Недотрога для дракона. Боевая академия (СИ) - Полина Никитина

class="p1">Я растерянно мотаю головой, пытаясь проговорить про себя шокирующую информацию. Это уму непостижимо! Как можно намеренно подставить противника под серьёзный удар?

Не удержавшись, я озвучиваю этот вопрос вслух. Каким бы Тэйран не был мерзавцем, даже если бы он изводил ту девчонку, как меня сейчас, никто не вправе нарочно подвергать чужую жизнь опасности.

— Да, и чем думали их противники? — присоединяется Ирис, для которой, судя по реакции, история тоже была в новинку.

— Говорят, атакующий команды противников был давним соперником Тэйрана. И ходят слухи, что они подкупили его напарницу, — щедро делится сплетнями Амариллис. — Потому что в тот же день она была переведена из нашей академии в ту, где обучались победители.

Вопросы в моей голове множатся с бешеной скоростью, но поток мыслей прерывает звон колокола и приход магистра Стардома.

Высокий, худой преподаватель, похожий на сухую травинку, заводит нудный рассказ о древних кочевниках, которые основали первое поселение на месте Арклоу, нашей столицы.

Будучи старательно ученицей изо всех сил пытаюсь сосредоточиться на рассказе, но мысли уплывают в сторону одной зарвавшейся драконьей задницы.

“Да, с ним нехорошо поступили, но я то здесь причём? — размышляю, задумчиво рисуя круги на титульном листе рабочей тетради. — Может, она была внешне на меня похожа и на Каллахана нахлынули дурные воспоминания? Допустим, но и что с того? Это не даёт ему никакого права вести себя как самый последний мерзавец.”

— Мон-Стерр! — врезается в мой мозг громкий голос магистра Стардома. — Мон-Стерр, вы здесь или в другом мире?

Под ехидное хихиканье первых двух групп и злобными взглядами третьей, я выныриваю из раздумий и потерянно смотрю на преподавателя.

— Повторите ваш вопрос, пожалуйста, — краснею и мечтаю провалиться сквозь землю.

Надо же так влипнуть! А всё проклятый Тэйран, всё никак не уйдёт из моих мыслей.

— Назовите имя вождя ливневого племени, который основал деревню, впоследствии ставшую Арклоу?

Как же его звали? Закусываю губу и поднимаю глаза к потолку, изо всех сил пытаясь вспомнить сложное для произношения имя.

— Кронпхельм? Крунгкхун?

— Вы ошиблись аудиторией, Дарина Мон-Стерр, — высокомерно бросает противный Стардом. — Гадания на кофейной гуще проходят этажом ниже.

Группа послушно хохочет, поощряя своим вниманием несмешную шутку магистра. В Королевской Боевой Академии не преподают гадания, ясновидение и предсказания. Три основные дисциплины — артефакторика, целительство и практическая боевая магия.

— Очень плохо, Мон-Стерр. Минут пятьдесять штрафных баллов вам и по десять каждому из вашей группы. Какой номер?

— Третий, — с неохотой отвечаю, чувствуя жгучий поток ненависти в мою сторону.

Урок мною получен.

Как только Стардом нас отпускает, я быстро швыряю учебник в сумку и первой высказываю из аудитории, не дожидаясь озлобленную команду.

К счастью, таких ошибок я больше не допускаю. Неимовеными усилиями выгоняют из головы любые намёки на Каллахана, а вечером, пользуясь свободным временем отправляю сообщение Алайне:

“Завтра годовщина гибели отца. Могу я сегодня сходить на кладбище? Завтра у нас весь день будет практика по боевой магии и боюсь, у меня едва хватит сил, чтобы добраться до общежития. К тому же, не хочу встречаться с мамой. Вдруг ещё она заподозрил неладное, увидев меня в форме боевика?”

Спустя десять минут получаю в ответ короткое “Иди”.

Дорога до кладбища занимает около часа. Чтобы успеть до отбоя, лезу в заначку и беру пассажирский каретник, который останавливает меня у огромных кованых ворот. Водитель за дополнительную плату соглашается подождать меня и довезти обратно.

Иду знакомой дорогой, сквозь сгущающиеся сумерки. Петляю между могилами, в тусклом свете фонарей читаю имена и даты.

И не сразу замечаю таинственного посетителя возле памятника отцу.

Смотрю в ненавистные тёмные глаза, читая в них удивление. Слова сами собой слетают с губ:

— Какого чёрта ты здесь забыл, Каллахан?

Глава 13

Тэйран отвечает не сразу. В вечерней полутьме вижу, как хмурится его лоб, глубокая морщинка пролегает между бровями, а глаза превращаются в две узкие щели.

Скривив чувственные губы, он слегка наклоняет голову влево и удивлённо — недоверчиво спрашивает:

— А ты что здесь делаешь, монстр? Разве ты не должна под тусклым светом дешёвой лампы писать заявление на отчисление?

С неимоверным трудом разрываю зрительный контакт. Не знаю отчего, но Каллахан кажется до ужаса привлекательным в темноте. Наверное, потому, что неяркий свет фонарей не высвечивает напоказ его кошмарную натуру.

Оставляет видимой лишь отменную внешность.

С тоской смотрю на высокий памятник, вижу выбитый на камне портрет папы. Такой красивый, мужественный, уверенный в себе. Упорно не опускаю взгляд ниже, чтобы не прочесть две даты: рождения и смерти.

Слёзы предательски наворачиваются на глаза, и если бы не проклятый Тэйран, оказавшийся здесь не к месту, я бы дала волю рыданиям. Так сильно скучаю по нему.

Как же мне не хватает папы!

— Мне не нравится, что я не получил ответа, монстр! — бесцеремонно вторгается в моё сознание голос Каллахана.

Уйди, прошу! Просто оставь меня наедине с тем, кто был самым близким моим человеком!

Мне стоит неимоверного труда сглотнуть слёзы и произнести обманчиво — безразлично, пряча всю невысказанную боль внутри.

— Рэйнальд Ирвайн был моим героем, — отвечаю честно, но готова сделать всё, лишь бы Тэйран ничего не заподозрил. — Я хочу быть как он, поэтому и поступила в Королевскую Боевую Академию. И намерена добиться признания, несмотря ни на что. Твоя очередь.

— Моя, что? — непонимающе хлопает ресницами Каллахан.

А я даже в полутьме вижу, что они длинные, густые, красивые. Любая девчонка отдаст многое, лишь бы у неё были такие отменные ресницы.

О чём я вообще думаю?

Злюсь на себя, пытаясь выгнать из мыслей проклятого драконище.

— Очередь, — скупо цежу слова. Чем меньше скажу, тем меньше последует вопросов. — Почему ты здесь?

Глаза ректорского сынка немного расширяются в удивлении. А затем он запрокидывает голову и громко, без остановки смеётся.

Хочу его стукнуть за неуместный смех на отцовской могиле. Это форменное неуважение!

— Малышка, ты думаешь, я и вправду буду отчитываться перед тобой? Шла бы ты отсюда, пока я ещё добрый.

— Понятие доброты тебе не свойственно, — отвечаю быстрее, чем успеваю сообразить.

— Это правда, — на удивление покладисто соглашается Каллахан. И, выдержав небольшую паузу, добавляет. — Я тебе не верю, монстр. Представь себе, буквально кожей чувствую твою ложь. Даю тебе ещё одну попытку рассказать, зачем припёрлась на могилу национального героя в такой поздний час.

Чувствую, как в крови растекается по телу горячая злость. Она обжигает, доставляет неудобства и хочется выплеснуть её наружу. Поджимаю губы, сжимаю пальцы в кулаки и выплёвываю каждое слово в его идеальное лицо: