Мечи Ланкмара. Сага о Фафхрде и Сером Мышелове. Книга 2 - Фриц Ройтер Лейбер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все это время с лица Мышелова не сходила словно приклеившаяся улыбка, и с видом бойким, дерзким и крайне самоуверенным он отвечал на вопрос, который ему то и дело задавали: «Нет, я не оратор… никогда не учился… правда, всегда любил поболтать», хотя внутренне сгорал от любопытства. Улучив момент, он спросил у Сиф:
– Что я сказал такого, чтобы всех переубедить и столь кардинально склонить на свою сторону?
– Кому, как не вам, об этом знать, – ответила она.
– Расскажите мне все же, что вы запомнили, – сказал он.
Она задумалась.
– Вы взывали исключительно к их чувствам, к их эмоциям, – сказала она наконец. – Это было просто замечательно.
– Но что именно я говорил? Какие слова?
– О, я даже передать не могу, – заверила его она. – Все сказанное было столь органично, ничто не выделялось… мне не вспомнить подробностей. Но не сомневайтесь, речь была безупречной.
Затем Мышелов попробовал подступиться к Гронигеру:
– В какой момент мои доводы вас убедили?
– Как вы можете спрашивать? – отвечал седой островитянин, хмуря в искреннем замешательстве морщинистый лоб. – Все было так логично, четко и холодно аргументировано – прямо как дважды два четыре. Можно ли считать одну часть уравнения более убедительной, нежели другую?
– Верно, верно, – неохотно отозвался Мышелов и добавил: – Я полагаю, принять богов Одина и Локи вас убедила та же строгая логика?
– Именно, – подтвердил Гронигер.
Мышелов кивнул, но про себя пожал плечами. Он-то понял, что произошло, и проверил чуть позже свою догадку, поговорив с Рилл.
– Где ты зажгла свой факел? – спросил он.
– В «Огненном логове», – ответила она, – от божественного огня, разумеется.
И поцеловала его. (Этот поцелуй тоже был не плох, хотя в него не было вложено ничего профессионального.)
Да, Мышелов понял, что это бог Локи вышел из огня, на время завладел им (как однажды в Ланкмаре Фафхрдом завладел бог Иссек) и привел его устами доводы, которые бывают весьма убедительны, когда звучат из уст бога или во время войны и подобных ей катаклизмов, – и оказываются совершенно пустыми, будучи высказаны простым смертным или при каких-то рядовых обстоятельствах.
И некогда было гадать на самом деле, что он там такое сказал, ибо хлопот и без того хватало: и решения предстояло принимать жизненно важные, и великим множеством дел руководить – причем весьма скоро, лишь только народ кончит праздновать и передохнет.
Тем не менее хорошо бы узнать хоть что-то, подумал он с тоскою. Может, было сказано что-нибудь умное. Для чего, например, о небеса, достал он Усмиритель из кошелька и что хотел продемонстрировать, вращая его над головой?
Он не мог не согласиться, что пребывание полностью во власти бога – довольно приятное состояние (или было бы приятным, окажись возможность вспомнить хотя бы немногое), но опустошающее, ибо ничего не осталось в душе его после, кроме неумолчного бряцания «мингол должен…» – каковое, казалось, будет звучать вечно.
На следующее утро берсерки Фафхрда увидели наконец Холодную Гавань, море и передовой отряд мингольского войска – все сразу. Солнце рассеяло береговой туман, западный ветер сдул остатки его с ледника, по краю которого они шли. Поселение здесь было гораздо меньше Соленой Гавани и куда больше походило на деревню. На севере вздымался темный кратер Адовой горы, так высоко и близко, что его восточные предгорья отбрасывали тени на лед. Струйка дыма над кратером тянулась на восток. На снежном склоне виднелась тень, похожая на вход в пещеру, ведущую внутрь горы. Внизу ее покрытые сугробами склоны переходили в ледник, узкий в том месте, где находился отряд, и простирался тот ледник вперед на север, к сверкающему и удивительно близкому серому морю. От невысокого подножия ледника тянулись к юго-западу травянистые холмы с редкими купами искривленных ветрами маленьких северных кедров, и с дальних заснеженных вершин в той стороне ветер сдувал белый туман, который таял над озаренными солнцем холмами.
Вечером и рано поутру, идя по следу отступавших мародеров-минголов, отряд берсерков натыкался несколько раз на разоренные и брошенные фермы в холмах, и это подготовило их к тому, что они увидели сейчас. Те домишки и коровники были из торфа и дерна, на крышах их, с дырками вместо труб, росли цветы и трава. Про одну ферму Мара сказала, что жила там, но глаза ее остались сухими. Холодная Гавань оказалась всего лишь дюжиной таких же домишек, стоявших на вершине не то крутого холма, не то насыпи у самого ледника и обнесенных земляной стеной, – что-то вроде убежища на случай опасности. Песчаный берег сразу за холмом выходил на саму гавань и на три мингольские галеры, вытащенные из воды, – их легко было узнать по чудным конским клетям на носовой палубе.
На почтительном расстоянии от насыпи Холодной Гавани стояли, выстроившись кругом, около восьмидесяти минголов, и командиры их, судя по всему, совещались с командирами тех сорока, которые совершали набег и недавно вернулись. Один из этих вернувшихся показывал то в сторону Гибельных земель, то наверх, на ледник, видимо рассказывая о преследовавшем их войске. Рядом щипали травку три степных жеребца, освобожденные из своих клетей. Вполне мирное зрелище, но, пока Фафхрд все это рассматривал, оставив свой отряд в укрытии ледяных торосов (не слишком-то он доверял нелюбви минголов ко льдам), со стороны столь же мирно выглядевшей насыпи вдруг прилетело копье и, метко брошенное, поразило одного из минголов. В ответ раздались яростные вопли и полетели стрелы. Фафхрд рассудил, что осаждающая сторона, получившая подкрепление, наверняка сейчас пойдет на решительный приступ. Он, не колеблясь, начал отдавать приказы:
– Скаллик, возьми своего лучшего лучника, масло и горшок с огнем. Бегите туда, где ледник ближе всего к кораблям на берегу, и подожгите их горящими стрелами или хотя бы попытайтесь это сделать. Скорее!
Мара, следуй за ними до насыпи и, когда увидишь, что корабли задымились, но не раньше того, беги вниз, к своим друзьям. Будь осторожна! Случись что с тобой, Афрейт голову с меня снимет. Скажи им честно, сколько нас тут. Пусть держатся до конца и, если представится удобный случай, сделают отвлекающую вылазку.
Маннимарк! Выбери одного человека из твоего взвода и оставайся здесь наблюдать. Предупредишь нас, когда минголы выступят.
Скор и остальные,
