О Лермонтове. Работы разных лет - Вадим Вацуро

По своей стилистике стихотворение приближается к инвективам, распространенным в гражданской поэзии 20-х гг.; Лермонтов

широко пользуется абстрактными понятиями, тяготеющими к олицетворениям («хитрость и беспечность злобе дань несут»); анафорические повторы, начинающие и завершающие стихотворение, придают ему сходство с ораторским периодом. Вместе с тем стихотворение является одной из первых попыток Лермонтова наметить социально обусловленный характер (упоминание во втором четверостишии о мощных умах, под властью деспотизма утративших стремление к добру).

Автограф: ИРЛИ. Тетр. II. Впервые: Стихотворения М. Ю. Лермонтова, не вошедшие в последнее издание его сочинений. Берлин, 1862. С. 6. Без заглавия, с пропуском заключительных четырех стихов; полностью: Соч. под ред. Висковатого 1:41. Датируется по положению в тетради.

Литература

Кирпотин 1939:13–14; Иванова Т. 1957: 80–81; Морозова М. Н. Опыт сопоставительного стилистического исследования // Вестник МГУ. Филология, журналистика. 1965. № 1. С— 85–93; Удодов 1973: 292; Маймин 1975:116–117; Gronicka A. von. Lermontov’s debt to Goethe // Revue de Litterature Comparee. 1966. № 4. P. 572.

Жанры поэзии Лермонтова. Литературная деятельность Лермонтова протекала в эпоху разрушения и диффузии жанровой системы XVIII в., и его творческое наследие далеко не всегда поддается жанровой классификации, отражая в то же время поиски новых форм.

Ученическая лирика Лермонтова (1828–1829) ориентирована отчасти на традиционные образцы, представленные в сборниках его поэтических учителей: так, «Опыты в стихах и прозе» К. Н. Батюшкова (1817), «Стихотворения» А. С. Пушкина (1826) и другие еще сохраняли в известной мере в структуре элементы жанровой классификации XVIII в. К ней восходят уже архаичные для 20-х гг. опыты Лермонтова в «легкой поэзии»: антологическая басня-аллегория «Заблуждение Купидона», моралистические эпиграммы, «Мадригал», идиллия «в древнем роде» в александрийских стихах «Пан» и анакреонтические стихи типа «Пира», «Веселого часа», «К друзьям» и другие. В дальнейшем эти жанровые формы у Лермонтова исчезают (исключение — немногочисленные эпиграммы-сентенции и мадригалы «на случай»). Несмотря на архаическую литературную среду Пансиона и университета, юный Лермонтов ориентируется на малые (младшие, сложившиеся позднее) жанры: ни ода, ни псалмодическая лирика, ни дидактическое послание в его поэзии не отразились.

Устойчивыми для лирики Лермонтова оказываются жанры элегии, романса («мелодии», литературные песни), баллады. Все они не имеют четких границ и сильно деформированы в сравнении с классическими образцами. Так, признаки сюжетного строения баллады обнаруживаются в послании «К NN ***» («Не играй моей тоской»), «Грузинской песне»; напротив, балладная форма («Два сокола») лишена балладного сюжета; нет сколько-нибудь четких различий между романсом, литературной песней и «мелодией».

Из «старших» жанров Лермонтов обращается к элегии. Самим поэтом названы «элегией» всего два стихотворения; в 1829-м — традиционная для 20-х гг. «унылая элегия» — угасание чувств, старение души («О! Если б дни мои текли»), в 1830 г. — аналогичная медитация («Дробись, дробись, волна ночная»), произносимая от имени «добровольного изгнанника» — лирического героя чайльд-гарольдовского типа, по-видимому, воспринятого через призму пушкинского «Кавказского пленника». К различным типам элегии тяготеет у Лермонтова ряд стихов 1828–1830 гг., несмотря на отсутствие авторских жанровых обозначений; такова «Цевница» в александрийских стихах или близкие к «кладбищенской» элегии «Оставленная пустынь предо мной», «Кладбище»; их содержание — медитация при виде руин, символизирующих бренность человеческого существования. Несколько стихотворений 1829 г. ориентированы на элегию Е. А. Баратынского середины 20-х гг., приходящую на смену старой «унылой элегии»: «К…» («Не привлекай меня красой»), «К ***» («Мы снова встретились с тобой»). В раннем творчестве определяется и жанр исторической элегии с элементами романса и баллады, близкой к элегиям Батюшкова, но с более ясно выраженными чертами лиро-эпического повествования: «Наполеон» («Где бьет волна о брег высокой»).

Первые опыты романсов Лермонтова сохраняют характерную «рефренную» композицию [ «Романс» («Невинный нежною душою»)]; что было нередко и в русских романсах 30-х гг.; следы этой традиции ощущаются и в произведениях, лишенных жанрового обозначения, но тяготеющих к романсу («Благодарю»). О литературной песне у Лермонтова см. в статье Фольклоризм.

Лиро-эпические жанры представлены в ранней лирике Лермонтова прежде всего балладой. Лермонтов варьирует или переводит ряд образцов литературной баллады; особое значение для него в это время приобретает Ф. Шиллер. Ранние баллады Лермонтова имеют исключительно любовные сюжеты и непосредственно сближаются с чисто лирическими опытами юного Лермонтова. Уже с 1828 г. Лермонтов обращается к жанру лирической поэмы («Черкесы», «Кавказский пленник», «Корсар», «Преступник» и др.), перерабатывая сюжеты пушкинских «южных поэм». У влечение байронической поэмой Пушкина, И. И. Козлова и других подготовило Лермонтова к активному восприятию подлинного духа поэзии Дж. Байрона в 1830–1831 гг. Из русской байронической поэмы он усваивает мелодраматизм ситуаций и стремительное развитие сюжета; для него характерен интерес к байроническому «герою-преступнику». Очевидно, эти же литературные устремления сказались в балладных опытах Лермонтова типа «Атамана». В ранних поэмах Лермонтов сохраняет непрерывную сюжетную линию, избегая временных сдвигов и характерной для Байрона поэтики «тайн»; позднее поэмы Лермонтова увеличивают лирический потенциал, допуская сюжетные эллипсы, нередко заполняемые эмоциональными пейзажными описаниями («Последний сын вольности», 1831 и др.). Перенося центр тяжести с событийного повествования на психологию героя, Лермонтов создает и поэму-фрагмент, представляющую собой монолог-исповедь с ослабленной сюжетной основой («Исповедь»); такой монолог получит развитие в «Боярине Орше» и «Мцыри».

В поэмах с национально-героической темой (на древнерусском материале), связанных с декабристской гражданской традицией («Последний сын вольности»), видоизменяется самый жанр поэмы; герой утрачивает черты «преступника», но усилен элемент «тайны» в построении сюжета; вводятся монологи в духе гражданской политической оды или трагедии эпохи декабризма. Воздействие декабристского романтизма в 1830–1831 гг. отозвалось в жанровых поисках Лермонтова: появляется замысел политической трагедии из эпохи римского республиканизма («Марий») и поэмы о борьбе с татарами («Мстислав»); вторая в еще большей степени, нежели «Последний сын вольности», должна была приблизиться к традиции декабристской гражданской поэмы.