Обещай, что никому не скажешь - Дженнифер МакМахон

– Вот и наш немой. – Арти ухмыльнулся. – Это твой миленок, Дел!

Майк Шейн был тощим, как зубочистка, но на голову выше остальных мальчишек. Его запястья и лодыжки торчали из рукавов и штанин. Блокнот на спирали болтался на шее, подвязанный красной шерстяной ниткой. Майк опустил голову и как будто изучал резиновые мыски своих поношенных кед.

Раньше мне приходилось наблюдать за Майком Шейном. Как и мы с Дел, он большей частью предпочитал находиться в одиночестве. Но я видела, как на перемене он играет в крестики-нолики с Тони Лаперлем, – тем, кто страдал синдромом Дауна, – и, судя по тому, что я заметила, Майк каждый раз позволял Тони выигрывать у него. Как и Арти, я не раз наблюдала, что время от времени он передает Дел записки, а иногда она наклонялась и что-то шептала ему на ухо, отчего он улыбался и отводил глаза.

– Теперь мы вас поженим, – объявил Арти. – Ну-ка, встаньте рядом!

Томми толкнул Майка, тот дрожащей стрункой вытянулся рядом с Дел, почти прикасаясь к ней, а она по-прежнему продолжала изображать из себя гламурную кинозвезду, манерничающую с сигаретой.

– Дел по прозвищу Картофельная Девочка, согласна ли ты, чтобы Немой Майк был твоим мужем в радости и в горести, в здравии и в болезни, пока смерть не разлучит вас?

Дел выдохнула «дым» ему в лицо.

– Это значит «да». Ну конечно, да. Теперь ты, Немой Майк: согласен ли ты, чтобы эта грязная Картофельная Девочка была твоей вонючей женой? Тебе не нужно писать это в своей уродской книжке.

Майк Шейн кивнул, по-прежнему уставившись в землю и дрожа всем телом, словно загнанный заяц.

– Отныне объявляю вас мужем и женой. Теперь поцелуй невесту, – велел Арти.

Майк наконец поднял голову; в его широко распахнутых карих глазах застыл ужас. А Дел все улыбалась. Майк попытался убежать, но Арти и Томми остановили его и подтолкнули к девочке. Он издавал мычащие звуки, словно животное, которое пытается заговорить. По его подбородку текла слюна. Двое здоровых мальчишек снова пихнули его к Дел, продолжавшей стоять на месте. Она уронила «сигарету», растерла ее носком башмака, потом наклонилась и поцеловала Майка в губы. Это был долгий поцелуй в стиле мыльной оперы, и когда Дел оттолкнула Майка, его лицо было уже не бледным, а багрово-красным. Дети вокруг визжали, смеялись и восклицали «Круто!».

– Фу, картофельные микробы! – Элли скорчила гримасу.

– Хуже вшей, – добавила Саманта.

– Бедный Майк, – посочувствовал один из мальчиков.

– Они стоят друг друга, – отозвался другой.

Общее веселье прервала мисс Джонстон, которая подошла к нам и велела объяснить, что происходит.

– Мы играли в ковбоев, – сказала Дел. – А я шериф, – с улыбкой добавила она и указала на свой блестящий значок.

– Почему ты позволила им сделать это? – спросила я потом, когда встретилась с Дел у мертвой вороны.

– Что?

– То, как они дразнили вас с Майком. Почему ты поцеловала его? Это было не обязательно.

– А что мне оставалось? – фыркнула она.

– Побежать за мисс Джонстон. Позвать на помощь. Что угодно.

– Ну да, – буркнула Дел.

– Ты могла бы попробовать.

– Это было не так уж плохо.

– На что это было похоже?

– Что именно?

– Поцеловать Майка Шейна?

– Наверное, как поцеловать любого другого парня.

– А ты многих целовала?

Дел небрежно пожала плечами и закатала рукава рубашки. Левое предплечье было покрыто лиловыми синяками, которых я вчера не видела.

– Достаточно многих.

С этими словами Дел устремилась к пастбищу, где бродил ее пони, растопырив пальцы как револьверные стволы и расстреливая все на своем пути.

– Я – Уайетт Эрп![7] – вопила она. – Сюда, плохие парни! Давай, помощник шерифа! Догоните меня, если сможете!

И я помчалась за Дел через сад и мимо лошадиной изгороди, тоже стреляя из пальцев и крича на ходу: «Догоните меня, если сможете!» Я пробежала мимо свиного загона, держась подальше от забора и не замедляя шага, чтобы полюбоваться на свиные зубы. Мы остановились только у овощного погреба, где, по словам Дел, происходило ограбление банка. Там мы достали револьверы и распахнули дверь в надежде застигнуть грабителей на месте преступления.

– Стреляй в них! – крикнула Дел.

– В кого стрелять? – осведомился скрипучий голос у нас за спиной.

Мы повернулись и увидели Ника, брата Дел. Он держал в руках настоящее помповое ружье, – возможно, то самое, из которого он убил злополучную ворону, подвешенную на поле.

Внезапно Дел перестала изображать Уайетта Эрпа.

– Возьми нас пострелять, Никки, – тут же заныла она, ухватив его за белую футболку и тиская ткань между пальцами.

– Не выйдет, Дел. – Парень обращался к сестре, но при этом смотрел на меня с хитроватой сальной ухмылкой. Он был долговязым и загорелым. Его длинные руки выглядели невероятно темными по сравнению с белой футболкой. Он носил заляпанные синие джинсы и те же самые огромные рабочие ботинки, которые я видела вчера. Его лицо казалось высеченным из экзотического темного дерева.

– Возьми нас с собой, не то я расскажу папе… сам знаешь, о чем, – пригрозила Дел.

– Ерунда. Я расскажу папе, что к тебе приходит подруга.

– Возьми нас, или я расскажу ему, Никки. Клянусь!

– Ни за что. – Ник вырвал футболку из пальцев Дел и побежал через поле.

– Грабитель банка убегает! – воскликнула Дел. – Остановим его! Думаю, это Билли Кид![8]

Мы пустились вдогонку за Ником, преследуя его через сад и поле зеленого горошка до самого леса и тропы, по которой я возвращалась домой. Казалось, он собирается привести нас прямо в Нью-Хоуп, но он свернул налево по заросшей тропинке, которую я раньше не замечала. Тропинка петляла в густо разросшихся кустах, похожих на джунгли, но в конце концов привела нас на поляну. В центре травянистой прогалины стояла маленькая скособоченная хижина, словно из сказки: домик ведьмы или место сбора для троллей.

Ник наклонился и уперся ладонями в колени, тяжело дыша. Ружье валялось в сорняках у его ног.

– Сдавайся, Билли! – пропела Дел, когда ворвалась на поляну и указала «заряженными» пальцами на своего брата. Ее волосы прилипли ко лбу, а слова звучали неразборчиво.

Ник поднял длинные руки и улыбнулся. Его футболка промокла от пота и прилипла к узкой груди.

– Что это за место? – спросила я, когда перевела дух.

– Когда-то здесь была стоянка для охотников на оленей, – ответил Ник. – Ее построил дед, а папа все просрал.

Хижина была маленькой, примерно двенадцать на пятнадцать футов, и больше напоминала игрушечный домик, чем место для ночевки крепких мужчин. Она опасно накренилась влево и в любую минуту как будто была готова рухнуть. Домик был сложен из грубо отесанных бревен с кусочками коры. Деревянная крыша казалась прогнившей и заросла черно-зеленым мхом.