Меридон, или Сны о другой жизни - Филиппа Грегори

Я кивнула, и мы улыбнулись друг другу.

— Пожалуйста, забудь это, — мягко попросил он. — Мне не хочется падать с лошади все утро. Давай заниматься, не думая ни о чем.

Роберт непонимающе переводил взгляд с одного из нас на другого.

— Вы поссорились вчера? — сухо спросил он.

Мы молчали. Он отошел в сторону, затем повернулся к нам. Его лицо было каменным.

— А теперь послушайте меня, — сказал он сурово. — Я больше не буду повторять то, что скажу сейчас. Что бы ни происходило за ареной или даже за этой декорацией, если вы появляетесь здесь, вы должны работать. Когда представление окончено, можете хоть топор между собой класть. Но работать вы должны серьезно, а для этого вам надо забыть все постороннее, буквально все во время представления.

Мы послушно кивнули. Роберт мог быть очень убедительным, если хотел.

— А сейчас попробуйте еще раз, — велел он.

Джек вспрыгнул на лошадь, протянул ко мне руки и посадил меня вперед. Затем, ухватившись за кожаный ремень, он поднялся на ноги, и его пальцы буквально впились в потную спину пегого пони Блубелли. Тут я почувствовала, как его рука сжала мое запястье, и я тоже стала подниматься, сначала на согнутых коленках, затем выпрямившись, и встала так же ровно, как он. Мы проскакали целый круг, даже не шелохнувшись, и при ободряющем восклицании Джека я спрыгнула с лошади в самый центр арены, а затем, выполнив триумфальное сальто, Джек приземлился рядом со мной.

— Хорошо! — Лицо Роберта сияло от восторга. — Завтра в то же время.

Мы согласно кивнули, и рука Джека дружески сжала мое плечо. И я пошла к лошадям, ведя за собой Блубелли.

ГЛАВА 4

Нас с Данди воспитывали как настоящих цыганок. Когда наступали холода и в фургоне становилось так сыро, что одежда на нас не просыхала даже к утру, отец задерживался в каком-нибудь маленьком городке, где люди не слишком интересовались тем, кого они берут на работу. Он нанимался куда-нибудь либо конюхом, либо носильщиком. Отец не намечал маршрутов наших путешествий заранее, нас вели либо его карточные подвиги, либо необходимость ускользнуть от возмездия обманутых покупателей.

Путешествие в фургоне Роберта Гауэра было совершенно иным. Мы никогда не задерживались где-либо дольше чем на три дня, кроме случаев, когда Роберту вдруг приходила в голову фантазия осмотреть город или поискать там знакомых, а также во время больших ярмарок, которые собирали сотни людей на много миль вокруг. Но к концу октября сезон ярмарок кончился, погода стала холоднее, все меньше зрителей посещали наши представления, и по утрам мне приходилось разбивать в воде корочку льда, прежде чем напоить лошадей.

— Эта неделя станет последней, — объявил Роберт после одной из тренировок, во время которой я уже смогла стоять на неоседланной лошади без всякой поддержки.

— Как это? — спросила Данди, накрывая на стол.

— Последняя неделя в дороге, — ответил Роберт. — Мы переезжаем на зиму в мой дом в Уорминстере. Вот там мы действительно начнем работать.

— Уорминстер? — переспросила я. — Я не знала, что у вас есть там дом.

— Ты еще многого не знаешь, — согласился Роберт, откусывая огромный кусок хлеба с сыром. — Вы с сестричкой не представляете, чем будете заниматься в следующем сезоне. — И он указал на Данди и подмигнул ей. — У меня уйма планов.

— Амбар уже готов? — спросил Джек.

— Мм, — удовлетворенно промычал Роберт. — И к нам приедет человек, который будет учить вас, он обещал пройти с вами курс за два месяца, но я посулил ему премию, если он справится быстрее.

— Чему он будет нас учить? — Я не могла сдержать любопытства.

— Именно тому, чего ты не знаешь, — лукаво ответил мне Роберт. — Тебя научат прыгать через горящий обруч. Данди и Джек будут выступать на трапеции.

— На трапеции? — Данди даже подпрыгнула, ее глаза сияли от восторга. — И на мне будет короткая юбочка!

— Которая всем покажет твои хорошенькие ножки, — рассмеялся Роберт. — Данди, детка, ты просто родилась для этих дел.

— С блестками? — Она ничего уже не слышала.

— Это безопасно? — прервала я ее восторги. — Как она будет этому учиться?

— Я пригласил артиста из Бристоля, он будет учить Данди и Джека, а также тебя, если мы сумеем победить твои страхи.

Мне стало дурно, и я едва успела выскочить из-за стола. Меня вырвало прямо у дверей фургона, и пришлось подождать несколько минут, прежде чем я смогла вернуться обратно.

Все смотрели на меня с изумлением.

— Тебе плохо при одной мысли об этом? — Роберт даже забыл о еде. — Что с тобой, девочка? Или ты больна?

— Я здорова. — Металлический привкус во рту даже мешал мне говорить. — Это я от страха.

Джек с интересом смотрел на меня.

— Как странно, — сказал он без всякого сочувствия. — Никогда бы не подумал, что Меридон такая неженка. Прямо как леди.

— Оставь Меридон, Роберт, — спокойно сказала Данди, — не обижай ее. Я буду учиться с удовольствием. А она пусть занимается лошадьми. Не может же она делать два дела сразу.

— Да, конечно. — Голос Роберта звучал неуверенно. — В конце концов, я всегда могу взять девчонку из работного дома.

Мне опять стало плохо, но теперь от сочувствия к этой девчонке. Однако я кивнула Роберту. В мире существовал только один человек, который стоил моих забот и сочувствия, это была Данди.

— Пообещай мне, что ты попробуешь, — не отставал от меня Роберт. — Я не стану тебя ни к чему принуждать, но ты все-таки должна попытаться, это будет справедливо.

Я не видела в этом никакой справедливости, но с большой неохотой согласилась.

— Я попробую, — мрачно сказала я. — Но вы должны дать мне слово, что не будете ни к чему принуждать меня.

— Договорились, — закончил дискуссию Роберт. — Тебе надо еще многому научиться с лошадьми. Не воображай, что я стану кормить тебя всю зиму из любви к твоим зеленым глазам. А вы, мисс, — тут он резко повернулся к Данди, — обратитесь, пожалуйста, к какой-нибудь мудрой женщине в деревне, и пусть она научит вас всяким женским премудростям. Я не собираюсь потратить целое состояние на девчонку, которая того и гляди забеременеет. И держись подальше от деревенских парней. Это маленькая деревня, и я не хочу иметь неприятностей с соседями.

Мы обе послушно кивнули, но Данди украдкой подмигнула мне, а я улыбнулась в ответ. Жить в своей комнате, в которой не будет еще трех-четырех человек, спать в своей собственной кровати. Это была почти жизнь леди. Так, наверное, живут в Вайде.

Эта мысль пришла ко мне, когда я легла в постель, почистив и накормив лошадей. Я видела Вайд так ясно, будто передо мной лежала карта. Чудесный старинный дом с башенкой в западном крыле, где находилась очаровательная круглая гостиная. Солнце заглядывало в комнаты по вечерам, низкие подоконники были обиты розовым бархатом, чтобы можно было с полным комфортом любоваться вечерним солнцем, прячущимся за далекие-далекие холмы. Дом смотрел окнами на юг, и от парадной двери уходила аллея высоких буков, которые были, вероятно, старше нескольких поколений людей. Заканчивалась аллея старинными чугунными воротами, их петли слегка заржавели, и они всегда оставались приоткрытыми. Семья — это была моя семья — не любила их закрывать.