Иван Грозный - Борис Флоря

Еще в апреле 1571 года, пытаясь предотвратить обострение обстановки на юге, Иван IV отправил в Стамбул своего посланца Андрея Кузьминского. В грамоте говорилось, что царь, желая поддерживать дружбу и любовь с султаном, «показал братской любви знамя», разрешил турецким людям свободно посещать Астрахань и приказал снести поставленную в 1567 году по просьбе князя Темрюка крепость на Тереке, постройка которой вызвала недовольство в Бахчисарае и Стамбуле. Со своей стороны царь просил, чтобы султан приказал крымскому хану жить в мире с Россией. Сведения, собранные Кузьминским, оказались очень тревожными. В Астрахань и Казань были посланы с грамотами султана лазутчики, которые должны были призывать местных мурз и население восстать против русской власти. Ногайской орде из Стамбула обещали большое жалованье, если она захватит Астрахань и передаст ее султану. Ответная грамота султана, доставленная Кузьминским в Москву в декабре 1572 года, была по своему тону столь же грубой и вызывающей, как и грамота, присланная Девлет-Гиреем после сожжения Москвы: султан обещал Ивану IV свою дружбу, если тот передаст султану Астрахань, хану Девлет-Гирею — Казань, а сам согласится быть подручным у его «высокого порога». После битвы при Молодях о выполнении этих условий не могло быть и речи, но борьба против угрозы с юга становилась теперь одной из главных задач во внешней политике Ивана IV.

6 августа гонцы с известием о победе при Молодях прибыли в Новгород, и в новгородских храмах начались благодарственные молебны.

Честь победы приписывали не только храбрости и мужеству русской рати, но и чудесному заступничеству черниговских чудотворцев — казненного татарами в XIII веке князя-мученика Михаила Черниговского и разделившего его участь боярина Феодора. «Толикое отступников многочисленное воинство, — писал, обращаясь к чудотворцам царь, — и злокозненное их ухищрение вашими святыми молитвами ни во что же положено». Тогда же царь решил перенести останки святых из Чернигова в Москву. В Чернигов от имени царя и собора духовенства во главе с митрополитом Антонием было отправлено послание, в котором святых просили «не яко властельски и заповедающе, но яко рабски и припадающе» согласиться на перенос их останков в столицу. Доставленные в Москву мощи нашли свое пристанище в храме, поставленном над Тайницкими воротами Кремля. В тропаре, написанном царем «на перенесение честных мощей», Иван выражал надежду, что заступничество черниговских чудотворцев избавит Русскую землю «от варварского нахождения и междоусобных брани». Ожидания эти не сбылись, но в конце 1572 года могло казаться, что они исполнятся. Наиболее опасный враг был разбит, и, вернувшись в Москву к концу августа 1572 года, царь отменил опричнину.

К сожалению, об этом очень важном событии в биографии царя Ивана и в истории России мы знаем совершенно недостаточно. Собиравший сведения о царствовании Ивана IV в конце XVI века ученый англичанин Джильс Флетчер отметил только, что опричнина просуществовала семь лет, то есть ее существование прекратилось в 1572 году. Гораздо более конкретно сообщение современника, служившего в опричнине Генриха Штадена. По его словам, после победы над татарами царь не только отменил опричнину, но и запретил даже упоминать о ней; нарушившего же запрет приказано было, обнажив до пояса, бить кнутом на торгу. Еще одно свидетельство, обнаруженное сравнительно недавно, принадлежит чернобыльскому старосте Филону Кмите. Правитель крепости, расположенной на границе с Россией, он регулярно сообщал литовскому гетману Миколаю Радзивиллу о том, что происходит в этом государстве. 3 ноября 1572 года он доносил, что «князь великий з землею своею умирил и опричнину зламал».

Достоверность всех этих сообщений подтверждается и данными других источников. С введением опричнины дьяки при составлении разрядов, делая записи о назначениях на должности или перечисляя приближенных, сопровождавших государя в походах, отмечали, кто из них из «земского», а кто «из опришнины». Со второй половины 1572 года такие пометки в тексте разрядов уже не встречаются. Обращение к материалам Новгородских писцовых книг показывает, что со второй половины 1572 года лица из опричного окружения царя начинают получать поместья в «земских» пятинах Новгородской земли.

Все это с достаточной уверенностью позволяет утверждать, что с осени 1572 года разделение государства на две противостоящие друг другу части перестало существовать. В истории России и в биографии царя Ивана IV начиналась новая глава.

ПОСЛЕ ОПРИЧНИНЫ

После издания осенью 1572 года царского указа об отмене опричнины в жизни русского общества произошли значительные перемены. Соединились в одно целое земский и опричный дворы, стали служить вместе в одних полках, под командованием одних воевод дети боярские из земских и опричных уездов. Прекратились принудительные переселения и массовые убийства без суда и следствия. Одна часть населения не имела теперь каких-либо особых преимуществ перед другой.

У Штадена, оставившего наиболее подробные сведения о том, как происходила отмена опричнины, читаем очень важное свидетельство: «...Опричники должны были возвратить земским их вотчины. И все земские, кто еще оставался в живых, получили свои вотчины, ограбленные и запустошенные опричниками». Известны и отдельные документы, подтверждающие сообщение Штадена. Так, переяславские вотчинники Таратины, передавая в монастырь свое село Селиваново, отметили в данной грамоте: «Нас государь пожаловал, велел нам тое вотчину отдати в 80-м (то есть в 1572-м. — Б.Ф.) году». Из этого как будто можно сделать вывод, что после отмены опричнины произошла почти полная реставрация старых доопричных отношений: все люди, утратившие во время опричных переселений свою родовую собственность, если они не стали жертвами репрессий, смогли получить ее назад. Однако уже такой глубокий знаток эпохи, как С. Б. Веселовский, предостерегал против того, чтобы понимать эти сообщения буквально. Можно не сомневаться, что власть объявила о возможности возврата вотчин к их бывшим владельцам. В отдельных случаях этого удалось добиться, но в целом осуществить подобную меру в масштабах всего государства было делом достаточно долгим и сложным. Сам Штаден обратил внимание на одно серьезное препятствие, возникавшее при этом, отметив, что «опричникам должны были быть розданы взамен этих другие поместья». Таким образом, прежде чем вернуть земли их бывшим владельцам, следовало обеспечить новых владельцев, а это было весьма затруднительно. К тому же, как мы увидим дальше, на такие хлопоты история отвела бывшим владельцам довольно короткий промежуток времени — всего около трех лет. Недавно петербургский исследователь А. П. Павлов собрал и проанализировал сведения писцовых книг первой половины XVII века о родовых вотчинах, которые в это время находились в руках ростовских и ярославских князей. Исследование показало, что это были жалкие остатки тех земельных владений, которые принадлежали этим княжеским родам до опричнины. Таким образом, есть основания полагать, что перемены в судьбах родового землевладения и титулованных князей, и обычных детей боярских, происшедшие в годы опричнины, в очень значительной части оказались необратимыми и в этом отношении реставрации доопричных порядков не произошло.