Искатель. 1967. Выпуск №6 - Виталий Меньшиков

Случайно от друзей охотников Шисль узнал, что рядом с заводом сохранилась старая заброшенная соляная шахта. В пятидесяти метрах от входа шахта расширялась в громадную пещеру, по дну которой бежала небольшая речушка. Пришлось сделать запруду и пустить речушку по трубам. В пещере было прохладно, но сухо. Правда, все это значения не имело, так как работали здесь заключенные из «кацет», находившегося в 25 километрах от завода. Заключенных ежедневно привозили на громадных армейских грузовиках.

Побывал Линдеман и в подземном цехе. Он особенно придирчиво проверял систему охраны, расположение скрытых постов и сигнализацию на случай тревоги. Сопровождавший Линдемана Шисль доверительно сообщил уполномоченному, что здесь, в цехе, ему удалось отменить телесные наказания. «Конечно, — добавил он, — у себя в концлагере мои друзья, из СС могут делать что им заблагорассудится. Но здесь самое главное — производство».

За прошедшие несколько дней пребывания Линдемана на-объекте Шисль успел к нему хорошо присмотреться. Для себя он окончательно решил, что с этим уполномоченным приятно иметь дело. Линдеман не лез в мелочи, хотя прекрасно разбирался во всех деталях производства. Он старался делать все без всякой назойливости и высокомерия. В отличие от своих предшественников Линдеман не подчеркивал, что он из Берлина, и не кичился своими высокими связями, а они у него были. Шисль успел навести справки в отношении Линдемана и узнал, что тот вхож в ближайшее окружение рейхсфюрера СС Гиммлера. Конечно, эта скромность и воспитанность могли быть показными, рассчитанными на простаков. Но на этот раз Шисль решил для самого себя не усложнять и без того неимоверно сложные отношения между людьми. Он всячески давал понять Линдеману, что им обоим, как воспитанным, образованным господам, разбирающимся в жизни и отлично знакомым с производством, незачем хитрить друг перед другом… Линдемана такая игра вполне устраивала.

Срок пребывания уполномоченного Линдемана на объекте приближался к концу. За две недели он сумел ознакомиться практически со всеми сторонами работы важного предприятия. Особое внимание он уделил охране объекта, системе шпионажа среди обычных сотрудников завода и заключенных, работавших в подземном цехе. Необходимость этого была вызвана тем обстоятельством, что в Берлине имелись некоторые первичные, пока что ничем не подтвержденные данные о возможном существовании на заводе Шисля группы саботажников.

Уполномоченный два дня провел с начальником службы безопасности СД на заводе майором полиции Раттенбергом, который в категорической форме отрицал возможность существования на объекте какой-то группы подпольщиков. Разгорячившись, Раттенберг, упрямый баварец, в прошлом мюнхенский парикмахер, распорядился принести все дела на агентуру СД среди работников завода и списки осведомителей гестапо среди заключенных с краткими характеристиками на них. Линдеман внимательно просмотрел все дела. И действительно, ни в одном из донесений агентов не было никакого намека на то, что здесь орудуют саботажники.

В ходе разговора Раттенберг давал конкретные характеристики на руководителей объекта. По его словам выходило так, что все они крайне неприятные субъекты чисто в личном плане, но каких-либо сомнений в их лояльности и преданности фюреру у Раттенберга не было. Во всей его интонации чувствовалась большая неприязнь к австрийцам. Слушая этого вспыльчивого баварского парня, Линдеман невольно вспомнил один из известных афоризмов Бисмарка о том, что баварец — это переходная ступенька от австрийца к человеку.

Бывший парикмахер сохранил, судя по всему, большой интерес к личной жизни своих подопечных. Ведущего инженера объекта Петсрса он назвал старым бабником. Научный консультант доктор Гржимек был, по словам Раттенберга, наоборот, умственным и физическим импотентом. Чувствовалось, что Раттенберг с удовольствием рассказал бы Линдеману все заводские сплетни, если бы тот не перевел разговор на другую тему.

Единственный, о ком Раттенберг отозвался с нескрываемой похвалой, был комендант охраны объекта Франц Штумпф, который одновременно отвечал за соблюдение секретности, опечатывание сейфов, строгий учет секретных документов и чертежей.

— Ведь вот возьмите Штумпфа, — несколько успокоившись, продолжал Раттенберг. — Тоже австриец, но, очевидно, без примеси этой богемской крови, да к тому же скачет на одной ноге — вторую он потерял в боях с большевиками на Украине после их революции. Вы сами понимаете, коменданту охраны приходится передвигаться очень много, и Штумпф со своим протезом успевает ежедневно проверить все посты, осмотреть сейфы, пройтись по кабинетам, где работают наши тузы, и убедиться в том, что они не забыли абсолютно секретные документы на своих столах. Штумпф — это отличный работник и стопроцентно надежный пеге.[10] Я уже представил его к награде и попросил бы вас, господин уполномоченный, поддержать мое ходатайство.

Со Штумпфом Линдеман встретился в тот же день после обеда. Штумпф бодро вошел в кабинет, выделенный временно Линдеману, и застыл у двери, вытянув руки в гитлеровском приветствии.

Штумпф был уже немолодым человеком с грузной фигурой и несколько одутловатым лицом. Уже с первого взгляда было видно, что это исполнительный служака, старой закалки, привыкший беспрекословно подчиняться приказаниям начальства. Штумпф четко и подробно, не сбиваясь, рассказал Линдеману об охране объекта, сложности расположения постов в горной и лесной местности. Чувствовалось, что он тщательно подготовился к разговору с берлинским уполномоченным.

Линдеман внимательно рассматривал лицо коменданта охраны. Да, оно было ему, безусловно, знакомо, но точно припомнить, где он его видел, Линдеман не мог. Незаметно для Штумпфа он перевел разговор и, как бы между прочим, спросил коменданта охраны, где тот потерял ногу. Штумпф, очевидно, уже устал от служебного разговора и оживился, почувствовав, что теперь можно просто поговорить с уполномоченным на обычные житейские темы.

— Из моего личного дела вы, господин уполномоченный, уже, наверное, знаете, что всю первую мировую войну я провоевал на восточном фронте, — сказал Штумпф. — Был в Галиции, Эстляндии, а после русской революции попал на Украину. Скажу вам прямо: это было неплохое время. Мы отъелись тогда за всю войну. У большевиков еще не было силенок, чтобы портить нам жизнь. А потом появились партизаны… Простите, господни уполномоченный, но вы еще сравнительно молоды и, наверно, не знаете, что в России уже тогда были партизаны, а не только сейчас.