Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 - Гэв Торп

Гусс посмотрел на фон Ахена. Шёлковые одежды исчезли, на толстяке был натянут тесный, явно не по размеру камзол; седые волосы были испачканы и лежали как попало. Он укрывался за алтарём вместе с остальными, и чтобы спасти ему жизнь многие отдали свои.

— Лорд-священник, — охнул Борс и бросился Гуссу в ноги. Его трясло. — Простите меня. Вы были правы. Мы пытались отбиться. Всеми богами клянусь, пытались, но их было…

Он жалостливо посмотрел на Гусса, в глазах плескались страх и раскаяние.

— Вы были правы, священник, — опять начал он. — Что мне сделать? У меня есть золото. Я могу жаловать вам титул. Ну, скажите же, что я могу сделать?

Гусс зло посмотрел вниз. Колени маркграфа стояли на теле той толстой женщины, а он даже не заметил.

Священник подумал, не убить ли его. Или хорошенько приложить по роже сапогом пару раз, чтобы эта жирная физиономия превратилась в кровавое месиво.

Стало бы легче. К тому же это вполне достойное наказание за разорение земель, которые были вверены ему.

Нужно сдержаться. Это было бы слишком… по-зверски.

— Ещё не поздно исправиться, маркграф, — произнёс Лютор Гусс, потянувшись к кожаному поясу. Он достал длинный металлический прут. — И вот что можно сделать…

Глаза Борса расширились, когда на конце прута он увидел символ кометы с двумя хвостами. Железо было холодно и чёрно, словно потухшие угли. Но он знал, что это. Он видел, как быстро раскаляется клеймо, как оно нагревается в языках костра, пока не начнёт пульсировать красным, будто умирающее солнце.

— Что вы…

— Все покаявшиеся носят метку, — мягко произнёс Гусс. — Вы ведь раскаиваетесь, маркграф? Хотите очистить свою душу?

Фон Ахен замотал головой. Это не то на что он рассчитывал. Бледное лицо Борса исказилось от ужаса, и он принялся подниматься с колен.

Гусс наклонился, и железная перчатка тяжело легла на плечо маркграфа. На лоб фон Ахена упала тень клейма, словно указывая то место, где будет метка.

— Несите дрова, дети мои, — громко приказал Гусс, зная, как быстро займётся пламя. — У нас новый последователь.

Припомнив самопожертвование тех, кто освобождал Кольсдорф, он одарил маркграфа диковатой улыбкой. Краем глаза он видел, как фанатики ринулись выполнять его приказ. Борс фон Ахен дёргался, но был до противного слаб.

— Отбрось страх, — произнёс Гусс, поворачивая прут с клеймом и любуясь тенями, которые оно отбрасывало на лице толстяка. — Боль мимолётна.

На этот раз Гусс улыбнулся по-настоящему, и, словно солнечный луч, пробившийся сквозь пыльный витраж, блаженный свет на миг преобразил печальное лицо священника.

— Спасение, истинно говорю тебе, вечно.

Гордон Ренни

Кровавая луна над Альтдорфом

БЕСПОЩАДНЫЕ, ОСТРЫЕ КОГТИ царапают истертый камень. Тусклый и болезненный свет луны — Моррслиб — пробивается через тонкий слой облаков, образовывая причудливые тени на вымощенной камнем улице. Над дверными проемами слабо звенят от легкого ветра обереги, что суеверные дурачки развешивают, чтобы отогнать злых духов, что бродят по ночам, подобным этой, когда в небе стоит полная Моррслиб. Убийца потягивается, наслаждаясь непередаваемыми ощущениями, когда магический свет падает на его тело. Он весь дрожит от восторга, черпая новую силу из нечестивого свечения, льющегося на него сверху, поднимает голову и смотрит уже нечеловеческими глазами. Глазами, измененными для того, чтобы получить доступ к невидимому секретному спектру, доступному только при холодном сиянии его небесной покровительницы. Сидя на карнизе крыши, он смотрит своим магическим взглядом на город внизу. Убийца стар, а с точки зрения человеческой дряни — даже древен, и видел его уже много раз.

Он видит множество давно известных ему чудес этого города, оживлённых светом Моррслиб. Образы и картины прошлого расплываются и перекрывают друг друга. Высокие башни возносятся вверх и исчезают, в то время как взор убийцы скользит сквозь столетия созиданий и разрушений.

Моргнешь — и кажется, что город снова горит в огне гражданской войны, развязанной претендентами на вакантную корону Империи. И он сам тоже там, бежит в своей истинной форме среди бунтующей толпы, заполнившей улицу. Он свободно перемещается в ней; для людей он всего лишь ещё один ночной ужас, которых и так полно. Убийца голоден, его зубы клацают друг о друга, когда он убивает одну за другой свои вопящие жертвы. Вытаскивая окровавленную морду из глотки своей последней жертвы, он издает вопль восторга, обращенный к кровавому сиянию луны сверху.

Моргнешь еще раз — и город словно вымер, поглощённый страхом и отчаянием. Чума убивает его население. Только несколько огоньков светится в ночи — даже Императорский дворец погружён во тьму и заброшен, а те, кто еще жив в своих домах, ждут, когда же Призрак Чумы покинет, наконец, город. Но убийцу не запугать простой болезнью, и он рыщет по пустым улицам, зная, что никто не придёт в ответ на крики соседей.

Убийца смотрит на тусклый проблеск изначального города через тени того, что пришло потом. Он видит залитую солнцем деревню на берегу широкой и быстрой реки. Смотрит, как деревенские жители бегут встречать возвращающуюся из леса группу воинов. Его взор устремляется к высокой фигуре во главе охотников, к гордому вождю варваров с волосами, подобными солнечному свету и с большим гномьим боевым молотом. Убийца был тогда намного моложе, его магические способности были более примитивными и не так хорошо ему подчинялись, но даже тогда он смог почувствовать невидимый светлый нимб вокруг варвара. Убийца взрыкнул про себя, обеспокоенный наличием этого света, и скользнул обратно в успокаивающую темноту леса. Снова и снова, в течение столетий, он делал всё, чтобы потомки племени Зигмара заплатили за тот позорный страх, что он впервые в жизни испытал в тот день.

Он качает тяжёлой головой, рассеивая эти видения, и снова меняет спектр зрения. Теперь его взгляду предстают нити судеб бесчисленных человеческих жизней, переплетенных на лице города, образующих яркие и путанные цветные образы. Многие такие нити связаны друг с другом, и одна, истонченная, уже готова порваться; существо, которому она принадлежит, сейчас истекает кровью в аллеях внизу. Убийца исследует образы тускло светящихся нитей, ища короткие и тонкие нити тех, кто не подозревает о своём скором конце, тех, кто станет его жертвами. Некоторые из нитей судьбы многообещающе вели к величественным формам императорского дворца — убийца всегда считал кровь аристократов неким редким пикантным лакомством, но другая интригующая возможность вела мимо центра к академическому кварталу, представляющему собой беспорядочный лабиринт из книжных магазинов, библиотек и старых, пыльных домов мудрецов, группирующихся вокруг Университета.