Титан - Фред Стюарт

— Ну вот, все кончено, — сказала она, входя. — Этот сукин сын даже не потрудился попрощаться со мной. Он улетел с Дианой в Лондон, а грязную работу оставил своим адвокатам. Можешь себе представить: он женится на Диане! Она почти ему ровесница!.. О Боже, это ж надо!

Хуан прикрыл за ней дверь.

— Так, и что? — спросил он нетерпеливо.

— Что «что»?

— Сколько он дает тебе? — Он помог ей снять шубу.

Она прошла в квартиру, которую уже успела хорошо изучить. Хуан последовал за ней в гостиную.

— Я хочу уехать из Нью-Йорка, — сказала она. — Теперь меня все здесь угнетает. Отвези меня в какое-нибудь романтическое местечко, Хуан. Туда, где всегда весна!

— Мы можем отправиться на Майорку. У меня там есть пляжный домик. Он тебе понравится.

— Майорка! Как мило. Мы могли бы подождать там окончания бракоразводного процесса, а потом бы поженились.

— Какое он тебе оставляет содержание? — настойчиво повторил Хуан.

— Миллион долларов. Я богачка.

— Миллион?! И ты согласилась на это?!

— По-моему, это немало.

— Ты дура! Ты же вполне могла просить втрое больше! Твой Ник Флеминг богат, как Крез! Надо было требовать пять, и тогда сговорились бы на трех!

— Он все знает о нас с тобой. Ума не приложу, как ему удалось до всего докопаться, но он докопался. Его адвокаты посоветовали мне не спорить о сумме и пригрозили неприятностями, если я не соглашусь. Поэтому я взяла свой миллион. По-моему, этого достаточно. Кроме того, ты богат. Сколько же нам надо?

Хуан был в бешенстве.

— Миллион — это не богатство! — закричал он. — И ты всерьез думаешь, что я, Хуан Альфонсо Эрнандо Гузман и Талавера, маркиз Наваррский, мог бы продать свою красоту, титул и технику секса за какой-то вонючий миллион долларов? Так, о Майорке можешь забыть. Также можешь забыть и о свадебных колокольчиках. Вокруг слишком много по-настоящему богатых женщин, жаждущих меня, чтобы я тратил время и талант любовника на тебя.

Она залепила ему сильную пощечину. Он не остался в долгу и ударил ее так сильно, что она упала в кресло.

— Ты ублюдок! — взвизгнула она.

— Послушай, Лора… уходи. Я не хочу с тобой драться. Мы очень хорошо вместе проводили время, давай закончим на приятной ноте.

Она, зажав рукой горевшую щеку, поднялась с кресла.

— Я должна была сразу тебя раскусить, — сказала она тихо. — Я должна была сразу понять, что ты дерьмо. Как и твой «имсак» и твой «непередаваемый успех» у женщин. Я даже рада, что у нас с тобой ничего не получилось.

— Охотно допускаю.

Она быстро схватила прислоненную к истукану клюшку для гольфа, размахнулась и изо всех сил ударила ею ему в пах. Хуан согнулся пополам и взвыл от жестокой боли, а Лора бросила клюшку на диван и направилась к дверям.

— Может, от этого он разбухнет и станет еще больше, а? — зло улыбаясь, сказала она.

— Больно! — выдавил он.

— Вот и отлично.

С этими словами она ушла из его квартиры.

Через шесть недель Ник и Диана поженились. Церемония вышла скромной и проходила в его доме. Невеста и жених держались за руки, а когда Ник поцеловал ее, Диана всплакнула от счастья.

Сколько лет она ждала этого!..

В своем завещании Честер Хилл оставлял половину своего семидесятимиллионного состояния вдове Бэтти, а другую половину — своему единственному сыну Артуру Бруксу. По иронии судьбы Артур стал самым богатым членом семьи Флемингов своего поколения, наследником отца, которого он видел всего лишь однажды в своей жизни в течение десяти минут.

Ни Уильярд Слэйд, ни убийца Честера Хилла так и не были найдены.

Пианист наигрывал «Я вижу тебя снова», когда Файна устроилась за столиком в баре маленького отеля в центре города. На ней было строгое черное платье — она все еще носила траур по своей сестре, — впрочем, Файне и не требовалось наряжаться, чтобы привлечь к себе внимание мужчин: она и так была красива.

— У меня отличные новости, — сказал Джерри Лорд, поцеловав ее. — Я решил послать к черту твои деньги и добиваться у Мэрилин развода.

Она удивилась.

— Наконец сменил пластинку, — сказала она.

— Да, я просто подумал: а с какой стати я должен влачить жалкое существование рядом с Мэрилин, когда я могу быть счастливым с тобой?

— Хороший вопрос. Кока-колу, пожалуйста, — обратилась она к подошедшему официанту. Затем вновь перевела взгляд на Джерри. — И у меня для тебя отличные новости.

— Какие?

— Я подписываю контракт с «MGM» и уезжаю в Голливуд… Точнее, в Брентвуд. Мой агент подыскал мне там квартирку.

Джерри нахмурился:

— Что это значит? Я имею в виду… для нас с тобой?

— Это означает следующее: не разводись с Мэрилин, потому что я не хочу выходить за тебя замуж.

Он был так потрясен, что ей даже стало его жалко. Она взяла его за руку.

— Джерри, — сказала она, — когда имеешь такого богатого отца, как я, приходится думать все время об одном: чего хочет твой парень — тебя или твоих денег?

— Но это не про меня! Я же говорил тебе, что как раз в твоих деньгах и была для меня проблема!

— Именно когда ты говорил мне это, я поняла, что ты больше интересуешься все же моими деньгами, чем мной. Наверно, мои деньги не столько привлекали, сколько отпугивали тебя, но все равно ты думал прежде всего о них. Я же хочу быть рядом с мужчиной, который в первую очередь думает обо мне.

Он вырвал свою руку из ее рук и холодно взглянул на нее:

— В таком случае желаю тебе удачи, Фай. Она тебе понадобится.

— Не сердись.

Он повел плечами.

— Я не сержусь. Выпью еще стаканчик. — Он дал знак официанту. — Значит, в Голливуд?

— Да, собираюсь стать киноактрисой.

«Как мой отец, — подумала она про себя, — и мама».

— Тебе это будет не трудно, — заметил Джерри. — Ведь у твоего отца своя студия.

Ее глаза сверкнули холодом.

— Я буду пробиваться в кино своими силами, — процедила она сквозь зубы.

Официант принес кока-колу.

— Конечно, — согласился Джерри.

Файна взяла стаканчик, встала из-за стола и вылила его на голову Джерри Лорда.

— Я рада, что вовремя поняла, кто ты такой! — сказала она, кипя от ярости.

— Может, тебе повезет сыграть великую роль, — предположил он.

— Я сыграю ее!

С этими словами Файна выбежала из бара.

— Милый, — сказала Диана, пригубляя стакан с апельсиновым соком. — Я хотела бы понравиться твоим детям. Как думаешь, у меня это получится?

Ник, сидевший напротив нее за столиком в номере лондонского «Коннота», где они проводили свой медовый месяц, улыбнулся и, наклонившись, поцеловал жену.

— Если ты вдруг не понравишься им, я дам им всем по заднице.

— Нет, серьезно, Ник. Я действительно хочу им понравиться… Может, со временем они даже полюбят меня. Я очень надеюсь. Но, знаешь, меня по-прежнему гложет чувство вины перед Файной.

Он наклонился через стол и взял ее за руку:

— Тебе нужно преодолеть в себе эти переживания, Диана. Поверь мне: ты спасла ей жизнь. И всем остальным, если уж на то пошло. Если бы ты не помогла мне вычислить Честера, одному только Богу известно, что случилось бы.

— Но именно Честер Хилл и послужил для меня тем зеркалом, в котором я увидела во всей красе свое преступление! Честер совершил то же самое, что и я, только позже на тридцать лет. Тогда в Турции все это казалось таким простым и естественным: почему бы не нанять убийцу? А теперь… Теперь, когда я окончательно поняла, что это за отвратительная вещь — убийство, — когда я узнала о том, какой страшной смертью погибла невинная девочка Викки… — Она поежилась. — Я хочу рассказать Файне всю правду относительно ее отца. Я не смогу общаться с ней нормально до тех пор, пока не откроюсь ей в своем преступлении. Ты можешь это понять? Это одна из самых милых девушек, с которыми мне когда-либо приходилось встречаться, и я стремлюсь к тому, чтобы наши отношения были честными… Особенно потому, что теперь я стала ее мачехой.

Ник на минуту задумался.

— Я понимаю, зачем ты хочешь это сделать, и восхищаюсь твоей порядочностью, но считаю, что это было бы слишком рискованно.

— Я не думаю, что Файна помчится в полицию…

— Нет, конечно, об этом и речи нет. Просто она очень эмоциональна. Сотворила из Рода Нормана настоящего идола, которому поклоняется. У нее четыре или пять томов одних только вырезок о нем и его актерской деятельности. Сотни фотографий… Если она узнает, что ты несешь ответственность за его смерть… Она может не простить.

— Культ Рода Нормана?! Так тем более я должна рассказать ей всю правду! Значит, она ставит своего отца так высоко в своей душе… Тем тяжелее мне будет носить в сердце груз ответственности за его гибель. Я отдаю себе отчет в том, что рискую навлечь на себя ее нерасположение — надеюсь на Бога, что этого не произойдет, — но я просто обязана все ей рассказать.