Хаггопиана и другие рассказы - Брайан Ламли

До места назначения он добрался очень быстро и поначалу почувствовал разочарование. Амбар находился посреди открытого поля рядом с деревней; шум, яркие огни… все в целом очень походило на сельские ярмарки в Англии. Прекрасно для юных парочек, но примитивно для цивилизованного, искушенного взрослого. Тем не менее странное покалывание, пронизывающее все клеточки тела Гарри, не только не уменьшалось, но, казалось, усиливалось при виде каруселей, безвкусных фургонов в цыганском стиле и не слишком эффектных интермедий. Он припарковался и влился в быстро увеличивающуюся толпу.

Увешанный флагами и гирляндами воздушных шаров, похожих на огромные, бесплотные, разноцветные гроздья винограда, огромный амбар стоял, распахнутый в ночь. Внутри музыкальная группа в маскарадных костюмах настраивала инструменты, одиночки и парочки в шикарных нарядах собирались, готовясь танцевать и флиртовать всю ночь напролет. И в этой толпе на фоне открытой двери — камера в мозгу Гарри запечатлела этот образ — он увидел девушку, отличающуюся каким-то животным магнетизмом, одетую почему-то в неуместный на ней крестьянский костюм.

На мгновение взгляд из-под маски встретился с его взглядом с расстояния всего в несколько ярдов, а потом она исчезла. Однако изгиб ее шеи, темный немигающий взгляд и мимолетная, понимающая улыбка на губах — все это говорило о многом.

Странное покалывание, которое испытывал Гарри, внезапно охватило все его существо. Голова закружилась, во рту пересохло. Сражаясь с поднимающимся изнутри возбуждением, он подошел к ближайшей винной палатке и с удовольствием смочил пересохшее горло. Потом, приободренный вином, с быстро бьющимся сердцем, он вошел в похожий на пещеру амбар и начал оглядываться в поисках девушки, чей образ так и стоял перед его мысленным взором.

Однако по мере того, как его взгляд скользил по огромному амбару, не находя желанного объекта, притворно случайный интерес перерос в нечто большее — он был близок к тому, чтобы пойти среди столиков, целенаправленно ища девушку. И тут рука коснулась его плеча, нахлынул сильный аромат, и чей-то голос произнес:

— Вон там, на балконе, свободный столик. Не хотите присесть?

Это не был голос образованной девушки, но ее английский оказался очень хорош; и хотя, уж точно, в ней не ощущалось ничего от крестьянки, зато присутствовало много чего еще. Решив в полной мере насладиться ее чувственным обликом позже, когда они сядут, он лишь мельком глянул на девушку, взял ее под руку и повел к деревянной лестнице, ведущей на открытый балкон со столиками и плетеными креслами. По дороге он заказал официанту бутылку вина и блюдо с деликатесами.

Они сидели за маленьким столиком, выходящим на танцплощадку, вертя в руках бокалы и беседуя ни о чем. Он говорил о Лондоне, о катании на лыжах в Швейцарии, о побережье в Каннах; она — о горах, о рынках в Будапеште, о кровавой истории страны и, в особенности, этого региона. Он импровизировал насчет своей принадлежности к «сливкам общества», умудряясь не впадать в хвастовство; она тщательно подбирала слова, редко допуская ошибки в произношении. Он почти не воспринимал то, что она говорила, и догадывался, что она тоже его не слушает. Однако если поначалу они лишь изредка встречались взглядами, то очень скоро смотрели друг на друга неотрывно, а их руки как бы нечаянно встретились на крышке стола.

Под столом Гарри вытянул ногу, желая коснуться ее ноги, почувствовал что-то холодное и волосатое, как если бы дотронулся до кошки. Кошка, да, это, наверно, одна из местных кошек, пробравшаяся сюда после охоты на мышей в полях. Он ногой отодвинул ее в сторону… Но девушка уже вскочила, улыбаясь и протягивая ему руку.

Они танцевали… Он чувствовал в ней что-то цыганское, странное и магическое. Она купила красную маску и уверенно надела на него холодными пальцами. И они пили все больше вина…

Это стало для Гарри почти сюрпризом — обнаружить, что он сидит на пассажирском сиденье в своей машине, которой правит девушка. Они только что сбежали с праздника, но он не помнил, как покидал огромный амбар. Он чувствовал, что сильно пьян, но это было приятное опьянение.

— Как тебя звать? — спросил он, ничуть не удивляясь тому, что до сих пор не выяснил этого.

Странным ему показалось лишь звучание собственного голоса — как будто кто-то другой произнес эти слова.

— Кассильда, — ответила она.

— Милое имя, — неуклюже похвалил он. — Необычное. — И после паузы добавил: — Куда мы едем, Кассильда?

— Это важно?

— А вдруг мы едем в Золихазу… — начал он, но она прервала его:

— Ко мне… домой.

— Это далеко?

— Недалеко, но…

— Но?

Она замедлила движение, а потом и вовсе остановила машину — темный силуэт рядом с ним. Аромат ее духов теплыми волнами омывал его.

— По зрелом размышлении я, пожалуй, отвезу тебя прямо в твой отель и оставлю там.

— Нет, и слышать об этом не хочу, — быстро сказал он, видя, что его надежды на эту ночь готовы рассыпаться прахом, и трезвея при одной мысли о том, что девушка может легко исчезнуть из его жизни. Рано утром будет время сбежать, и сбежит он, не она. — Ты должна ехать домой хотя бы потому, что, боюсь, я не могу позволить тебе взять такси…

И мысленно добавил: «Да их тут и не найдешь».

— Послушай, — продолжал он, не дождавшись ответа, — просто поезжай домой, а я на машине вернусь в отель.

— Но ты не в том состоянии, чтобы садиться за руль.

— Тогда, может, приготовишь мне чашечку кофе?

Ужасно ребяческая уловка, но было приятно увидеть под ее маской улыбку.

Однако улыбка мгновенно сменилась хмурым выражением; он скорее почувствовал это изменение в ее настроении, чем разглядел его в слабом свете.

— Но ты не должен видеть, где я живу.

— Почему, ради всего святого?

— Это… небогатое жилище.

— Дворцы меня не интересуют.

— И я не хочу, чтобы потом ты мог найти меня. У нас будет только одна ночь…

«Это уж точно!» — подумал Гарри. В горле снова пересохло.

— Кассильда, это и не может быть больше, чем одна ночь, — угрюмо ответил он. — Завтра я уезжаю в Будапешт.

— Тогда, конечно, лучше…

— Завяжи мне глаза!

— Что?

— Тогда я не увижу, где ты живешь… только твою комнату.

Он просунул руку под ее шелковую блузку и принялся ласкать грудь.

Она, в свою очередь, погладила его шею и потом мягко отодвинулась.

— Да, наверно, лучше завязать тебе глаза, если ты уверен, что справишься с причудами своего воображения!

Она повязала поверх его маски черный шелковый платок, погрузив Гарри во тьму, и не пыталась отодвинуться, когда он тут же начал ласкать ее груди, но в конце концов произнесла чуть слышно, дыша ему в лицо: