Украденный миг - Пенелопа Нери
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ненормальные! — возмущался Гидеон, разливая кофе по кружкам. — Разве можно так рисковать? — Он посмотрел на Эмму. — Господи, девочка, ты же совсем посинела, любовь моя!
После захода солнца стало по-настоящему холодно, но Эмма сначала не заметила этого, увлеченная волшебным зрелищем — из их укрытия хорошо было видно, как на фоне черного неба взмывают вверх снопы оранжевых искр.
Теперь она чувствовала, что коченеет. Слезы выступили у нее на глазах, она протягивала заледеневшие пальцы поближе к огню.
Гидеон натянул на нее все, что было под рукой: толстые бриджи, шерстяные чулки, свой шарф. Вот только перчаток не оказалось во вьюках.
Эмма превратилась в жалкий дрожащий комочек, еле выглядывавший из вороха теплой одежды.
Скорчившись, прихлебывая горячий кофе, девушка размышляла о том, что Гидеон сейчас так похож на какого-нибудь мексиканского контрабандиста, недостает только гитары да попыхивающей сигары в углу рта, а она — просто карга несчастная — меньше всего похожа на романтическую героиню.
Не хватало еще насморка!
Не догадываясь о причинах ее задумчивости, Гидеон поднял свою кружку, словно бокал с вином.
— За здоровье моей прекрасной леди! Подлить тебе еще? — заботливо спросил он.
— Нет, спасибо, — печально отозвалась Эмма.
И еще она думала о том, что ночью, спасаясь от холода, они будут спать под одним одеялом, тесно прижавшись друг к другу, точно муж и жена.
Она не была уверена в том, что сможет соблюсти приличия, если он захочет ее, как тогда… Нет, она не сможет ему отказать! Ведь он смотрел на нее с такой любовью, и ей так хотелось верить ему!
Они забрались под тент, оставив его приоткрытым, чтобы видеть костер и небо.
Было очень холодно. Поэтому Эмма придвинулась к Гидеону, натянув на себя тяжелое покрывало. Он прижал ее к себе, баюкая в своих объятиях.
— Эмма, — услышала она шепот Гидеона, — я тебя люблю. Я очень сильно тебя люблю. А ты… Ты не хочешь вспомнить ту ночь… на берегу…
Она молча кивнула.
— Я мечтал об этой минуте весь день, — шептал он, покрывая ее лицо поцелуями.
— Я тоже. Но я так быстро заснула вчера…
— И я… Мне было так хорошо дремать рядом с тобой…
Даже сквозь толстое сукно Эмма ощущала жар его рук.
— Ты совсем замерзла, любовь моя! Сейчас я тебя согрею…
Гидеон торопливо расстегивал на ней куртку, горячо дыша и зарываясь лицом в складки ее одежды.
Вот его губы коснулись груди, а ее тело, ища этой близости, помимо воли, подалось навстречу ему.
Они ласкали друг друга, смелея все больше, счастливо вздрагивая при каждом прикосновении. Она отвечала ему с какой-то полудетской радостью, открывая для себя все новые и новые ощущения.
Для Гидеона это была прекрасная и жестокая игра, ведь он поклялся себе не переходить последней границы. Все его существо рвалось к ней, превращая острое наслаждение в мучительную пытку.
Ее руки скользнули к нему под рубашку, Эмма легко пробежала кончиками пальцев по его мускулистой спине, по позвоночнику…
— Научи меня любить, Гидеон… Научи меня всему, я хочу, чтоб ты был доволен мной. Трогай меня, где хочешь, я не скажу тебе «нет», о, пожалуйста, пожалуйста, прошу…
Со стоном, забыв обо всем, он рванул покрывало, чтобы увидеть ее всю…
— Нет, — вскрикнула она и сжала колени, — нет! Там… нельзя… Это нехорошо.
— Почему, — обескураженно отпрянул он, — почему? Ведь ты же сама сказала, что я могу, что ты позволишь мне.
— Не знаю. Это нехорошо — и все тут.
Гидеон рассмеялся:
— Любовь моя, это лучше всего, что было у нас с тобой до сих пор… — Он нежно поцеловал свою возлюбленную.
— Эй! — Чей-то настойчивый голос разрезал тишину. — Эй, там, под тентом!..
— Что случилось? Кто там? — нехотя отозвался Гидеон, выглядывая из-за полога.
— Простите, — незнакомец говорил на хорошем английском, — мне не хотелось бы тревожить вас в такой поздний час, но у нас несчастье. Мы поднимались на вулкан, и мой брат Чарльз угодил в трещину и, кажется, очень серьезно повредил себе ногу. Нужна помощь. Я один не могу вытащить его оттуда. Не будете ли вы так любезны…
— Разумеется, сэр! Подождите одну минуту! Сейчас я выйду к вам.
Гидеон вернулся под тент.
— Эмма, я должен идти. У этих сумасшедших британцев, которые остановились в шалаше, случилась беда. Я так и знал! Разве можно было лезть в такое пекло, да еще не зная дороги! Оставайся здесь, радость моя, — прошептал он, торопливо наводя порядок в своей одежде и поплотнее укутывая Эмму. — Я скоро вернусь, только помогу вытащить этого Чарльза или как его там…
— Будь осторожен! Я жду тебя. Возвращайся скорей, Гидеон!
— О, непременно, обещаю тебе!
Он поцеловал ее в щеку и вышел.
В ожидании Гидеона Эмма сбегала к ручью, набрала воды, вымылась и оделась. Потом подбросила сучьев в костер и села у огня, завернувшись в толстое, теплое шерстяное пончо.
Она не чувствовала себя одинокой. Невдалеке паслись лошади, мирно похрупывая сочной травой. Акамаи и Макани явно нравилось общество друг друга. Эмма прислушивалась к их дружелюбному ржанию и была совершенно спокойна.
Вдруг ей показалось, что кто-то стоит у нее за спиной.
Обернувшись, Эмма увидела старую женщину, стоявшую в зарослях папоротника в нескольких футах от нее.
— О, а я и не слышала, как вы подошли, мэм! Здравствуйте! Пожалуйста, садитесь к огню. Не хотите ли поесть или выпить горячего кофе? Ночь такая холодная… Вы, должно быть, совсем озябли…
Эмма чуть было не сказала «бабушка», но, приглядевшись, решила, что такое обращение, пожалуй, прозвучит неуместно.
У костра стояла высокая старая женщина, точнее леди. Так величественна была ее осанка, так прекрасны были ее седые волосы, распущенные по плечам и причудливо украшенные, точно королевской короной, венцом из алых цветов и ягод… Несмотря на холод, тело ее укутывал лишь длинный широкий плащ из темно-пурпурной ткани… Странно, но Эмме показалось, что плечи ее обнажены… И ноги босы.
Впрочем, женщина, видимо, из аборигенов, а они, надо думать, привычны к здешним холодам, решила Эмма, стараясь не показывать удивления — ведь это было бы неучтиво по отношению к гостье, да еще такого почтенного возраста.
И все же Эмма принесла пончо и укутала им плечи старой женщины.
— Поешьте, прошу вас! — девушка поставила перед незнакомкой тарелку с бобами и рябчиком.
— Послушай меня, Эмма Калейлани Джордан! Будет лучше, если с первыми лучами солнца ты и Гидеон Кейн покинете эти места… — Старуха пристально смотрела на Эмму огромными, желтыми, цвета амбры, глазами. — Дурное случится с теми, кто приходит сюда. Запомни мои слова…