Фанфик Гарри Поттер и Методы Рационального Мышления - Less Wrong

Дамблдор отстранённым взглядом оглядел столы.

— Издревле жители в каждом городе разделялись на Синих и Зелёных... Они заводят драки со своими противниками, сами не ведая за что, подвергают себя опасности... Вражда к противникам возникает у них без причины и остаётся навеки; не уважаются ни родство, ни свойство, ни узы дружбы. Даже родные братья, приставшие один к одному из этих цветов, другой к другому, бывают в раздоре между собою... И не могу я иначе назвать это, как душевной болезнью...

— Прошу прощения, — произнесла Минерва. — Я не...

— Прокопий Кесарийский, — сказал Дамблдор. — В Византийской империи очень серьёзно относились к гонкам на колесницах. Да, Минерва, я согласен, с этим нужно что-то делать.

— И быстро, — ещё тише сказала Минерва. — Альбус, я думаю, что нужно принять меры ещё до субботы.

В воскресенье большинство учеников Хогвартса разъедется домой на каникулы. Поэтому на субботу была назначена финальная битва армий первого курса, которая определит, кому достанется трижды проклятое исполнение рождественского желания от профессора Квиррелла.

Дамблдор повернулся и мрачно на неё посмотрел:

— Вы боитесь, что будет взрыв и кто-то пострадает.

Минерва кивнула.

— И во всём обвинят профессора Квиррелла.

Минерва, поджав губы, снова кивнула. У неё был большой опыт в том, что касалось увольнений профессоров по Защите.

— Альбус, — воскликнула она, — мы не можем потерять сейчас профессора Квиррелла, не можем! Если он продержится до февраля, наши пятикурсники смогут сдать С.О.В., если он продержится до апреля — семикурсники смогут сдать Т.Р.И.Т.О.Н. Годами Защите в Хогвартсе учили ужасно, он исправляет последствия этих лет за месяцы, целое поколение будет способно защитить себя, несмотря на проклятье Тёмного Лорда. Вы должны остановить эту битву, Альбус! Запретите армии!

— Я не уверен, что профессор по Защите хорошо это воспримет, — сказал Дамблдор, бросив взгляд на учительский стол, за которым Квиррелл пускал слюни в суп. — Кажется, он очень привязан к этим армиям, правда, когда я на них соглашался, то думал, что их будет по четыре на каждый курс. — Старый волшебник вздохнул. — Умный человек, возможно, с самыми лучшими намерениями, но, боюсь, недостаточно умный. И запрет армий тоже может спровоцировать взрыв.

— Но, Альбус, что тогда вы будете делать?

Старый волшебник одарил её доброй улыбкой:

— Устрою заговор, конечно же. Нынче в Хогвартсе это модно.

Они уже близко подошли к учительскому столу, поэтому Минерва ничего не ответила.

* * *

Самым ужасным было то, как быстро всё вырвалось из-под контроля.

Первая битва в декабре была... беспорядочной. Судя по тому, что Драко слышал.

Вторая битва была сумасшествием.

А третья битва будет ещё хуже, если только им втроём не удастся последняя отчаянная попытка остановить происходящее.

— Профессор Квиррелл, это безумие, — ровным голосом произнёс Драко. — Это не по-слизерински, это просто... — Драко не хватало слов. Он беспомощно всплеснул руками. — Совершенно невозможно строить планы в такой обстановке. В последней битве один из моих солдат симулировал собственное самоубийство. У нас пуффендуйцы устраивают заговоры, они думают, что они на это способны, но это не так! Всё происходит совершенно случайно, таким образом нельзя выяснить, кто самый умный или чья армия лучше сражается. Это...

Нет, у него совсем не было слов.

— Я согласна с мистером Малфоем, — судя по её голосу, Грейнджер сама удивилась, что произнесла эти слова. — Введение в игру предателей не работает, профессор Квиррелл.

Драко пытался запретить всем в своей армии строить заговоры, но это лишь привело к тому, что их стали строить тайком, никто не хотел отставать от солдат в других армиях. Оказавшись разбитым в последней битве в пух и прах, Драко сдался и снял запрет, но к этому времени его солдаты уже пустили свои планы в ход без единого руководства.

После того как солдаты рассказали ему свои планы, или то, что они называли планами, Драко попытался набросать схему победы в финальной битве года. Получившийся план содержал значительно больше трёх событий, которые должны произойти нужным образом, и Драко применил на бумагу Инсендио, а потом ещё и Эверто на пепел, потому что если бы его отец это увидел, он бы от Драко отрёкся.

Профессор Квиррелл сидел, облокотившись на стол и подперев голову руками. Его глаза были полузакрыты.

— А вы, мистер Поттер? Вы придерживаетесь того же мнения?

— Нам осталось только застрелить Франца-Фердинанда, и мы сможем начать Первую мировую войну, — заявил Гарри. — Вокруг творится полный хаос. Меня он полностью устраивает.

— Гарри! — негодующе воскликнул Драко.

Только в следующую секунду он понял, что сделал это синхронно с Грейнджер, причём одинаково возмущённым тоном.

Грейнджер испуганно посмотрела на него, Драко же постарался сохранить невозмутимое лицо. Упс.

— Именно! — воскликнул Гарри. — Я вас предал! Обоих! Опять! Ха-ха!

Профессор Квиррелл слегка улыбнулся, но его глаза остались полузакрытыми.

— А почему, мистер Поттер?

— Потому что, по-моему, я справляюсь с хаосом лучше, чем мисс Грейнджер или мистер Малфой, — ответил предатель. — Наша война — это игра с нулевой суммой, и неважно, насколько эта игра сложна в абсолютных единицах, важно лишь, кто в неё играет лучше.

Гарри Поттер учился слишком быстро.

По-прежнему с полуприкрытыми глазами, профессор Квиррелл посмотрел на Драко, затем перевёл вгляд на Грейнджер.

— По правде говоря, мистер Малфой и мисс Грейнджер, я никогда себе не прощу, если закрою этот бедлам раньше, чем наступит кульминация. Один из ваших солдат даже стал четверным агентом.

— Четверным?! — воскликнула Грейнджер. — Но в войне принимают участие только три стороны!

— Да, — произнёс профессор Квиррелл, — как ни странно, но факт. Не уверен, встречались ли в истории четверные агенты или армии с такой долей настоящих и мнимых предателей. Мы исследуем новые берега, мисс Грейнджер, и уже не можем повернуть назад.

Скрежеща зубами, Драко вышел из кабинета профессора по Защите. Но Грейнджер выглядела ещё более рассерженной.

— Гарри, я не могу поверить, что ты это сделал! — воскликнула она.

— Я прошу прощения, — произнёс Гарри. Впрочем, он совсем не был похож на человека, который просит прощения, его губы уже сложились в злорадную ухмылку. — Помни, Гермиона, это всего лишь игра. Так почему только генералы должны иметь право строить заговоры? И потом, что вы можете сделать? Объединитесь против меня?

Драко быстро переглянулся с Грейнджер, убеждаясь, что их лица стали одинаково непроницаемыми. Гарри всё больше и больше, в открытую злорадствуя, полагался на нежелание Драко действовать сообща с грязнокровкой. И Драко уже начинало тошнить от того, что это используется против него. Если так дальше будет продолжаться, он объединится с Грейнджер просто ради того, чтобы разгромить Гарри Поттера и посмотреть, как этот грязнокровкин сын тогда запоёт.

* * *

Самым ужасным было то, как быстро всё вырвалось из-под контроля.

Гермиона смотрела на пергамент, который ей дал Забини, и чувствовала себя абсолютно потерянной.

На пергаменте были имена, от имён тянулись линии к другим именам, некоторые из линий были цветными...

— Скажи мне, — произнесла генерал Грейнджер, — в моей армии есть хоть один не шпион?

На этот раз они беседовали не в генеральском кабинете, а в одном из заброшенных классов. Кроме них никого не было: по словам полковника Забини, он был практически уверен, что как минимум один из её капитанов — предатель. Скорее всего, капитан Голдштейн, но Забини не знал наверняка.

Услышав вопрос, молодой слизеринец иронично улыбнулся. В поведении Блейза Забини по отношению к ней всё время проскальзывало лёгкое высокомерие. Но он не проявлял активной неприязни: чего-нибудь похожего на насмешки, которые он отпускал в адрес Драко Малфоя, или возмущения, которое он высказывал в адрес Гарри Поттера. Сначала Гермиона беспокоилась, что Забини её предаст, но тот, судя по всему, отчаянно пытался доказать, что два других генерала ничуть не лучше его. Гермиона пришла к мысли, что Забини, наверное, с радостью бы продал её кому-нибудь ещё, но он никогда не согласится сыграть на руку Малфою или Гарри.

— Большинство солдат всё ещё верны тебе, я уверен, — ответил Забини. — Просто никто не хочет пропустить веселье. — Презрительное выражение на лице слизеринца ясно показывало, что он думает о людях, которые не воспринимают интриги всерьёз. — Поэтому они считают, что могут быть двойными агентами и втайне работать на нас, притворяясь, что они нас предают.

— Но это также касается и тех, кто приходит к нам и говорит, что хочет стать нашим шпионом, — осторожно заметила Гермиона.