История моего попаданства (СИ) - Недельская Оксана

— Далеко. Эйре в нескольких неделях пути на лошадях от Нерина. А неподалёку отсюда, буквально в двух днях пешего хода, находится Кембре, но это и не город, и не деревня. Это владение кхина Ла Эдона.

— А кто такой кхин?

— Кхин — это хозяин владения, в котором он царь и бог. Владение — это государство в государстве, со своими законами, жизненными устоями, привычками. Например, есть владения, в которые заказана дорога демонам, эльфам или вообще представителям любой расы, кроме людей. Есть владения, где очень ограничено применение магии, есть и такие, где магия совсем запрещена. В некоторых владениях свои языковые особенности. Каждый кхин придумывает собственные ограничения, кто во что горазд.

— Они не воюют между собой? — сразу спросила я.

Фаррел усмехнулся.

— К сожалению, воюют.

Хм… Может, над ним издевались люди какого-нибудь кхина? Хотели перетянуть на свою сторону, чтобы помочь выиграть войну?

— А как же Певуны? — поинтересовалась Мира, — Там никогда не было войн. По крайней мере, я о них не слышала.

— Певуны — это стратегический торговый пункт нескольких владений. Нейтральное место.

— Но разве мало торговых деревень? — спросила Мира.

— Таких, где тебя точно не убьют и не ограбят, мало, — мягко ответил Фаррел, — вот скажи, ты видела когда-нибудь, чтобы кто-то из жителей Певунов уехал?

— Так караваны ведь ходят!

— Да, ходят. Только их всегда составляют торговцы. А было такое, чтобы местные жители ушли с караваном?

Мира надолго задумалась, потом покачала головой:

— Нет, никогда.

— Вот именно. Местные жители привязаны к Певунам, они не могут покинуть эту деревню. Их назначение — обслуживать торговцев и путешественников. Иногда им дают рабов, вот как Виту или Зиру. Жители Певунов привязывают рабов уже лично к себе, и рабы тоже не могут покинуть это место. Местные своей энергией подпитывают портальные камни, которые полностью завязаны на них. У каждого портального камня есть свой посёлок-донор. Вот почему я не могу понять, как вам с Сали удалось уйти из деревни.

Девушки побледнели.

— Вы вообще местные?

— Нет, — ответили хором.

— И вас пустили в Певуны жить и работать без ритуала привязки? — удивлённо спросил Фаррел, а я вообще тихонько офигевала от этого разговора.

— Да, пустили.

— Очень странно. Ничего не хотите рассказать?

— Нет, — снова дружно ответили девушки, и Мира тут же добавила:

— Мне нечего рассказывать.

— Мне тоже, — присоединилась Сали.

Фаррел не стал настаивать.

— Ладно, захотите — расскажете. Я предлагаю зайти в Кембре, купить коней, запастись провизией, а потом отправляться в Нерин, до него две недели пути на лошадях.

Я спросила, на какие деньги мы купим лошадей, но Фаррел только отмахнулся.

Выдвинулись сразу после завтрака. Мы с магом вдвоём шли впереди, а девочки за нами поодиночке, непривычно тихие и задумчивые. У меня после этих расспросов появилось ощущение, что и Сали, и Мира что-то скрывают. Может быть, не хотят раскрывать перед мужчиной нечто сокровенное?

У меня к Фаррелу были свои вопросы. Сначала тихонько спросила, сможет ли маг вернуть мне нормальную внешность.

— Нет, не смогу.

— Но почему?

— Скажи, ты в музыке разбираешься?

Я в своё время почти закончила музыкальную школу — бросила по глупости, — но о музыке и о её структуре знаю не понаслышке, поэтому с чистой совестью ответила утвердительно.

— Понимаешь, магия напоминает музыку, а магические переплетения — музыкальный рисунок. На этом примере я могу объяснить, потому что чувствую магию именно так. Результат магического воздействия — это законченное музыкальное произведение. Самый распространённый вариант — одиночное произведение, как этюд — простой для начинающих исполнителей и сложный для тех, чьи пальцы уже порхают по инструменту с невероятной скоростью. Такое воздействие вскрывается легко. Реже магическое действие складывается из многих составляющих, как скажем, классическая симфония, которая состоит из четырёх частей. Понимаешь эту параллель?

— Да, — с готовностью кивнула я.

Надо сказать, очень понятное сравнение. Пожалуй, если мне понадобится учитель магии, Фаррел подойдёт идеально. Ха-ха три раза.

— Ну вот. Снять воздействие такого плана тоже не проблема, единственное, может понадобиться чуть больше времени или какие-нибудь дополнительные инструменты. Но у тебя — это нечто третье. То есть я вижу магические переплетения, но не могу понять, откуда и куда они идут, как взаимодействуют друг с другом. Это симфония, в которой перепутали не только последовательность частей, но и ноты. Не получается найти настоящий рисунок. Ритмы накладываются друг на друга, узор частично проваливается, поэтому прочесть мелодию невозможно. То есть невозможно распознать магическое воздействие и устранить его. Я сожалею.

Я вздохнула. Надежда, только-только возродившись, как феникс из пепла, опять умерла.

— По-видимому, для того, чтобы личина спала, необходимы какие-то особые условия. Когда-нибудь ты в них обязательно попадёшь, — он помолчал, — знаешь, я не могу вернуть твоё лицо, но могу помочь увидеть его.

— Я и так знаю, как выгляжу, — проворчала я.

— Вряд ли. Сейчас ты выглядешь иначе, чем в первый день.

Только этого не хватало. Я, честно говоря, немного испугалась, но ответила согласием. Надеюсь, хотя бы стало не хуже, чем было.

Глава 5

— Есть новости? — хриплый голос ударил по чутким ушам Охотника.

— Точной информации нет.

— Сколько их?

— Двенадцать, пара десятков отсеялись.

— Ведите всех, выяснять будем на месте.

— Да, милорд.

За два дня пути до Нерина мы стали почти командой. Почти — потому что всё же не доверяли друг другу до конца. Командой — потому что вместе искали пропитание, вместе готовили, вместе устраивали бивак для ночёвки и вповалку спали после изматывающего дневного перехода.

Я спросила у подруг, какие секреты они скрыли от Фаррела. Мира рассказала, что жила в маленькой деревушке недалеко от Певунов. Родители умерли рано, но перед этим успели выдать молоденькую дочь замуж. Муж, считавшийся пожилым даже по меркам этого мира, оказался деспотом, держал Миру в чёрном теле, заставляя без продыха работать днём, а по ночам используя, как бессловестную постельную игрушку. В итоге у девушки открылся тёмной дар, с помощью которого она нечаянно наградила благоверного смертельным проклятьем. К счастью, в его гибели её никто не заподозрил, но наследство мужа ушло детям от предыдущего брака, а девушка осталась нищей.

Мира рассказывала о своей прежней жизни, пряча глаза, и попросила никому не говорить о её грехе. Почему в Певунах её приняли без вопросов, она не знала.

Сали заявила, что никаких секретов не имеет, работала себе спокойно в таверне, да и всё. Мол, может, Фаррел вообще ошибается, и никакой магической привязки нет, ведь никто никогда об этом не говорил, верно?

А уж где на самом деле правда — в словах девочек или Фаррела, — попробуй разберись.

Маг сдержал обещание и показал моё лицо в глади спокойного озерка, встретившегося нам по дороге. Я немного испугалась, потому что в отражении была одновременно я и не я. Вроде бы ничего не изменилось: всё те же большие, чуть раскосые синие глаза с длинными ресницами. Тот же нос. Губы не полные, но с чётким, красивым рельефом. Разве что резкий контур лица стал более мягким, пропала излишняя угловатость. Волос перемены не коснулись — по плечам по-прежнему струились густые и блестящие, слегка волнистые локоны цвета тёмного шоколада.

Ничего нового, лишь пара штрихов, но теперь моё лицо притягивало взгляд, словно магнитом. Слегка обалдевшая, я с трудом оторвала взгляд от водной глади.

— Ну как? — улыбаясь, спросил Фаррел.

— Вроде, ничего? — Зачем-то вынесла новую внешность на его суд.

— Да, действительно, — усмехнулся маг, — «ничего» — самое подходящее определение. Может, и хорошо, что я не могу распознать малетум?