Волшебный час - Сьюзен Айзекс

Она слушала меня спокойно, с серьезным видом и ответила коротко:

— Угу.

— Введи Гидеона в курс дела. Раз все складывается как складывается, он не позволит тебе являться в полицию. Так что просто подожди и будь готова ко всему.

— Тебе не понадобится помощь? Хочешь, я кому-нибудь позвоню?

— Нет.

— Обещай мне…

— Ладно, я буду осторожен. И еще послушай, если по какой-либо причине они тебя найдут и заберут, я имею в виду, арестуют тебя, не делай никаких заявлений.

— Хорошо.

Она не отрываясь смотрела на Истона. Я угадал, о чем она думала: если мне не удастся прищучить его, тогда прищучат ее саму. И вполне вероятно, в итоге мне не удастся этого сделать, или я не захочу этого сделать.

— Я доверяю тебе.

Бонни сказала это вместо «до свидания». Потом она протянула руку, я дал ей ключи от моей машины, и она ушла.

— Ты убил Сая, — сказал я брату.

— Прошу тебя, Стив.

— Ты убил его.

Он опустился на стул, освободившийся после Бонни.

— Я не хотел.

Эмоций в его голосе было не больше, чем у водителя, застуканного в нарушении правил.

— Я очень сожалею об этом.

— Ты хотел убить Линдси.

— Да. А как ты догадался? Из-за того разговора про молнию?

— Расскажи мне, как это произошло, Истон.

— Знаешь, что забавно?

Он продолжал одергивать подол своего халата, как кривоногая баба, на свою беду одевшая слишком короткую юбку.

— Ты всегда называешь меня «Ист», а теперь говоришь «Истон».

— Что произошло?

Ярко-голубые глаза моего брата наполнились слезами.

— Я хочу, чтобы ты понял, что я действительно любил этого человека. Между нами было всего шестнадцать лет разницы, но Сай был мне как отец.

Он закрыл ладонями лицо и всхлипнул.

Я сидел на краю кровати и смотрел на него. Мне хотелось ощутить что-то вроде сочувствия, но я слишком давно работал в отделе убийств: этот фильм, «Рыдающий убийца», я видел много раз.

Убийцы — странные люди, и не только потому, что вознамерились дразнить Господа Бога, воруя дарованную им жизнь, совершая поступок, неверный по сути своей. Не только поэтому. Что всегда поражало меня в убийцах, так это даже не зло, заключенное в них, не их отдаленность от всего остального мира людей, а их близость к этому миру. Я видел матерей, убивавшихся над гробом младенцев, которых они незадолго до этого забили до смерти. Я слышал горестные вопли любовников на похоронах их любовниц, которых они избили, задушили и post mortem изнасиловали. Такими они выглядят несчастными, ранимыми, уязвимыми, эти убийцы. Поэтому я прекрасно знал, как мой брат поведет себя дальше, ведь для меня эта сцена прокручивалась в сотый раз. Его глаза будут молить: пожалей меня, помоги мне, посочувствуй мне, потому что я, оставшийся в живых, тоже являюсь жертвой этого ужасного преступления. Какую тяжелую потерю я понес! Взгляни на эти слезы!

С Истоном я вел себя точно так же, как и всегда в подобных случаях. Я проявил по отношению к нему именно то, чего он, по его мнению, заслужил: сочувствие и поддержку.

— Должно быть, это сущий ад, — сказал я.

— Да. Настоящий ад.

Я покачал головой, словно не в состоянии вынести его — нашу — скорбь.

Но какое, мать его, право он имел убивать? Убить — и упорхнуть в Калифорнию с чемоданом новых шмоток, оставив Бонни куковать в тюрьме, в течение двадцати пяти лет расплачиваясь за его преступление?

Я не чувствовал никакого сожаления по поводу дурацкой, никчемной, пустой жизни моего брата. Я не ощущал никакой вины, ни малейшего содрогания, что я, как старший брат, не присматривал за ним и не приобщил к каким-то там высшим ценностям и тому подобному дерьму. Нет, я всего лишь озяб и устал.

— Расскажи мне, как все это случилось, Ист, — потребовал я.

Ясное дело, голос мой был исполнен сочувствия.

— Ты опять назвал меня «Ист».

Я улыбнулся.

— Знаю. Ну так ты ведь мой брат! Шевелись, давай поговорим. Расскажи мне, как все было. До того разговора после просмотра вы обсуждали, как… убрать Линдси?

Я то и дело запинался, но я знал, что в разговоре с убийцами лучше избегать самого слова «убить».

— Нет. Ничего такого. Я знал, что у нас неприятности. Сай в одночасье от нее отвернулся, сменив милость на гнев. Но ты же знаешь, он был не из тех, кто доверяет каждому встречному.

— А потом прозвучала эта фраза, что если бы молния убила Линдси, с ее смертью кончились бы и проблемы «Звездной ночи». Что произошло после этого?

Истон не отвечал. Он непрерывно одергивал полы своего халата. Это была дешевая и уродливая вещь, которую мать, вероятно, купила на распродаже и подарила Истону на Рождество. Халат был сшит из странной, ворсистой махровой ткани серо-буро-малинового цвета, безукоризненно подошедшей бы для половой тряпки.

— Кому пришло в голову отстранить Линдси от съемок? Тебе или Саю?

— Мне, но это было совершенно не так, как ты говоришь. Я задал ему несколько вопросов про возмещение страховки. Он объяснил, что если исполнительница главной роли умирает, гаранты выплачивают деньги на съемки еще одного фильма. К примеру, если съемки должны продолжаться сорок дней, а она умирает на пятнадцатый день съемок, продюсер получает деньги, равные затратам на пятнадцать дней съемок. Ну, скажем, за вычетом пары тысяч. Но Сай сказал, что в этом случае расходы покрываются практически полностью.

— Он предложил тебе уладить этот вопрос?

— Нет. Не тогда.

На его лице промелькнуло выражение боли, словно он переживал, что Сай не среагировал на его невысказанное предложение немедленно. Я ни минуты не сомневался, что Истон не с бухты-барахты выспрашивал у Сая про страховку, что он намекал на свою готовность помочь. Быть может, Сай до этого и не думал убивать Линдси? Кто знает? И вдруг идея словно зародилась в наэлектризованном воздухе: а что, если ее молния ударит?

Сай ведь тоже был не дурак. Он знал, что молния — вещь опасная, и с ней справится только специалист. Вроде Микки. А не остолоп вроде моего брата. Поэтому он не стал останавливаться на Истоне, который, я уверен, только что не подпрыгивал, размахивая руками и выкрикивая: ну попросите меня, дяденька Сай! Я ведь верой и правдой вам служу. Я вам надежда и опора. Я ради вас все что угодно сделаю. А Сай все-таки решил обратиться к профессионалу. Но профессионал оказался умнее, чем Сай с Истоном, вместе взятые. Он просто сказал «нет».

— Когда вы опять об этом заговорили?

— В среду вечером.