На большой дороге - Роберт Силверберг

Они приступили к делу. Лист чувствовал волны сопротивления и противоречий, свидетельствующие о том, что переговоры будут нелегкими. Хотя он пока не знал, о чем идет мысленный разговор, но разобрал, что вождь Древесных Жителей решительно выдвигает какие-то требования, а Жало с Тенью объясняют ему, что Венец не собирается идти на уступки. Больше Лист ничего не понял, даже когда вошел в объединенное сознание погрузившихся в транс. Он не имел представления о том, сколько прошло времени. Повторялось одно и то же: требование, ответ, новое требование, опять отпор — все шло по кругу, не приводя ни к каким решениям.

Наконец Лист почувствовал, что отстраняется от спорящих. Он начал выходить из поля объединившихся сознаний — или же это поле начало выходить из него? Незримые ниточки все еще связывали его с остальными, даже когда Жало, Тень и вождь разделились, но эти нити быстро утончались, а потом и вовсе оборвались.

Контакт прекратился.

Встреча закончилась. За это время пришла ночь, невероятно темная ночь, с неестественно яркими звездами. Обломки луны уже уплыли далеко к горизонту. Да, общение было долгам, но вокруг фургона все вроде бы оставалось без изменений. Венец статуей застыл у двери кабины, Древесные Жители толпились на дороге между фургоном и воротами. И снова окружающее показалось Листу картиной.

«Как легко впасть в неподвижность в это злосчастное время, — подумал он. — Стой и жди, стой и жди…»

Но тут все ожило. Вождь развернулся и молча зашагал к своим. На ходу он подал им знак, и они подобрали мертвых и вместе с ним ушли за частокол. Ворота закрылись, и запоры застучали, возвращаясь на место.

Жало выглядел удивленным. Он прошептал что-то Тени, та кивнула и легко коснулась его руки, и они подошли к двери фургона.

— Ну? — наконец-то подал голос Венец.

— Они нас пропустят, — сказал Жало.

— Очень любезно с их стороны.

— Но они требуют фургон со всем содержимым.

Венец чуть не задохнулся:

— На каком основании?

— На основании пророчества, — вступила в разговор Тень. — Среди них есть прорицательница, старуха, в жилах которой течет кровь Белого Кристалла, Древесных Жителей и Незримых. Она когда-то сказала им, что все грядущие события в мире будут устроены Душой ради обогащения Древесных Жителей.

— Все? Они считают вторжение Зубов Божьей милостью?

— Все, — подтвердил Жало. — Любые потрясения. Всё ради их блага. Все устроено так, чтобы началось массовое бегство. Беженцы привезут сюда разные ценные вещи и отдадут тем, кто, по мнению Души, должен ими владеть, то есть Древесным Жителям.

Венец хрипло рассмеялся:

— Если они хотят прослыть грабителями, то отчего же не начать открыто нападать? Называй все своими именами, а не оправдывай собственную жадность волей Души!

— Они не считают себя грабителями, — заметила Тень. — Несомненно, вождь не хитрил. Он и его народ искренне верят, что Душа устроила так ради их блага, что пришло время…

— Искренне!

— …Древесным Жителям стать состоятельным народом. Поэтому они построили стену через дорогу, и когда появляются беженцы, Древесные Жители освобождают их от имущества с благословения Души.

— Хотел бы я посмотреть на эту прорицательницу, — процедил Венец.

— Я думал, что Незримые не способны вступать в интимные связи с другими племенами, — сказал Лист.

Жало пожал плечами:

— Мы передали только то, что узнали во время мысленного общения с вождем. Он сказал, что в жилах прорицательницы течет кровь Незримых. Может, он ошибается, но не лжет. В этом я уверен.

— Я тоже, — добавила Тень.

— А что они делают с теми, кто отказывается отдавать свое добро? — поинтересовался Венец.

— Древесные Жители считают, что такие противятся воле Души, — ответил Жало. — Поэтому нападают и убивают. А потом все забирают.

Венец беспокойно закружил перед фургоном, выбивая носками ботинок куски из укатанного дорожного полотна. А потом сказал:

— Они раскачиваются на ветках. Тараторят, как глупые обезьяны. На что им сдались вещи нормальных людей? Наши меха, статуэтки, гравюры, наши флейты и одежда?

— Они полагают, что все это делает их равными другим, высшим племенам, — пояснил Жало. — Не сами вещи, а обладание ими, понимаешь, Венец?

— Ничего моего они не получат!

— Так что будем делать? — спросил Лист. — Сидеть здесь и дожидаться дротиков?

Венец тяжело опустил руку на плечо Жала:

— Они дали нам время? Сколько у нас есть до нападения?

— Вождь не ставил нам ультиматум. Кажется, он не хочет вступать с нами в бой.

— Потому что боится за своих!

— Потому что он думает, что волю Души нужно исполнять без насилия, — спокойно ответил Жало. — Так что он намерен ждать, пока мы не отдадим все добровольно.

— Сотню лет будет ждать!

— Нет, несколько дней, — сказала Тень. — А если мы не уступим, то они нападут. Что будешь делать, Венец? Допустим, они согласны ждать сто лет. А ты? Мы же не можем сидеть здесь вечно.

— Ты предлагаешь отдать им все, что они просят?

— Я только хочу узнать, что ты намерен предпринять. Ты сам признал, что в схватке нам их не одолеть. А напугать их так, чтобы они нас пропустили, не получилось. Ты же понимаешь, что любая наша попытка прорваться закончится дротиками. Ты не желаешь повернуть назад и искать другую дорогу на запад. И не собираешься выполнять их требования. Так что же ты думаешь делать, Венец?

— Подождем несколько дней, — глухо сказал гигант.

— Но сюда же идут Зубы! — воскликнул Жало. — Будем туг сидеть, пока они нас не схватят?

Венец помотал головой:

— Задолго до Зубов, Жало, здесь будет полно других беженцев, которые тоже не захотят расстаться со своим добром. Чувствую, они уже в пути. Денька через два, а то и раньше они будут здесь. Вот и объединимся с ними. Может, нам вчетвером и не справиться с кучей ядовитых обезьян, но полсотни или сотня хороших бойцов загонят их обратно на деревья.

— Никто по этой дороге не пойдет, разве что полные дураки, — заявил Лист. — А к чему нам помощь глупцов?

— Но мы же пошли, — сухо сказал Венец. — Значит, мы тоже глупцы?

— Возможно. Нас предупреждали, что по Паучьей дороге ехать не стоит, а мы взяли да поехали.

— Потому что не поверили Незримым.

— Что ж, оказалось, в этот раз Незримые говорили правду. И все в Тептисе это знают. Ни один здравомыслящий не выберет Паучью дорогу.

— Нет, сюда направляются целые сотни, — упорствовал Венец, — Я иногда такие вещи нутром чую. А ты, Жало? У тебя тоже такое есть, да? Они ведь уже идут, правда? Не бойся, Лист. Через денек-другой у нас будет подкрепление. И пусть тогда это лесное ворье поостережется! — Венец угрожающе взмахнул рукой. — Лист, распряги кобыл, пусть пасутся. И всем — в фургон! Запремся и будем всю ночь дежурить попарно. Пришло время бдительности и мужества.