Серебрянка, или Напевы морской раковины - Элинор Фаржон

– Вот ещё напасть! Чтоб я упустил такую добычу из-за какой-то ерундовой работёнки? Да спряду я твой лён, Долл, спряду. А ты зато пойдёшь со мной прямо нынче.

– Ну уж нет, – приободрилась Долл. – Обещал ещё три попытки – держи слово. А сейчас спасай мою голову, чтоб было завтра чем угадывать.

– Всё равно не угадаешь! – воскликнул бес. – Не угадаешь. Никому моего имени не отгадать, ни за три раза, ни за тридцать три. Что ж, королева Долл, я сдержу своё слово. Но и ты от своего не отступайся. Сегодня я спряду за тебя лён, а завтра ты и детёныш достаётесь мне – навсегда!

И он завертелся, закрутился, закружился всё быстрее, быстрее – в глазах у Долл так и мелькало. А когда она протёрла глаза, Прядильного беса уж и след простыл.

Глава XII

Признание Долл

– Девятьсот девяносто семь, девятьсот девяносто восемь, девятьсот девяносто девять, тысяча!.. И один! – торопливо добормотала Полл у самых дверей детской. – Уф! Всё. Я вперёд Нолличека досчитала. Он на седьмой сотне запутался, вот и пришлось ему заново начинать. Привет! Я твоя тётя, – сказала она, склонившись над колыбелькой. Но обнаружила, что там пусто. – Где ребёнок? А, у тебя… Дай подержать.

Долл взглянула на неё безучастно, крепко прижимая к себе дочку.

– Ну, дай же. – Полл забрала у сестры младенца. – По-моему, она меня узнаёт! Да, маленькая? Я твоя тётя!.. Доллечка, хорошо, что ты больше не плачешь.

– Все слёзы выплакала, – сказала Долл.

– Но из-за чего? Из-за кого ты плакала? Неужели из-за Нолличека? Он, конечно, вёл себя по-свински, но не впервой же.

Долл отрицательно покачала головой.

– Тогда не оттого ли, что тебе сегодня лён прясть? Велика работа! Вспомни, как ты лихо в прошлом году управилась! Значит, и в этом спрядёшь – не подведёшь.

– Но это не я… – тихо сказала Долл.

– Ух ты и ловкая: всю гору льна за каких-то полчаса! – без умолку тараторила Полл, не услышав сестриных слов. – Я прямо не поверила, что ты – и вдруг столько льна спряла!

– Но это не я, – повторила Долл.

– Не ты?

– Не я.

– Что – не ты? – Полл недоумённо нахмурилась. – Что ты болтаешь? Мы же все видели эту гору льна, а потом – раз! – и всё спрядено. Если не ты пряла, то кто же?

Долл молчала. И было что-то в её молчании, в её безысходной грусти, заставившее младшую сестру взглянуть на старшую попристальней. Положив младенца в колыбель, Полл встала на колени перед Долл и обняла её за пояс.

– Ну, скажи мне, кто спрял лён? – спросила она ласково.

Но Долл, казалось, была не в силах вымолвить ни слова. Полл не на шутку встревожилась.

– Доллечка, не пугай меня, не томи… Кто спрял лён вместо тебя? Кто?

– Маленький, противный, мерзкий бес, нечисть лесная, – прошептала Долл.

– Нечисть лесная? Маленький, противный… Погоди, кто он? Откуда взялся?

– Кабы я знала!.. – горестно воскликнула Долл.

Полл схватила сестру за плечи и принялась трясти.

– Ну же! Говори! Не таись! У тебя раньше не было от меня секретов! Говори!

И слова посыпались – отрывистые, сухие, точно горошины, что одна за другой вываливаются из прорехи в мешке.

– Сижу я взаперти с прялкой, вдруг откуда ни возьмись – бесёнок, чернющий, как смоль, и хвостик этак покручивает. И хвастает, что спрясть лён ему – раз плюнуть. Спряду, говорит, твой урок, коли ты через двенадцать месяцев имя моё угадаешь. А не угадаешь, приду, говорит, и заберу, моей будешь. Я и подумала: год – срок долгий, и согласилась. А сегодня срок настал и бес-вертун уж тут как тут, за мной пришёл.

– Пришёл за тобой? – ахнула Полл, оглядывая комнату. – Но ты же здесь!

– Он пришёл и ушёл. Завтра вернётся. Он и на ребёнка позарился, завтра вместе со мной заберёт.

– Что?!! – закричала Полл так громко, как не кричала прежде никогда.

– Он взялся снова спрясть за меня лён, – простонала Долл. – А завтра, если я не угадаю его имени, он нас заберёт.

– Заберёт мою племянницу?! – Полл бросилась к колыбели и обхватила её двумя руками. – Не отдам! Пускай со мной дело имеет!

– Тебе с ним не сладить! Это самая мерзкая и гадкая тварь на свете. Ох, если б узнать его поганое имя! Я уже девять раз пробовала, и всё без толку. Завтра он мне ещё три попытки даст, да только зря всё это, нипочём не угадаю. Сгину я, сгину вместе с доченькой…

– Ни за что! – Полл обхватила колыбель ещё крепче. – Ни за что! Не отдам!

– Как не отдашь-то? Имени нам всё равно не угадать.

Полл вскочила, грозно сжав кулаки:

– Надо узнать! Во что бы то ни стало! Я узнаю имя!

– Чьё? – На пороге появилась Нянька с охапкой чистых пелёнок.

Долл предостерегающе взглянула на сестру, но Нянька, как видно, спросила для порядка и ответа не ждала. Она решила, что сёстры всё выбирают имя для наследной принцессы. К тому же в дверях детской возник Нолличек и отвлёк Няньку окончательно.

– Девятьсот девяносто восемь, девятьсот девяносто девять, одна тысяча ровно, одна тысяча и один. Всё, Нянюшка!

Нянька привстала на цыпочки и потрепала воспитанника по щеке:

– Ну как, исправился? Будешь паинькой?

– Я уже паинька, – сказал Нолличек и, крайне довольный собою, повернулся к Долл: – Слышишь? Я уже хороший. Ой! Ты плакала?! – в тревоге воскликнул он. – Моя Доллечка! Моя куколка! Ты не должна плакать! Это совсем не годится. – И, вытащив из кармана носовой платок, он принялся утирать заплаканные глазки королевы Долл. – Нельзя портить слезами такое прелестное личико. Я этого не допущу!

– Правда, Ноллик? – Долл с надеждой взглянула на короля. – Тогда мне можно не прясть лён?

– Так ты из-за этого ревёшь? – разом повеселел Нолличек. – Тоже мне, причина! Разумеется, моя дорогая Долл спрядёт этот лён в два счёта! Хочешь на него посмотреть?

И, не дожидаясь ответа, он отпер дверь в соседнюю комнату, которую Эйб, Сид, Дейв и Хэл дружно заполняли льном: кипа на кипу, кипа на кипу, до самого потолка.

– Поживей, мальчики, поживей! – скомандовал Нолличек. – А то ваша сестрица все глаза выплакала, дожидаючись любимой работы.

– Ох, – тихонько вздохнула Долл.

Нолличек её не услышал. Он потирал руки, предвкушая новое чудо, и покрикивал на дюжих молодцов.

– Ох-ох-онюшки, – снова вздохнула Долл, ещё горше прежнего.

Подбежав к ней, Полл горячо зашептала:

– Беги, Долл! Беги!

– Бежать? – повторила бедняжка. – Куда?

– Не важно куда. Хватай ребёнка и беги. Прочь от Ноллика! Прочь от чёрного беса!

– А толку-то? Он меня где угодно отыщет. Как из-под земли вырастет.

– Хи-хи-хи! Хи-хи-хи! – донеслось до них мерзкое хихиканье.

Полл в испуге оглянулась и увидела среди льна престранное и пречёрное существо, которое, злобно сверкнув глазками, тут же исчезло.

– Это он? – прошептала девочка.

– Он, – кивнула Долл.

– Какой ужасный! Ужасный! Ужасный! – негодующе закричала Полл.

– Кто ужасный, ужасный, ужасный? – поинтересовался Нолличек. – Я сейчас как раз очень хороший. Значит, ужасный – не я.

– Не ты, – подтвердила Полл.

Нолличек просиял.

– Вот здорово! Ужасный, и не я! Ни с кем сегодня больше не поссорюсь, честное слово! Доллечка, весь лён на месте. Принимайся за работу.

– Прямо сейчас? – Долл с тоской взглянула на колыбель.

– Раньше начнёшь, раньше кончишь, – назидательно сказала Нянька. – А я пока за ребёночком присмотрю. – Она тут же вытащила принцессу из колыбельки и принялась укачивать. – Трим-трам-трушки, трим-трам-тра, вышла кошка за кота, у кота была нора, детям баюшки пора. Вон уж и луна выкатилась. Кто тут Нянюшкин тримпомпончик-бузилёнчик?

К счастью, её воркования не слышала мамаша Кодлинг.

Глава XIII

Серебристая серпоклювка

Во дворце воцарилась тишина. Долл сидела взаперти, и приложи кто-нибудь ухо к замочной скважине, наверняка бы услышал приглушённое жужжанье прялки. Никто, однако, к двери не подходил. «Спряла в прошлом году, спрядёт и в нынешнем», – единодушно решили все и больше за королеву не беспокоились.

Ребёнок мирно спал у Няньки в комнате, и туда по очереди наведались мамаша Кодлинг, кухарка Китти, молочница Мегги и горничная Джен, – они крались на цыпочках, чтоб хоть одним глазком взглянуть на малютку принцессу, прежде чем лечь спать.

Нолличек спать не лёг, а отправился на чердак строить игрушечную железную дорогу с рельсами, станциями и семафорами. Когда же он счёл, что весь дворец погружён в глубокий сон, он пошёл в подвал, в котельную – раздобыть настоящего угля для паровозов. Король отлично знал, что Нянька не одобрила бы его полуночных шатаний, да и настоящий огонь в паровозных топках вряд ли вызвал бы у неё большой восторг. Поэтому он предусмотрительно снял туфли и крался в одних чулках. Очутившись по пути возле двери в буфетную, Нолличек вдруг отчаянно захотел есть. Недолго думая он отворил дверь и щедро угостился пирогом и тортом да ещё с собой прихватил. Потом его потянуло заглянуть в собственную спальню. Перины и подушки так и манили, и король решил немного полежать, пожевать, а потом уж идти доделывать поезд. Так он и заснул – сладко-сладко, с недоеденным пирогом в кулаке, щекой на торте с кремом.