Самый приметный убийца - Валерий Георгиевич Шарапов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все это и многое другое Акимов мог бы доложить прямо сейчас, перед злым, хуже того, расстроенным начальником, но молчал. Потому что, как ни крути, все эти факты – безусловно, значимые – никак не объясняют, какая падла обобрала мертвую.
Вспомнив, что так и не дошел до школы, поспешил на выход.
«Нет, ну что за… снова на стенах гадят», – он сорвал в сердцах с двери отделения приклеенную бумагу – чистый листок, вырванный из школьной тетради в клеточку, с проставленной на всю поверхность «галкой».
* * *
Далее пошла цепная реакция. Выслушав Акимова, директор Петр Николаевич помрачнел, как туча, но поблагодарил вежливо за сигнал. Проводив лейтенанта и пожав ему руку, самолично прошел по коридору и прямо с урока вызвал пионервожатую Гладкову.
Беседа их была за плотно закрытыми дверями и заняла не более четверти часа. Из кабинета Ольга выползла по стеночке, еле держась на ногах. Мутными глазами таращилась в пустоту, на вопросы не отвечала, вообще, производила впечатление помешавшейся.
А учебный день все тянулся – липкий, бесконечный. Наконец каким-то чудом уроки закончились, и Колька, увидев любимую девушку, чуть сам не дал дуба. Довел ее домой, уложил на софу, с великим трудом, с привлечением валерьянки и стопки платков, сумел-таки выяснить, почему она выглядит как дохлая утка. Потом, вежливо попрощавшись, поспешил к себе домой. Ощущал при этом нестерпимый зуд в ладонях, поскольку по холодному времени засучивать рукава на улице неудобно.
Оно, может, и непедагогично, но ничего не поделаешь.
Саньки Приходько дома не оказалось.
– Где он? – спросил он у Светки.
Та, с опаской глядя, как сжимаются и разжимаются Колькины кулаки, сначала попыталась запереться в геройском молчании, но быстро сдалась и пискнула:
– В библиотеке.
– Где?!
– В библиотеке, – пискнула Светка и спаслась в уборной.
Колька глянул на часы: семь вечера. Удивленный, но не успокоившийся, поспешил к школе. Дежурная по библиотеке Надька Белоусова была еще на месте. Нещадно зевая, сонно тараща глаза, она с недовольством поглядывала на Саньку Приходько. А тот, как ни в чем не бывало, запоем читал какую-то толстую книженцию, запустив в вихры костлявые пальцы.
Бить морды в библиотеке воспитание не позволяло, и Колька спросил Надю:
– «Всадника без головы» изучает?
– Нет, – буркнула она.
– Буссенара?
– Нет.
– А что же?
– «Капитал» Маркса. Перечитывает.
Колька аж задохнулся:
– Перечитывает? Он что, его уже читал?!
– Да.
– Вот это номер! И давно он так… погрузился?
– А сам не видишь? Врос, как баобаб.
– Толстая. Что ты ему книжку с собой не отдашь?
Она вздернула нос, звякнув веснушками:
– Вот еще. Потеряет, измажет, а мне ответ держи. Нет уж, пусть кто другой под свою ответственность… Приходько!
– У? – ухнул филином неузнаваемый Санька.
– Домой. Закрываю лавочку.
Санька поднял глаза, затуманенные Большой Идеей и одновременно горящие:
– Чего?
– Того! Домой – мухой, закрываю! И без возражений. Если прямо очень надо, завтра приходи, дочитаешь.
– Надо. Но тут много, – поведал Санька, явно размышляя о чем-то своем.
Колька приметил, что в самом деле, за все время Санька осилил страниц с полсотни, не больше. Санька жюль-вернов и дюма глотал за раз, читал быстро, выхватывая суть и опуская никчемные словесные извержения. Однажды Надя, заподозрив, что ничего-то Приходько не прочитал – так, взял, подержал и обратно принес, – заставила его пересказать главу об устройстве «Наутилуса». И ужаснулась: Санька действительно прочитал, запомнил и пересказал близко к тексту.
А тут было что-то не так. Видно, что не поперек страниц читал Санька, а впитывал каждое слово, а то и буковку, не желая пропустить ни одной мысли. Прочитанное падало на благодатную почву, находило живой отклик и прорастало в нем, проникало в самую душу. Во всяком случае, Санька был поглощен чтением – над книгой торчала лишь лохматая макушка.
Колька, поколебавшись, похлопал соседа по плечу:
– Эй, читатель! Книжку на полку и пошли, поговорить надо. Тетка Анька там небось уже сиреной воет.
И снова Санька, псих известный, против обыкновения не стал ни орать, ни огрызаться, а ответил спокойно и рассудительно:
– Нет у нее причин. Уроки сделал, дров наколол, картошки начистил. Имею право в свободное время самообразовываться.
– Хорошо излагаешь, молодец. А теперь – домой. Надежде тоже свободное время нужно.
– Еще как, – подтвердила та, – и тоже самообразовываться!
Совместными усилиями удалось водворить Маркса на полку, а Саньку выдворить за порог.
Распрощавшись с Белоусовой, вышли на улицу. Колька все размышлял, как бы начать непростой разговор – сразу в ухо или все-таки сперва словами, – как вдруг Санька спросил, будто продолжая начатый разговор:
– …а ты сам-то как думаешь: возможно так, чтобы вообще на земле не было денег и все было общее?
Колька насторожился:
– Чего это вдруг?
– Вот у Маркса написано…
– Где у Маркса написано, что денег не будет?
– Как – где? Коммунизм – это уничтожение частной собственности. Так?
Колька молча пожал плечами. Санька, приняв это за знак согласия, продолжал:
– Если собственности, то, стало быть, и денег. И все зло от денег. Так?
Колька повторил плечами. И снова Санька счел это за одобрение и воодушевленно продолжил:
– Деньги вот, зачем они? Бумага, на ней циферка нарисована, и все договорились, что сколько нарисовано, столько бумажка и сто́ит. Они потому и ценятся, что все уперлись, как бараны: без денег нельзя! Можно же раздавать справедливо, меняться, что кому нужно, и все довольны будут.
– Ты не крутовато загнул? – осторожно спросил Колька, и Санька возмутился, весьма авторитетно:
– Это не я! Это Маркс. А раз он, то, значит, все верно.
– Я не читал, конечно, – признался Колька, – но все-таки, как без денег? Они нужны.
– Зачем? – требовательно спросил Приходько.
– Смешной ты человек, ну как зачем? Жрать что-то людям надо? За жилье вносить надо, за свет, за воду…
– Вода в колонке есть, пей – не хочу, – упрямился тот.
– А в колонке она откуда, сама по себе взялась? Трубы проложить надо, ремонт опять же.
– Тогда из озера! Вода, земля и прочее – они для всех, – излагал Санька, – чего платить за это?
– Ну и не плати, – оборвал Колька, – сам увидишь, что будет. Хорошенькое дело! Присосался к государственным ресурсам, как клещ, а ни за что платить не надо, деньги, видишь ли, ни к чему. Нет у Маркса такого.
– Ты не читал, – вставил Санька.
