Знак Берендея. Язык до Китежа доведет - Дмитрий Хорунжий

В тот же миг ко мне на лавку запрыгнула Бася.

— Слушай, это какой-то ужас, — тихо мяукнула она. — Надеюсь, я права, и дюллахан окажется всего лишь твоим ночным кошмаром. Не хотелось бы столкнуться с таким в реальности… — Тут она увидела Владихора и испуганно прижала ушки. — Ой… Это же главный предсказатель!

— Да, мы уже познакомились, — кивнул я. — Главный предсказатель, первый советник, а ещё — мой дядушка.

— Так вы родственники? — Киса ошеломлённо открыла рот, — А разве это возможно? Ты же из другого мира!

Пожав плечами, я отошёл в сторонку и, сняв жилетку, принялся стряхивать с неё липкие пряничные крошки.

«Из другого мира!»

Можно подумать, я этого не знаю. Самому давно хочется во всём разобраться. Но пока не очень-то выходит.

— Гляжу, внучок, на тебе кольчужка Сидора, — раздался громкий дядушкин глас. — Настоящая, берендеевская. Она ещё батьке нашему принадлежала, Арсению Светоборычу. К слову, в его честь и тебя нарекли.

— Серьёзно? В честь прадеда? — Удивился я, возвращаясь за стол. — Честно говоря, впервые слышу! Мои никогда об этом не упоминали. А кольчуга… Кольчугу я из-под камня добыл, во дворе у Бабы Яги.

— Знаю, — буркнул Владихор. — Видать, тебя она и дожидалася. Мне-то камень тот не поддался… — Он обиженно крякнул и пригладил ладонью косматую седую шевелюру.

— Это точно, — мягко улыбнулась Ольга. — Веришь ли, друг Арсений: он даже гномов с кирками приводил, так кольчужку отцовскую заполучить желал! А каменюка с каждым их ударом всё глубже в землю уходила… Полдня впустую потеряли, так ни с чем и убрались.

— А самое обидное то, что ведал я: не мне она предназначена, — хмуро проговорил дядушка, глядя на меня из-под седых бровей. — Глуп да молод был. Думал, судьбу обхитрить можно! Ну да ладно… А Знак-то при тебе?

— Какой ещё знак? — Не понял я.

— А вот такой, — Владихор провёл рукой по могучей груди, и там на миг блеснула серебряная цепь с подвесом в виде медвежьей головы. — Знак берендея.

— При мне, — я коснулся своего медальона, явив его всем, после чего искоса глянул на дядю Мишу. — Только ­кое-кто из здесь присутствующих рассказывал, что это всего лишь студенческая поделка, отлитая из старых советских монет.

Однако Муромский совершенно не смутился. Напротив, он расслабленно откинулся на спинку скамейки, отхлебнул чаю и хитро глянул на меня.

— И что, друг Арсений, ты поверил бы правде? — Усмехнулся он. — Признайся, что бы ты обо мне подумал, сообщи я, что это волшебная вещь, помогающая человеку превращаться в зверя?

— Ну… Решил бы, что вы перечитали фэнтези и впали в детство, — пришлось признать мне. — И, конечно, постарался бы поскорее смыться.

— Вот именно! — Победно улыбнулся дядя Миша, со стуком поставив чашку на стол. — А так я справился со своим заданием и благополучно передал тебе дедушкин кулон. Кстати, остальные медальоны, те, что носят мои студенты, отлиты именно из монет. А образцом для них послужил твой Знак.

— Ну и как, ты уже обращался? — Полюбопытствовал Владихор, беря из холщёвого мешочка очередной пряник.

— Пару раз приходилось, — уклончиво ответил я. — Спонтанно, в опасных ситуациях. Но, если честно, сам ничего не помню. О превращениях знаю только со слов друзей.

— Да это нормально, — тряхнул бородой дядушка. — Все мы так начинали, — он бросил недоеденный пряник на стол, стряхнул со штанов крошки и поднялся на ноги. Стащил сорочку и встал посреди садовой дорожки. — Иди-ка сюда, дружок. Смелее!

— Влаша, может, не надо? — Заволновалась Ольга.

— Да ладно тебе, Лёля, мы только чуток поборемся, — хмыкнул тот, расправив мощные плечи. — Ну, чего сидишь, внучок? Али струсил, старика испужался?

— Нет, — прислушавшись к себе, признался я, — Просто не совсем понимаю, что нужно делать.

— Да чего тут понимать, — хохотнул мой родственник. — Сейчас быстренько обратимся, и я чуток помну тебе бока. Узнаешь, чего старая гвардия стоит.

Я бросил беспомощный взгляд на дядю Мишу.

— Иди-иди, — весело подмигнул тот. — Доставь дядушке удовольствие! И не особо его жалей: берендей берендея сильно не покалечит. Тем более — кровного родича.

Не хотелось мне бороться с дедом, но и отступать было некуда. Сбросив кольчугу, я тоже вышел на дорожку и, чувствуя себя до ужаса глупо, повернулся к Владихору.

Тот окинул меня насмешливым взглядом, подмигнул, и вдруг без предупреждения обратился. Никаких жутких трансформаций и вывороченных конечностей, знакомых по фильмам ужасов. Превращение произошло мгновенно: только что на дорожке стоял невысокий коренастый старик, и вот уже вместо него скалит длинные жёлтые зубы огромный седой медведь в синих штанах. Зверь угрожающе взмахнул когтистыми лапами и утробно взревел, обдав меня густым ароматом мёда и пряностей.

Знакомо перехватило дыхание, все зубы разом заныли, а зрение затуманилось. Мир вокруг резко утратил краски и посерел. Голова слегка закружилась. Я рухнул на четвереньки, привычно готовясь потерять сознание, но вместо этого ощутил вдруг приступ эйфории. Тело охватила приятная лёгкость, а от нахлынувшей энергии меня прямо-таки распирало. Захотелось прыгать, скакать, творить всякие безрассудства! Например, догнать и укусить за пухлый зад вон того удирающего медведя…

Очнувшись, я обнаружил себя в глубине сада, у подножия толстой старой яблони. Где-то вверху отчаянно ругался дядушка, а рядом покатывались со смеху Бася и Семёныч с женой.

— Я же говорила — не надо! — Хихикнула Ольга, глядя, как неуклюже Владихор сползает с дерева.

— Хорош ржать, подсобите лучше!

Мы с Муромским принесли крепкую садовую лестницу и помогли старику спуститься. Однако, даже стоя на твёрдой земле, тот продолжал бушевать.

— Ты знал? — Напустился он на дядю Мишу. — Знал, да?

— Конечно, — фыркнул тот в усы. — Как не знать? Я же Арсения после первого обращения домой отводил. А как бы иначе он туда попал? С шестого этажа ведь сиганул.

Кстати, в своё время меня этот вопрос тоже беспокоил. Самое время прояснить некоторые моменты.

Но Муромского даже просить не пришлось. Вернувшись за столик, он наполнил наши чашки чаем и заговорил.

— Мне было известно, что превращение происходит в первую же ночь после