Горькие плоды смерти - Элизабет Джордж

– Верно, – подтвердил Алистер. – Выбросила. Я же предлагаю найти способ получше, если мы хотим от нее избавиться. Оставить ее валяться в мусорном баке? Лишние неприятности нам ни к чему, разве я не прав, Шэр?

– Ты о чем? – спросила женщина с озадаченным смешком. И этот смешок еще больше укрепил подозрения Маккеррона.

Взяв у нее пачку, Алистер сунул ее в карман брюк.

– Я беру это с собой, – сказал он и снова умолк, не зная, что сказать дальше. Затем посмотрел на часы – пять минут седьмого – и добавил: – В Шерборн. Там, позади супермаркета, наверняка есть мусорные баки. Это нужно отвезти подальше от дома, и как можно раньше, чтобы меня никто не заметил.

– Но Алистер, зачем нам…

– Затем, что у этой пачки не вышел срок хранения, Шэр. У всего остального, – он кивком указал на заднюю дверь и стоящую радом мусорницу, – он истек. Что же касается вот этого, – Маккеррон похлопал себя по карману, в котором лежал злополучный пакетик, – то его еще можно использовать целый месяц.

– В таком случае верни его в шкаф, – сказала Шэрон.

– Нет, там его оставлять нельзя, – возразил Алистер. – Несмотря на дату. Копы не станут заморачиваться по поводу дат.

Холси молчала. Было видно, что она думает. Маккеррон представил себе, как мысли бешено вертятся в ее голове и как в ней с каждым мгновением нарастает тревога. Он не мог на это спокойно смотреть. То, что она сделала, – она сделала ради них, ради их будущего, ради того, чтобы им всегда быть вместе.

– Не волнуйся, – сказал ей мужчина, – я позабочусь об этом, а потом возьму на себя заботу о тебе. Отныне и навсегда. Я знаю, что с самого первого дня, когда мы только познакомились, ты все делала ради меня. Я уверен, тебя мне послал сам Господь, ты – моя жизнь. Поверь, мне все равно. В том смысле, что я знаю, что это такое. – Он снова похлопал себя по карману. – И я обещаю тебе, что увезу это как можно дальше отсюда. Клянусь тебе, начиная с того момента, когда я выйду за дверь, мы никогда больше не станем об этом говорить. Только сейчас… Потому что я не хочу, чтобы между нами оставалась даже самая крохотная ложь, особенно после этой ночи, когда я остался у тебя и Каро это знает. Я не хочу никакой недосказанности, не хочу ничего неправедного, ничего такого, что другие воспримут как зло. Я так думать не буду – только не я. Потому что, как я уже сказал, ты это сделала ради нас.

Шэрон облизала губы, и Маккеррон заметил, что они сухи, как опавшие листья.

– Алистер, ты о чем? – спросила она.

– О стручках лабурнума. Ну вот, я и сказал это. Но не переживай. Клянусь всем святым, что у меня есть, ничто не способно разлучить нас.

Женщина встала, причем так медленно, как будто за ночь все ее кости постарели на пятьдесят лет.

– Ты думаешь, что в этом пакетике яд? – протянула она руку. – Дай его мне, и я покажу тебе правду.

– Я думаю лишь о том, что для меня самое главное – это мы. Я думаю, что сейчас между нами нет никаких недомолвок, и все, что есть между нами, начинается фразой «я люблю тебя». Я говорю тебе, что ни о чем не жалею, и ничто не способно разлучить нас. Ведь именно этого ты и боялась, не так ли? Что она разлучит нас? И я понимаю, почему. Потому что ты думала, что я никогда от нее не избавлюсь. Поверь, мне все равно, что я потеряю из-за развода. Для меня самое главное – это ты.

– Я не отравительница, – сказала Шэрон.

– Шэр, я позвонил тебе, я предупредил тебя о копах…

– Я просто наводила порядок в шкафчиках. Я всегда это делаю. Дважды в год.

– Но срок годности, Шэр…

– Дай мне пакет! Дай его мне!

Алистер направился к двери. Он знал: если не избавиться от яда, они будут препираться до бесконечности. Знал, что должен отвезти пачку в Шерборн и, бросив ее в мусорный бак за супермаркетом, уйти не оглядываясь. Лишь только так они смогут похоронить прошлое и вместе, рука об руку, шагнуть навстречу будущему.

– Алистер! Не уходи, прошу тебя! – крикнула ему вслед Холси.

Он понимал: она в панике, ей страшно, что его застукают на месте преступления. Неправда, никто его не застукает, а дело нужно довести до конца. А потом он снова вернется к ней.

Инспектор Линли сдержал свое слово. Он взял на себя всю бумажную работу и представил факты и обстоятельства так, чтобы – Барбара очень на это надеялась – магистрат без всяких возражений выписал ордер на обыск дома Каролины Голдейкер и соседней пекарни. Увы, выйти на магистрата оказалось не так-то просто.

Как только у Барбары и Уинстона были готовы все бумажки для получения ордера – спасибо Доротее Гарриман за ее скрупулезное внимание к деталям и потрясающий канцелярский слог! – они позвонили в местное отделение, чтобы узнать, где можно найти магистрата, и, поскольку час был ранний, отправились к нему домой, но, к их досаде, в данный момент магистрат отдыхал в Хорватии. Что делать? Пришлось прозондировать почву, чтобы выйти на иное официальное лицо, наделенное правом выписать ордер. Для этого пришлось смотаться аж в Дорчестер, где напарники были вынуждены прохлаждаться без дела целый час в приемной мирового судьи, пока Сильвия Паркер-Хамфриз доделывала свои дела в другом крыле здания суда.

Рано утром Барбаре был звонок из Шафтсбери. Звонила некая Равита Хан, которая скороговоркой объявила, что любые контакты с ее новыми клиентами – мистером Маккерроном и миссис Голдейкер – отныне будут осуществляться только через нее. Сержант Хейверс поняла: начиная с этого звонка, дело переместилось на уровень выше и будет перемещаться и дальше. И все же она не собиралась отказываться от своих намерений попасть в дом к Маккеррону и в его пекарню. Пока они с Уинстоном томились в Дорчестере ожиданием перед кабинетом мирового судьи, девушка легко представляла себе, что происходит в их стенах. Вот к дому подкатывает фургон, из которого вылезают грузчики. Вот они выносят из дома вещи, после чего сам дом – от чердака до подвала – подвергается основательной чистке, призванной уничтожить следы всего, что имеет хотя бы отдаленное отношение к кончине Клэр Эббот.

Барбара шепотом поделилась своими опасениями с Нкатой, и тот посоветовал ей выйти подышать свежим воздухом.

– Покури, если хочешь. Главное, успокой нервишки, – сказал он ей.

Коллега последовала его совету, хотя лучше ей не стало. Тогда он предложил ей связаться с управлением полиции Дорсета.

Уинстон не сомневался: вскоре ордер будет у них на руках. Другое дело, что для того, чтобы как следует прошерстить дом и пекарню, их двоих не хватит. Что ж, очень даже разумно. И Барбара вышла на улицу, чтобы позвонить главному констеблю графства. В его распоряжении наверняка имеются необходимые кадры. Остается лишь упросить его поделиться ими для веселой вылазки в Шафтсбери.

К тому времени, когда этот вопрос был улажен, их, наконец, пригласили пройти в кабинет Сильвии Паркер-Хамфриз. Для магистрата у нее было слишком свежее, молодое и румяное личико; впрочем, это не помешало ей дотошно соблюсти букву процедуры выдачи ордера. Не замедлил последовать допрос с пристрастием. Хейверс обошлась бы и без него – равно как и без пристального разглядывания магистратом ее леопардовых кроссовок. Кстати, последние она надела специально по этому случаю. Впрочем, Уинстон, как обычно, был сама невозмутимость, которая, в сочетании с безукоризненными манерами, растопила лед в сердце судьи, и вожделенный ордер оказался, наконец, в их руках.

Когда они ближе к полудню вернулись в Дорсет, на парковке их уже поджидали четыре дорсетских констебля. Вскоре выяснилось, что Алистер Маккеррон исчез в неизвестном направлении, хотя Каролина Голдейкер подозревала, как доложил один из них, что его нужно искать в «грязной постели Шэрон Холси», потому что лично она его не видела. Кстати, сама миссис Голдейкер заперлась в доме вместе с миссис Хан, которая настоятельно рекомендовала ей никому не открывать дверь.

– Даже когда Стэну приспичило в уборную, – добавил второй констебль, кивнув на своего краснолицего собрата, который, похоже, был вынужден справить большую нужду чуть дальше по улице, за кустами боярышника. Разумеется, никакой вам туалетной бумаги! Видимо, стражу порядка пришлось воспользоваться подручными средствами, жалкими листиками с кустов. Бедняга, внутренне содрогнулась Барбара.

Выслушав рассказ полицейских и посочувствовав им, два сержанта шагнули к двери и громко постучали. Дверь открыла потрясающей красоты индуска – сама Равита Хан, решила Барбара – и молча протянула руку, в которую Хейверс и вложила ордер.

– На дом и пекарню, – пояснила она.

Адвокат захлопнула дверь и щелкнула замком.

– Это надо же! – буркнул один из констеблей, однако Барбара пояснила ему, что ознакомиться с ордером – в порядке вещей. Это займет всего несколько минут.

Кстати, они с Уинстоном удостоились комплимента Сильвии Паркер-Хамфриз за столь подробное, если не сказать, дотошное изложение обстоятельств, вынудивших их сделать этот запрос. Благодарная Хейверс решила, что Доротее Гарриман с нее причитается пинта пива. Если б не ее канцелярский шедевр, не видать им ордера на обыск гнездышка Каролины Голдейкер, как своих ушей.