Медленная река - Елизавета Сергеевна Котова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– По правде говоря, я не уверена, что мне хотелось бы этим заниматься… Я же замечательно пишу статьи, я выхожу работать вместо фотографов, потому что их очень мало в редакции. Мне кажется, у меня достаточно работы.
Это было правдой. Моя любимая редакция, в которой мы помогали друг другу с материалами, устраивали бранчи в офисе, ходили друг к другу по вечерам есть пиццу с грушей и горгонзолой и смотреть фильмы, развалилась на части еще в декабре. Джордж и Маркус, два высоких светловолосых европейца, так успешно возглавлявшие деятельность фотоотдела, по очереди ушли зимой в другие проекты. В нашей команде прошел слух о том, что они сильно поругались с мистером Мартинсом, однако сами парни обрывали все разговоры на тему старой работы, когда мы пару раз ходили вместе на бейсбол.
Следом за ними в феврале ушла Габриэлла. Ох, Габи… Габи работала в редакции задолго до моего появления там, однако мне всегда казалось, что талант Габи – организация мероприятий. Она была настоящей заводилой, к тому же потрясающей красоткой. Эта девушка родилась в Тромсё – городе горбатых китов, пронизывающего ветра, заснеженных вершин и моей тайной мечты – северного сияния. Норвежские и шведские корни подарили Габи хрупкое эльфийское тело с выпирающими коленями и ключицами, белую гладкую кожу с зеленоватым отливом и ярко проступающими венами, прозрачные голубые глаза и белоснежные, как у альбиноса, волосы и брови. Когда я пришла в редакцию в первый день прошлым летом, я увидела ее дружелюбно сияющие глаза почти без ресниц на красном обгоревшем лице и сразу поняла, что мы подружимся. Габи можно было назвать доверчивой или немного инфантильной, но только не глупой – она потрясающе тонко анализировала проблемы всех своих друзей и всегда спешила на выручку. Когда мы всю ночь гуляли с ней по Стейтен-Айленду в ноябре, а потом я слегла с простудой, именно Габи, Бренда и Эбби готовили мне горячие жирные рыбные супчики для горла и наполняли грелки горячей водой, пока Люк искал отговорки, чтобы не видеться со мной. Я никому не говорила, что именно в ту ноябрьскую ночь Габриэлла призналась мне, что скучает по Тромсё и чувствует себя чужой в Штатах. А в начале февраля она в один день уволилась и поставила меня перед фактом, что улетает через два дня. Навсегда. Мы провели вместе нашу последнюю ночь с фильмами Бергмана, яблочным сидром и жареной лапшой, и затем самолет увез Габи в Норвегию, а я осталась в Нью-Йорке, клятвенно пообещав ей, что однажды приеду в гости.
От мыслей о Габи меня отвлек тяжелый вздох главного редактора.
– Послушай, мне кажется, ты не до конца понимаешь ситуацию… Как-то меня настораживает твоя попытка сейчас улизнуть от рабочих задач. Мы одна команда, ты не можешь сбрасывать с себя ответственность за общее дело.
– Я правда не хочу этим заниматься. Я. Не. Хочу. Это даже не моя специализация.
– Грейс… Я боюсь, мы в той ситуации, когда речь не идет про комфорт. Сейчас мы в таком положении, что либо команда мобилизуется и выходит из финансового кризиса, либо каждый занимается только тем, чем хочет, но, боюсь, в ближайшем будущем наша редакция прекратит свое существование.
Где-то внутри меня неприятно кольнуло. Я чувствовала, что Мартинс давит на меня, и мне было грустно осознавать, что я начинаю прогибаться под этим давлением.
– И это не пустые слова, мы уже зафиксировали убытки до 30 процентов, в ближайшее время будет уже 70… Ты можешь объяснить, почему ты не говоришь да?
– Послушайте, мистер Мартинс… Вы должны понять меня. Я оказалась в сложной жизненной ситуации, моя семья сейчас разбита из-за того, что бабушка в больнице. Я же объясняла вам это! И честно говоря, я сама не в лучшем моральном состоянии, но я выполняю все эти объемы работы, которые мы с вами обговаривали, каждый день. Я делаю свою работу! Но я искренне не понимаю, почему я должна заниматься продажами, которые отнимают очень много времени и не являются моими прямыми обязанностями, в то время как у нас существует рекламный отдел! У меня нет на это времени.
– Я не понимаю, что еще в твоей жизни занимает так много времени, что ты не готова этим заняться. И причем здесь вообще твоя бабушка?
Я раздраженно закатила глаза. Мне хотелось быстрее закончить этот разговор, но я понимала, что Мартинс не успокоится, пока не добьется своего.
– Дело не в объеме времени! Я просто не хочу этим заниматься и все! Я успешно справляюсь со сложностями в сфере журналистики, но продажи – это не моя работа! И я не собираюсь сначала весь день писать статьи, а потом до поздней ночи висеть на телефоне, обзванивая клиентов и пытаясь всучить им эти несчастные несколько колонок!
На этом моменте я решила прикусить язык. Я понимала, что не могу разговаривать так с боссом, но меня было уже не остановить. Это было именно то, почему из всего нашего коллектива я терпеть не могла только Мартинса. Его заискивающие и расчетливые жесты заботы и манипуляции, попытки нащупать у собеседника болевую точку выводили меня из себя.
– Ясно, – холодно ответил мужчина. – Я не стану тебя заставлять, но все же именно в таких ситуациях проверяется команда и выясняется, для кого важно остаться в компании, а для кого это короткая дорога. Я надеюсь, что в нашем случае это не так.
Раздались короткие гудки. Я бросила трубку на кровать и уставилась в потолок, еле сдерживаясь, чтобы не ударить кулаком в стену от злости. На самом деле причины моего отказа были куда глубже, чем нехватка времени или лень (как это могло бы показаться). Прожив два года в тумане токсичных отношений, ненависти к себе и действия антидепрессантов, я знала, что сейчас, когда я только начала оправляться от старых травм, стоит мне надавить на себя чуть сильнее, и я сломаюсь снова. Мне следовало научиться беречь себя больше.
Но тут же телефон зазвонил опять. Похоже, Мартинс
