Твердые орешки - Ефим Петрович Чеповецкий

— Конечно. Здесь никакого секрета нет, — согласился Павлик.

— Ну, так давайте! Это же очень важно!

— Хотим сделать действующую модель трехступенчатой ракеты! — с гордостью заявил Венька.

— Ну, это уж ты загнул! — махнул я рукой. — Нам нужно что-нибудь попроще, чтобы обязательно получилось…

Я собрался рассказать ему об отрядном плане, который у нас должен быть лучше, чем у других, но тут подошел начальник лагеря. Мы поздоровались, и Венька сразу же хотел уходить. Но начальник спросил:

— Что ж это вы тут сами? Не в отряде?

— А что нам там делать? — буркнул Венька.

— Так… Выходит, у вас там скучно? Может быть, не ладится или что? — Начальник внимательно смотрел на Веньку.

Он явно выпытывал, как идут дела в отряде. Венька пожал плечами, а я сразу вспомнил слова Тани Захаровой о том, что старшая вожатая требовала замены Валерия.

— Что вы! Что вы! — поспешил я сказать. — У нас все хорошо. У нас все будет хорошо! Это они как раз для отряда и придумывают.

Венька свирепо выкатил глаза, но начальник уже не смотрел на него, он повернулся ко мне и сказал:

— Да, да. Конечно, все будет хорошо…

Я видел по его глазам, что он обрадовался, словно думал точно так же.

— А вам, — он обратился к Веньке и Павлику, — если что-нибудь нужно, ну, для той штуки, что вы задумали, можете обращаться прямо ко мне. Я, знаете, люблю, когда придумывают!.. Сам когда-то придумывал! — И он весело подмигнул.

Так весело, что даже Венька улыбнулся.

— Так-то оно, штыки! — закончил начальник и, повернувшись на каблуках, ушел четким размашистым шагом.

Венька неожиданно весь переменился. Он толкнул Павлика локтем в бок и сказал:

— Пойдет дело! — А потом мне: — Чего улыбаешься? Не веришь?

Тут я уж решил его немного подразнить:

— Пока нет.

— Эх, ты…

— Это вполне реальная вещь, — сказал Павлик. — У меня даже есть расчеты, а двухступенчатую ракету мы уже в школе делали… Нужны только материалы.

Идея мне очень понравилась, и я решил, что пора им сказать о Валерии.

— Вообще было бы здорово! Знаете что, давайте посоветуемся с нашим вожатым, он все-таки механик.

— Э-э, нет! — запротестовал Венька. — Такую вещь надо делать в секрете. А вдруг не выйдет? Что тогда?

— Но ведь мы только одному Валерию скажем.

— A-а, знаю я твоего Валерия! Обязательно доложит старшей.

Меня чуть не взорвало.

— Ты не имеешь права так говорить о нем! Ты же его не знаешь!

— А ты знаешь? Без году неделю знаком, и уже: Валерий, Валерий!

— Венька, ты не прав. Если Валерию идея понравится, он все, что нужно, достанет и, если потребуется держать в секрете, слова не скажет.

На Веньку это подействовало.

— Ну ладно. А чья же это будет считаться работа? Павлик-то во втором отряде.

— Какое это имеет значение?! Важно, чтобы получилось. Работа будет считаться общей.

— Конечно, — сказал Павлик.

— Ну, так пошли!

Мы не пошли, а побежали. Видно, Веньке очень хотелось сделать поскорее эту ракету.

— А где сейчас Валерий? — на бегу спросил он.

— В библиотеке. Там сейчас все наши. Будет подготовка к костру, — ответил я.

И мы побежали еще быстрей.

Искусство требует жертв

Из библиотечного домика на целый километр разносился шум. Вокруг бродили любопытные малыши, но войти в домик не решались. С нашим братом не шути: на радостях могут такой щелчок в лоб залепить, что потом пятак прикладывай.

Мы давно ждали, когда начнет работать самодеятельность, а это первое занятие и сразу подготовка к костру. Ребята сидели на подоконниках, толпились в дверях и все горланили. Мы с Венькой с трудом пробирались внутрь, а Павлик остался в аллее. Из старших никого еще не было. Мальчишки поснимали со стен духовые инструменты и что есть силы дули, а девчонки пищали и пытались перекричать друг друга. Кто-то предложил спеть. Долго спорили, какую песню, а Зинка Дорохова вдруг села за рояль и одним пальцем начала играть «Бегемота». Майка запела, и мы все дружно подхватили:

Где в джунглях речка Нил течет,

Дружил с жирафом бегемот, —

Чилим-бом-бом, чилим-бом-бом,

Дружил с жирафом бегемот…

Последние две строчки повторялись в каждом куплете. Женька Быков дирижировал.

Мы так орали, что прибежала Нин-Вас.

— Сейчас же прекратите петь эту чепуху! Неужели нет других песен?

— Есть. А мы хотим веселую! — заявил Сашка Кикнадзе.

— Ну и пойте.

— А какую?

— Ну, хотя бы вот эту… Вот эту… Как ее?

Но старшая так и не вспомнила ни одной шуточной пионерской песни.

— Вот и мы не знаем, — засмеялась Мая. — Найдите нам, пожалуйста.

— Пусть баянист вам подберет, — сказала Нин-Вас. — А эту петь запрещаю! — И убежала.

Но как только она скрылась, мы снова запели «Бегемота», и еще громче, чем прежде.

Мы орали, пока не пришли Валерий и баянист. Когда все успокоились, Валерий сказал:

— Вот что, ребята, Георгий Андреевич подготовил репертуар для хора, а я от себя хочу предложить, чтобы наш отряд исполнил частушки на лагерные темы. Знаете, веселые, живые, о нашей жизни; чтобы не в бровь, а в глаз. У нас на заводе их к каждому концерту сочиняют. Здорово получается!

— Правильно! — закричали все.

— А кто же напишет частушки? — спросила Зинка Дорохова.

— То есть как это «кто»? — удивился Валерий. — Конечно, мы сами.

— А мы думали, что вы поэт, — съехидничал Захар.

Несколько ребят и девчонок хихикнули. Валерий сделал вид, что не слышал, и продолжал:

— Я не сомневаюсь, что в нашем отряде есть поэты. Разве нет?

— Есть! Есть! — закричал Сашка Кикнадзе. — Соколов стихи пишет! Слышишь, Митяй? Ты должен сочинить!

— Вот еще! А вдруг у меня не получится?

— Получится! Получится! — закричали все. — Он даже припев уже сочинил! — И хором запели:

Нин-Вас, Нин-Вас,

Улыбнитесь вы хоть раз!

Это