Часовые времени. Незримый бой - Дмитрий Политов

Вновь очнулся Евгений уже в городе. Сначала он не понял, что происходит — после всего случившегося с ним в части вполне естественно было ожидать, что его отвезут в охранку. Ан нет, перед глазами, когда слегка унялся безумный хоровод разноцветной мошкары и звездочек, открылся интерьер обычной городской квартиры средней руки. Причем хорошо знакомой Белугину — в ней располагалась одна из явок Службы.

— Напугали вы нас. — Склонившийся над кроватью глава городской резидентуры, высокий мужчина с роскошной гривой тронутых сединой волос, заботливо поправил подушку под головой Евгения. — Что ж так неаккуратно-то? Сунулись прямо под пулю, словно зайчишка безмозглый охотнику на номер. Хорошо еще, что полиция у нас на прослушке — сумели вовремя перехватить филеров и заменить их на наших людей. А то куковать бы вам сейчас, голубчик, не на пуховой перине, а в тюремной больничке. И это еще в лучшем случае, там ведь тоже не дети — личность ваша им немного известна.

— Откуда? — слабо удивился Белугин.

— Как откуда? Неужто думаете, что в полицейском и жандармском управлении нет заграничных агентов? Да и обычных провокаторов в революционной среде, как гренок в бульоне у хорошей хозяйки, — с избытком. Помните, чай, как товарищ Сталин здесь в «годы репрессий» своих старых соратников по партии на тайных допросах в Кремле ломал? Он ведь у большевиков не случайно внутренней контрразведкой занимался, очень много всего про подноготную бывших дружков-приятелей знал. Куда им было после предъявленных улик деваться — подписывали все как миленькие. А вы думали, почему процессы тридцатых именно так выглядели.

— Да-да, верно, что-то припоминаю. Извините, в голове туман.

— Ничего, это пройдет, — благодушно усмехнулся резидент. — Мы вас накачали под завязку всеми необходимыми препаратами, так что скоро будете как огурчик. Меня гораздо больше совсем другое тревожит. — Он недовольно нахмурился. — Слушайте. Мои ребята навели справки в полку: получается очень странная картина — стреляли-то в вас во время ареста не солдатики и не офицеры. Все как один клялись и божились, что брать заезжего социалиста приказано было живьем. Тем более что по их разумению сбежать вам все равно не удалось бы — все ходы-выходы они надежно перекрыли. Другое дело, что они не подозревали о ваших скрытых способностях и не смогли предусмотреть такой активности. И в этом свете встает во весь рост еще один довольно любопытный вопрос: кто бы это мог быть такой, что решил подстраховаться и засел на улице неподалеку от казарм, чтобы прикончить вас, когда станете прорываться?

— Понятия не имею, — угрюмо буркнул Евгений. — Я и сам уже голову ломал над этой загадкой. Форменная чертовщина получается. С одной стороны, натуральная подстава — о визите моем в казарму офицеров точно предупредили заранее, с другой — явное желание гарантированно избавиться от меня посредством пули. Не проще ли было устроить засаду на дороге, на подступах к воинской части? Пальнули бы из-за куста, и все шито-крыто.

— Не знаю, не знаю, — задумчиво проговорил резидент, прикидывая что-то. — Вполне вероятно, что ваш таинственный недруг просто хотел убедиться, что вас арестовали, а когда понял, что вы можете сбежать, решил немного помочь загонщикам. Потому вынужденно действовал экспромтом, выдав поневоле свое присутствие на месте событий. Может, подозреваете кого?.. Ну же, Белугин, подумайте хорошенько, кому успели насолить?

— Да думаю я, думаю! — обозлился Евгений. — Проблема в том, что в этом гадючнике под названием партийный комитет подобных кандидатов пруд пруди. А если учесть, что высшие руководители организации законспирированы самым строжайшим образом и выходить из тени не желают, то можно голову сломать, но так и не докопаться до истины. Собственно, вы же помните, одним из основных моих заданий как раз и являлось определение круга лиц, отдающих главные приказы.

— Помню, конечно, — тяжко вздохнул резидент. — Мы и так на ушах стоим, пытаясь хоть как-то помочь в решении этой загадки. Жаль, но пока безрезультатно — архивы организации не дожили до лучших времен, большая часть ее членов или погибла, не оставив воспоминаний, другая же, которой повезло больше, старательно обошла данную тему стороной. Встречаются в мемуарах кое-какие смутные намеки, но наши аналитики пока не в состоянии дать однозначный ответ… Что с вами?

— Ерунда… секундная слабость, — прошептал Белугин, в изнеможении откидываясь на подушку. — Сейчас пройдет.

— Вот что, — решительно сказал резидент, поднимаясь, — заканчиваем пока с этим разговором. Отдыхайте, выздоравливайте, набирайтесь сил. По возможности думайте, анализируйте, ищите. Но! На первом месте ваше здоровье. Приказ ясен?

— Так точно, ваше высокоблагородие, — слабо улыбнулся Евгений. — Последний вопрос, если разрешите.

— Что такое? — повернулся к нему вполоборота глава резидентуры от двери.

— Как мне теперь на глаза «товарищам по партии» показаться? Они ведь далеко не идиоты, мое исчезновение после ареста наверняка уже получило огласку. А ну как заподозрят во мне провокатора? У них с этим делом просто — соберут партийный суд, быстренько состряпают приговорчик, и каюк!

— Ну, это не проблема, все уже решено. Как только придете в норму, мы отправим вас в Москву.

— В Москву?! Но… зачем?!

— У руководства сложилось мнение, что там вам проще будет легализоваться вновь. Над созданием правдоподобной легенды, способной выдержать первую проверку, сейчас вовсю работают, и пока друзья-бомбисты будут все проверять, мотаясь между городами туда-обратно, операция уже закончится. По крайней мере, такой прогноз наиболее вероятен.

— Но почему именно в Москву? Акцию же намечено провести здесь, в Петербурге.

— Это устаревшая информация. Мы получили сведения, что комитет решил сместить акценты. Последние события здорово выбили их из колеи. К тому же полиция и жандармы настороже, везде обыски, повальные аресты, и террористы не хотят рисковать. Им нужен стопроцентный результат.

— По-моему, вы что-то недоговариваете, — подозрительно уставился на коллегу Белугин. — Не могу отделаться от ощущения, что столь резкое изменение планов тесно связано с деятельностью Службы. Я прав?

Резидент негромко засмеялся, обнажив великолепные зубы.

— Что значит опер, — одобрительно заметил он, — мгновенно почувствовал фальшь. Вы молодец, Евгений. Да, разумеется, мы не остались в стороне от всего происходящего и поспособствовали тому, чтобы комитет принял нужное нам решение. Как? Надеюсь, вы не думаете, что являетесь единственным засланным казачком внутри этого серпентария?

Глава 6

Алексей. 1942

Судя по карте, позаимствованной у пилота, Белугин находился сейчас на расстоянии примерно пятидесяти-семидесяти километров от линии фронта. В принципе совсем несложная задачка рассчитать свое местоположение, зная маршрут полета, скорость «шторьха» и время в пути. Хорошо бы, конечно, перелететь к своим, но… что-то, видать, у Ведерникова пошло не так — а может, он попросту перестал себя контролировать, — и маленький самолетик получил серьезные повреждения: удивительно вообще, что не шмякнулся оземь сразу, как только Алексей разобрался с немцами и добрался до штурвала. Впрочем, и без того пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы заставить дрожавшую всем корпусом машину слушаться управления.

Приземление, правда, вышло достаточно мягким. В самый последний момент Алексею удалось разглядеть более-менее пригодную площадку. Отделался легким испугом и еще парой-другой ссадин, в придачу к полученным ранее от Бучнева. Не самая большая плата. Комиссару же, равно как и фрицам, было все равно.

Даже зная, что немцы ой как не любят шляться куда бы то ни было по ночам, Белугин постарался поскорее уйти от самолета. Сноровисто обыскал трупы летчиков, разжившись двумя «браунингами», больше известными в люфтваффе как «pistole 620(b)», парой запасных обойм, швейцарскими наручными часами со встроенным компасом и фосфоресцирующими стрелками, гранатой с длинной еловой ручкой, похожей на толкушку, которой хозяйки мнут вареную картошку, ополовиненной фляжкой с отличным французским коньяком и надломанной плиткой шоколада. Также пришлось снять с пилота ремень с кобурой — белугинская портупея сейчас находилась далеко отсюда. Небось, Егорка себе прикарманил. Ладно, хрен с ним.

Собравшись, Алексей немного постоял возле тела Ведерникова. По-хорошему, следовало бы похоронить его по-человечески, но времени на это не было. Да и подавать немцам сигнал, что кто-то остался в живых, тоже не хотелось. Теплилась у Белугина надежда, что летчики не успели связаться с начальством и сообщить, что везут не одного пленника, а двоих. По крайней мере, во время полета он не слышал никаких переговоров по радио. Хотя… полной уверенности в этом не было — за шумом мотора много не разберешь.