Книга о верных и неверных женах - Инаятуллах Канбу

И вот, наконец, царь мышей во главе огромного войска двинулся против гилянского правителя и велел забить в литавры, извещая о своих намерениях. А гилянский правитель, который словно заткнул уши разума ватой, не ведал ни о чем и был разбужен от глубокого сна громом литавр. Он созвал на совет сановников и военачальников и стал советоваться с ними, как подавить бунт и погасить пламя восстания.

— Хотя в этом мире неожиданностей и случается такое, — говорил он, — но очень уж смехотворная беда свалилась на нас. Мне тошно сражаться с мышами! Нам надо обсудить все как следует и поступать по велению разума.

— Теперь, когда враг забил в литавры и объявил войну, — сказали советники, — остается только одно — разжечь пламя битвы.

Тогда правитель по совету своих везиров приступил к сбору войска, приказал открыть двери казны и сделать необходимые расходы. Тут его взорам открылись пустые сокровищницы, и путь надежды был отрезан для него, — ведь в казне не осталось и следа монет. Пришлось ему пообещать воинам уплатить жалованье в будущем, и он выступил из столицы во главе войска, подняв боевое знамя.

Когда солнце-мышь с золотым хвостом спряталось в свою норку на западе, царь мышей приказал атаковать вооружение противника. И вот муравьи и стрекозы со всех сторон набросились на лагерь правителя и перегрызли все стремена, поводья, тетиву луков, кожу барабанов, так что к утру от них остались лишь обрывки.

Меж тем гилянскому правителю доложили, что воины противника по приказу царя выстроились боевыми рядами, как обученное войско, и что они готовятся к атаке. Гилянский правитель приказал своим военачальникам и храбрецам собрать воинов и тоже выстроить их. Но едва всадники стали садиться на коней, как увидели, что сбруя вся разодрана в клочья, оружие испорчено, — и войско гилянцев растерялось. Воины мышиного царя воспользовались их замешательством и храбро бросились в бой, повергли всех ударами губительных мечей, так что все стало их добычей, а те, кто спасся от клинков, бросились наутек, сохранив свою жизнь ценой бесславия.

Правитель Гиляна с горечью и болью покинул ратное поле и заперся в неприступной крепости, оставив врагу весь обоз, палатки и ковры.

Когда царственный всадник двинулся из своей столицы на востоке и поскакал по небу с золотым мечом в поход для завоевания всей земли, правитель Гиляна отправил послов с смиренной просьбой, умоляя противника перестать бунтовать. Царь мышей, как он ни был слаб и презренен, отверг дары и решил показать себя великодушным и благородным владыкой.

— Мы сражались не ради того, чтобы завоевать вашу страну. Мы требуем только вернуть нам нашего Верблюда.

Гилянский правитель счел такой ответ небесным даром и отправил Верблюда к царю мышей вместе с инкрустированной драгоценными каменьями сбруей и золотыми колокольчиками, принося при этом многочисленные извинения. А царь мышей с победой вернулся на свое поле и отпустил своих воинов, Верблюду же велел пастись, как и прежде, на воле, выдав ему грамоту на вольное пребывание. Одержав столь блестящую победу, царь мышей, как ни мал он был, поднял от гордыни голову до самого неба и от спеси не признавал ни одной кошки на свете.

Если бы гилянский правитель не презрел бы царя мышей, не пренебрег бы враждой его, а с самого начала решил бы как следует противостоять врагу, то он легко погасил бы пожар мятежа и ему не пришлось бы пережить позор и унижение. Мог бы он и закончить дело полюбовно, не прибегая к оружию, — ценой одного верблюда. Ведь и то и другое было хорошо для него. Для того, чтобы справиться с этой бедой и пребывать безмятежно в покое, ему нужны были только верблюд и кошка. Но он сошел со стези разума и не последовал словам мудреца: «Нельзя пренебрегать врагом, если он даже ничтожен». Он ступил на путь гордыни спеси и в результате пожал плоды горести.

— В-третьих, — продолжал Шарик свои увещевания, — не следует перед женщинами снимать покров с своих тайн, иначе попадешь в беду, как тот молодой купец.

— А что случилось с молодым купцом? — спросил Джахандар, и Шарик стал рассказывать.

Рассказ

Рассказывают, что в одном индийском городе жил купец, а у него был сын в расцвете юности. Однажды, когда юноша уже достиг совершеннолетия, он во время разговора с отцом выпустил из рук поводья самообладания и ответил ему грубо и резко, перейдя всякие границы вежливости и учтивости. От резких слов отец пришел в ярость, в нем разгорелось пламя гнева, и он в сердцах прогнал сына из дома.

Сын купца, обуреваемый гордыней юности, повел себя неразумно, покинул отчий дом, облачился в рубище каландаров и отправился скитаться по белу свету, по дальним и трудным дорогам. Но ему еще не приходилось испытывать тяготы пути и трудности чужбины, и в первый же день он не добрался до стоянки и остался, усталый и разбитый, на дороге. От изнеможения он не мог двигаться, сошел с тропы и прилег на берегу озера, под одиноким деревом, решив переночевать в этих нелюдимых местах. Под самый вечер, когда солнце, пройдя весь небосвод, стало заходить на западе, на берег озера опустились с неба четыре голубки. А это были не голубки, а пери в облике птиц. Очутившись на берегу, они сбросили с себя одеяния голубок и обрели свой настоящий облик, а потом вошли в воду, оставив одежды на берегу, и стали резвиться и плескаться. Юноша, увидев их, поднялся тихо, сгреб их одежды и спрятался в дупле дерева.

Вскоре пери вышли из воды, не нашли своей одежды, растерялись, стали в недоумении бегать по берегу озера и, наконец, увидели спрятавшегося в дупле юношу. Они смиренно стали упрашивать его вернуть их одежду, но он не соглашался.

— Пока не сбудется моя мечта, — заявил он, — я не смогу исполнить вашей просьбы.

— Если это зависит от нас, — стали они уверять, — то мы не пожалеем сил,

— А просьба вот какая, — сказал он. Пусть одна из вас добровольно и с любовью назовет меня мужем и будет принадлежать мне отныне и навеки.

— О, юноша, — сказали они, — всемогущий творец сотворил нас из пламени, тебя же — из воды и праха [98], основы наших тел противоположны. Так как же между нами может быть телесное единение? Как могут быть супругами сотворенные из огня и из праха? Откажись от этой несбыточной мечты, не забивай себе голову пустыми мыслями, ибо этому не бывать.

Но юноша не обратил внимания на их слова и продолжал настаивать на своем. Он выбрал ту, которая была моложе и красивее, и сказал:

— Отдайте ее мне, и тогда я верну вам всем одежды.

Пери ничего не оставалось, как смириться, и они простились с подружкой. Тогда та, что осталась, удрученная разлукой со своими подругами и необходимостью жить с существом иного склада, принялась проливать слезы, другие же стали утешать ее и успокаивать.

— По-видимому, — говорили они, — в диване судьбы тебе была предначертана такая доля. Теперь уж ничего не поделаешь, и мы ничем не можем помочь тебе. Ведь если он захватит всех нас, какая тебе от этого польза?

Юноша отдал им одежды, а полюбившуюся красавицу оставил себе и не вернул ей ее одежд. Под шелковой черной завесой ночи ввел он ее в отцовский дом, нарядил в самые дорогие роскошные наряды, убрал украшениями и драгоценностями и счел жизнь с ней отрадой. Дни и ночи он только и делал, что утешал ее, и ни на миг не мог оторвать от нее взора. Опьяненный любовью к ней, он оставил все иные привязанности и непрестанно пил из чаши единения с ней напиток счастья и срывал в цветнике ее красоты розы желания. Словно соловей, он заливался любовными напевами, и всегда его уста произносили эти стихи:

Кравчий, сияньем вина озари нашу чашу,Пойте певцы, нам сегодня судьба улыбнулась. [99]

Прошло время, и пери свыклась с обществом юноши, она стала привыкать к нему, а потом, по прошествии времени, родила ему детей, перестала избегать мужа, подружилась с женщинами по дому и с соседками и радостно и весело стала заниматься делами по хозяйству, так что муж перестал сомневаться в ней и поверил в прочность совместной жизни с пери.

И вот однажды десять лет спустя молодой купец разорился и оказался в тяжелом положении. Ему пришлось собрать свои пожитки и отправиться в дальние страны, чтобы раздобыть средства и заработать на хлеб насущный. Примирившись с разлукой, он препоручил жену одной старой няне, которой полностью доверял, рассказав ей, где спрятаны одежды пери. Он наказал няне беречь жену-пери, соблюдать предосторожности и двинулся в путь, полный опасностей и трудностей, в дальние страны в поисках своей доли.

Пери же, расставшись с мужем, притворилась огорченной и постоянно сетовала на разлуку в самых жалобных выражениях. Служанка верила ей, утешала ее, говорила:

— Пусть твое солнцеподобное лицо не тает от скорби, не сжигай свое сердце словно мотылек в пламени горя, крепись, ведь темная ночь разлуки скоро кончится и взойдет заря счастья свидания с любимым.