Полный годичный круг кратких поучений. Том III (июль – сентябрь) - Григорий Дьяченко

Когда св. Епифаний, в детстве своем, будучи еще некрещеным, свержен был однажды рассвирепевшим ослом и сильно повредил себе бедро, то нашедший его некоторый христианин трижды знаменал крестом и тем уврачевал отрока (жит. св. Епифания, епископа Кипрского, 12 мая).

Нонна, мать св. Григория Богослова, подвергшись однажды тяжкой болезни, испытывала, «многия страдания», и «самое тяжкое – отвращение от пищи, продолжавшееся многие дни, и ничем неизлечиваемое». Чем же Сам Бог исцелил ее? Силою знамения св. креста! «Ей представилось, в ночном видении, – говорит сам св. Григорий (Сл. 18, говор. в похвалу и в утешение матери Нонне, в присутствии св. Василия Великого), – будто бы я явился к ней вдруг ночью, с корзиною и самыми белыми хлебами, потом, произнеся над ними молитву и запечатлев их крестным знамением, по введенному у нас обыкновенно, подаю ей вкусить» – для подкрепления сил. И действительно, силы ее тогда же восстановились и укрепились так, что больная пробудилась от сна – уже исцившейся.

Но чудодейственный Крест Христов не только исцелял недуги, он даже соделывал тело человеческое невредимым ни от пламени, ни от челюстей свирепых зверей, ни от смертоносных ядов. Так, св. первомученица Фекла осенила крестом «множество дров и хврастия, собранного под нею на сожжение ее» – и огонь не дерзнул прикоснуться к ее телу (жит. св. Феклы, 24 сентября). Св. мученица Василисса Никомидийская оградила себя знамением креста – и посреди пламени, в разожженной пещи, «стояла на мног час, в огни горящем», без всякого вреда (жит. св. мученицы Василиссы, 4 сентября).

Обреченные на съедение зверей, св. мученики Авдон и Сеннис напечатлели на себе св. крест, и лютые звери, подобно кротким агнцам, лобызали ноги человеков Божиих (житие св. мучеников Авдона и Сенниса, 1 июля).

При целебной силе Креста Христова – оказывались безвредными и убийственные яды. Так св. епископ Юлиан, начертав на поднесенной ему злоумышленниками чаше св. крест, выпил смертоносный яд и не почувствовал в своем теле никакого вреда («Лимонарь, или Луг духовный», гл. 3). Подобным образом, преп. Венедикт осенил крестом скляницу – и ядоносный сосуд расселся, «как бы от каменного ударения» (житие преп. Венедикта, 12 марта).

III. Вообще для верующих в Господа Иисуса Христа и признающих силу Его крестных страданий за грешное человечество знамение Креста Его составляет великую защиту не только от духовных врагов – злых духов, но и от чувственных – злых человеков и от всех несчастий.

Вот, христиане, где и в чем кроется сила против козней врага нашего спасения – диавола!

«Да не стыдимся, – скажем словами св. Кирилла Иерусалимского, – исповедовать Распятого с дерзновением, да изображаем рукою знамение креста на челе и на всем: на хлебе, который вкушаем, на чашах, из которых пием; да изображаем его при входах и выходах; когда ложимся спать и встаем, когда находимся в пути и отдыхаем. Он – великое предохранение, данное бедным в дар и слабым – без труда».

Как же грешат после этого те из христиан, которые стыдятся перекреститься при входе в дом, или же небрежно кладут на себе крестное знамение!.. Когда мы делаем на себе крестное знамение, то этим показываем и как бы говорим о себе: я христианин, я Христов, я во Христа верую, я на Христа надеюсь, я Христом себя украшаю, я во Христа облекаюсь. Без крестного же знамения христианин – не православный христианин; на ком нет креста, тому нет благодати и помощи от Бога, Которому честь и слава во веки веков. Аминь. (Составлено по кн. «Уроки и примеры хр. веры» и другим источникам, прот. Г. Дьяченко).

Поучение 5-е. Воздвижение Честного и Животворящего Креста Господня

(О величии Голгофской жертвы. Это поучение весьма уместно будет произнести пред несколько образованными слушателями)

I. В день воздвижения Честного и Животворящего Креста уместно будет, братия христиане, побеседовать с вами о величии Голгофской жертвы Господа нашего Иисуса Христа, умершего для спасения мира, в том числе и нас ради, на кресте.

II. Бог Своего Сына не пощаде, но за нас всех предал есть Его (Рим. 8, 32). Господи, какая великая жертва! Однако ж если благоговейно вникать в нее, насколько это возможно для слабого ума нашего, то мы усмотрим, что она, беспредельным величием своим превосходя всяк ум, в то же время тем же величием своим озаряет наш ум, удовлетворяя всем его потребностям, как и все тайны христианства. Усмотрим, что в этой божественной жертве сретились и облобызались божественное, т. е. высочайшее, милосердие с божественным беспредельным правосудием, – что эту жертву, как средство для нашего спасения, могла изобрести только божественная, т. е. бесконечная премудрость, – что в средстве этом все строго соглашено с причиною и с целью, – что средство это, для достижения цели, есть лучшее и единственное, одно из тех высочайших средств, какими высочайшая премудрость обыкновенно достигает своих высочайших целей.

а) Велик грех первого человека, нашего праотца, перешедший и на нас. Вкушение запрещенного плода кажется преступлением незначительным только с первого взгляда. Естественно грешить нам, рожденным во грехе, но первый человек до грехопадения не имел природного влечения ко греху. Согрешив, Адам поступил против своей природы светлой, чистой, святой, ангело и Богоподобной; насильственно разорвал самый тесный союз с Богом и небожителями, с которыми лицом к лицу он беседовал, которые учили его только добру. Не говорим о последствиях первого греха. Он отворил дверь в мир бесчисленному множеству грехопадений, которые сквернили, сквернят и будут сквернить мир до его пересоздания, – бесчисленному множеству убийств, прелюбодеяний, хищничеств и т. д. Не говорим о внутреннем значении первого греха. В этом грехе была сатанинская гордость – Адаму было мало быть богоподобным, ему захотелось стать Богом. Была хульная мысль на Бога, будто мог солгать Бог, Который говорил: в онь же аще день снесте от запрещенного плода, смертию умрете, – и вместо того была вера в диавола, который говорил: будете яко бози, ведяще доброе и лукавое, – предпочтете диавола Богу. Была неблагодарность к Богу самая вопиющая, – Адам по опыту, самому очевидному и осязательному, знал, что всем обязан был Богу, Которого хотел оскорбить. Была чувственность самая прихотливая, – мало было Адаму всего добра, так щедро творческою рукою рассыпанного в раю, захотелось отведать именно запрещенного плода.

аа) По закону правды, чем выше лицо, которому наносится оскорбление, тем больше оскорбление, тем важнее преступление. Одно и то же оскорбление, например, дерзким словом иди другим чем-либо, нанесенное лицу, занимающему низшую ступень в общественной лестнице, имеет известное значение; нанесенное лицу несколько высшему, тоже оскорбление получает большее значение; нанесенное царскому Величеству, оно будет величайшим преступлением. Оскорбление, нанесенное лицу беспредельно великому, должно быть преступлением беспредельно великим. И потому, как оскорбление Бога, существа беспредельно великого, первый грех первого человека был, и каждый из наших грехов есть, преступление против беспредельного Божия величества, преступление беспредельно великое.

бб) Первый грех первого человека требовал, и каждый из наших грехов требует, беспредельно великого наказания. По закону правды, наказание должно равняться преступлению. Известное преступление должно подвергнуться известному наказанию; большее преступление должно подвергнуться большему наказанию, еще большее еще большему и т. д. Чем больше преступление, тем больше должно быть наказание. Преступление беспредельно великое должно влечь за собою беспредельно великую казнь. А первый грех первого человека был, и каждый из наших грехов есть, преступление беспредельно великое. Следовательно, каждый наш грех должен навлекать на нас беспредельно великую казнь.

Каждым грехом обрекающий себя бесконечно великой казни, человек, как существо бессмертное, нести казнь беспредельную по продолжению времени, казнь вечную может; но казнь бесконечно великую по качеству, казнь беспредельно тяжкую, как существо ограниченное, человек вместить в себе не может. Из этого следует, что каждый человек в отдельности и весь род человеческий в совокупности, в продолжение целой вечности, не могли бы, за свой грех, заплатить долг правосудие Божию. Миллионы лет страдая в адских муках, как говорил один из отечественных святителей, мы забыли бы, было ли когда-либо начало нашему горькому житию, а все были бы неоплатными должниками пред правдою Божией, все слышали бы над адскою бездною грозный голос правосудного Бога: «еще гневаюсь»…