Подземный флот маркшейдера Вольфа - Сергей Смирнов

- К обеду приличествует, - довольно-таки категорическим тоном подтвердил Евсеич. – Тем более для первого знакомства с обществом… Как сказали бы их сиятельство, с «командой»… Уж извиняйте, Никита Андреевич.

За что было извинять Евсеича: не за то ли, что без «сиятельств» опять обойтись не мог…

Кит, тем временем, стоял похолодевший. Слово «общество» повергло его в ужас. Он вспомнил про дворянский этикет и все такое – и ему дурно стало. Он же, и вправду, тут троглодит натуральный! Йети! Ну, вилку с ножом держать, конечно, может, но ведь наверняка же еще… даже представить страшно сколько еще всего!

- Как-то жарко вы одеваетесь летом, - пробормотал он, уже чувствуя, что этот старинный пижонский галстук затягивается на его шее, как висельная петля.

- Ничего, Никита Андреевич, у нас в столовой прохладца стоит. Отмучаетесь, а потом передохнете вволю, - успокоил Евсеич.

Долго ли, коротко ли, а минут через пятнадцать Кит стоял перед зеркалом натуральным господином начала двадцатого века. Вся одежка подошла, только одну сорочку сменили как великоватую. Даже ботинки почти не жали. Все эти точные попадания в размеры могли-таки вызывать всякие подозрения, но уже не вызывали. Впереди было нечто неведомое и по-настоящему страшное – обед в дворянской усадьбе, хотя Кит себе в зеркале понравился… Особенно понравилась эта сверкающая заколочка в галстуке. Неужели настоящий брюлик-брильянт! От этого князя всего можно было ожидать, он тут, видимо, главный Карабас-Барабас со своим театром.

Чего-то не хватало… Кит огляделся. Конечно, есть вещи, которые всегда должны быть с тобой. Ключи от квартиры… Теперь они прямо как талисман, залог возвращения домой… Коммуникатор.

Кит взял то и другое и стал соображать. Коммуникатор – во внутренний карман пиджака… Стоп! Выключить срочно! Тут же зарядника нет… Кит даже вздрогнул, осознав это.

- Ключи вот в этот чехольчик удобно, - поняв затруднение по-своему, услужил Евсеич Первый, протягивая кожаный кошелечек с изящной цепочкой, не такой массивной, как у Кита, и вообще, чего доброго, золотой.

Кит еще раз глянул на себя в зеркало… Видела бы его сейчас Ленка Пономарева… Маманя бы, наверно, не узнала и долго бы так смотрела-вглядывалась, а папаня, наверно, заржал бы сразу, но – совсем не обидно, и кинулся бы рисовать сына в этом крутом джентльменском прикиде.

- Хоть сейчас в аглицкий клуб, - эхом Китовых мыслей отозвался Евсеич.

- Всё, да? – спросил Кит.

В «аглицкий клуб» его совсем не тянуло.

- Тютелька в тютельку всё, Никита Андреевич, - кивнул Евсеич. – Я побегу сообщить.

- Может, позвонить легче… - не думая, брякнул Кит и сделал шаг к звонку.

Евсеич одним прыжком оказался между ним и звонком. Вид у него был одновременно веселый и обескураженный.

- Их сиятельству? Звонком?! – проговорил он и оставил рот открытым.

Кит подумал и понял.

- Ну, как хотите, - сказал он.

Евсеич исчез.

Кит снова повертелся. Одетый по-новому, вернее по-старинному, он как-то по-новому увидел и комнату. Ощущение, что он попал в хорошо продуманную кем-то и хорошо обставленную игру, только усилилось, когда он еще раз, в одиночестве, посмотрел на себя в зеркало и потрогал мерцающую заколку на галстуке. С другой стороны, усилилось и желание поучаствовать в этой игре, узнать поподробней ее правила, отказаться на время – вопрос, на какое? – от своего пофигизма и присоединиться к компании, позвавшей его, типа, в чужой двор...

Тут, в этой игре, было много интересных вещей, которые вдруг захотелось потрогать, подержать в руках, попереставлять с места на место.

Газеты были чем-то новым, появившимся, когда Кит уже начал освоение этого чужого, интересного мира.

Кит подошел к столу и посмотрел на верхнюю газету.

Это была газета

ГОЛОС МОСКВЫ

от 18 мая 1915 года.

Судя по всему, совсем свежая.

«Рановато что-то они тут каникулы затеяли», - подумал Кит и глянул новости. Читать со всякими твердыми знаками было не просто, но понятно.

По первой полосе картина мира сразу становилась ясной.

ВОЙНА

Русский театр войны

От штаба Верховного Главнокомандующего

В Шавельском районе наши войска продолжают теснить германцев…

«Ничего себе, театр…», - мрачно ухмыльнулся Кит и глянул на другую газетную колонку.

Война с Турцией

От штаба Кавказской армии

15 мая на ольтинском направлении происходили незначительные столкновения разведывательных партий.

На приморском направлении обычная перестрелка…

«Обычная» - это как? – не понял Кит. – Отсюда и до обеда…»

Странными, какими-то очень будничными показались ему военные сводки… Ведь и вправду война не понарошку тут… вроде как.

Кит повертел газету и невольно зацепился взглядом на последней странице за колонку

ПРОИСШЕСТВИЯ

Обкраденные в трамваях

Неизвестные карманники обокрали мирового судью Сретенского уч. Файвишевича в то время, как он проезжал в вагоне трамвая 24-й линии по Волхонке. Воры унесли у него бумажник с деньгами и документами.

«Это ж какое время тихое… отстойное, если даже о такой ерунде в центральных газетах пишут! – поразился Кит. – А у нас пока не замочат кого покрупнее…»

Старинные буковки, старинные такие «карандашно-гравюрные» картинки.

Только бумага была новой, а не пожелтевшей, какая положена для древних газет в библиотеке. И сильно пахла вроде как машинным маслом.

Если и подделка, то очень качественная.

Кит решил, что здесь, как и когда-то в детстве, на свалке за заводом «Калибр», которую называли «самолёткой», тоже можно найти кучу неведомых вещей, ничем не стоит брезговать, ничего не надо чураться. Все может оказаться интересным и для чего-нибудь нужным.

Читая всякие прикольные новости-старости и объявления, он даже не заметил легких шагов в коридоре…

И стук в дверь был какой-то очень тихий.

- Никита Андреевич, вас можно побеспокоить? – тихий раздался такой голосок.

Кит – сколько можно, пора бы привыкнуть! – снова похолодел.

- Можно… - выдавил он из себя.

Кто вошел в комнату, догадываетесь?

Только теперь она была уже совсем другая. Совсем! Может, близнец, подобный Евсеичу? И эта ли княжна Лиза разыгрывала из себя наглого призрака-пилота сегодня ночью?.. Но нет, не близнец. По глазам было видно. По этому хитрому и острому, «лазерному» огоньку в глазах можно было точно определить, что она – одна единственная и неповторимая…

Эта княжна Лиза была одета… ну, как сказать? Девчонки бы сказали, как она одета, а Кит – не мог. Ну, просто клёво, по-старинному одета. Но строго так. Не в каком-то голубом-пушистом платьице, а… ну, скажем, так, будто девочка из какого-то очень крутого лицея с крутым, хоть и вовсе не ярким дресс-кодом.

- О! – сделала княжна пораженный вид. – Никита Андреевич, вас просто не узнать! Вы теперь истинно джентльмен!

Никита как стоял с развернутой старинной газетой, так и остался стоять. Он первый раз в жизни видел себя со стороны: ничего себе так – стоять, прямо как совсем взрослый, в классном старинном прикиде с галстуком и с развернутой газетой в руках. Он и газету вот так в руках никогда не держал – зачем они, если Интернет кругом и телек… Кто бы из своих, из своего времени посмотрел!

- И вас тоже, - сказал он…

И тут с Китом случилось настоящее озарение, будто на миг он стал и вправду старше сразу… ну, не сосчитаешь на сколько лет и веков!

Он сказал такое, чего в жизни еще ни разу не говорил. Никому!

- Вам это идет гораздо больше. – Вот что он вдруг взял и сказал!

И сам удивился. Не поверил, что мог сказать такое.

Глаза княжны вдруг словно затуманились, «лазерный прицел» расплылся и пропал. И вся она как будто на миг затуманилась.

- Благодарю вас, Никита Андреевич, - тихо сказала она и… как это называется?… ну, присела чуть-чуть, прихватив юбку с боков.

Кит потом нашел в Википедии: «книксен» - вот как это называется.

- Вы очень любезны, - продолжила она… и вновь стала сама собой, дерзкой княжной с острым «лазерным» взглядом. – И вам тоже, надо сказать, гораздо больше к лицу мода нашего времени. Однако же дело не в этом. Я пришла к вам с самым искренним покаянием. Я вела себя сегодня… ночью, - «лазер» стрельнул, не увернуться, - я имею в виду ночь вашего времени… совершенно вульгарно и отвратительно… Изображение было таким зыбким, неясным, что я даже не подумала, что нахожусь не в синематографе и вижу настоящего живого человека, отделенного от меня целым веком… И еще… я в тот момент была не в себе, я была зла на брата, мы спорили… как всегда.

Тут княжна опустила глазки.

«Изображение зыбкое, неясное» - врет, конечно! Иначе не тупилась бы так. Вот что подумал Кит. Но уже простил…

- Короче говоря, простите мне мою вульгарность… Брат говорит, что это – из-за недостатка воспитания, и он совершенно прав.