил в бумажный стаканчик ситро и подал своей возлюбленной, та не спеша выпила его и, поставив стаканчик рядом на скамейку, прижалась к нему, опустив свою головку ему на плечо.