Дороги авантюристов, или Загадочная яхта лорда Гленарвана - Виктор Павлович Точинов

Объяснение имелось. Но Паганель хотел сделать всё чисто и разыграл клоунскую репризу: он выхватил письмо из рук Гленарвана, не дав дочитать, он бегал по палубе, бурно жестикулировал, кричал «Новая Зеландия!», он выпалил из пушки и затем сверзился по трапу в кубрик… Внимание отвлек на пять с плюсом, все смотрели только на географа, никто и не заметил, как Том Остин тихонько поднял брошенное Паганелем письмо и оно навсегда исчезло из этой истории. Где письмо? Какое такое письмо, нет никакого письма, ветром в море унесло, когда этот клоун из пушки выпалил…

Как появился на розыскном объявлении портрет Айртона, если он не попадался полиции в ипостаси Бена Джойса?

Всё просто. В объявлении было написано: по некоторым данным, преступник может выглядеть так, — и прилагался портрет. Полиции всех стран имеют информаторов в уголовной среде, проще говоря, стукачей, «дятлов», — и австралийская полиция не исключение. Один такой «дятел» и настучал: слышал, дескать, что известный бушрейнджер Бен Джойс на самом деле бывший заключенный Пертской тюрьмы по имени Том Айртон. В суде такая информация никакой силы не имела, но в розыске могла помочь.

После отсидки Айртона в Перте у полиции осталась его фотография (их еще долго по привычке называли дагерротипами, но это были уже настоящие фотографии), на ее основе был изготовлен литографический портрет, размножен большим тиражом с соответствующим текстом. Несколько таких объявлений лежали на почте в Балларате, Паганель забрал одно из них.

Айртону после появления на сцене Гарри Гранта пришлось туго. От художеств Бена Джойса он еще мог отвертеться, особенно если, как было принято, грабил кареты в маске или повязав бандану так, чтобы закрывала нижнюю часть лица до глаз.

Но три свидетеля в деле о мятеже на «Британии» без вариантов отправили бы бывшего боцмана на виселицу. Вот только до нее и даже до суда дело не дошло бы… Айртон знал много лишнего о Гранте, но до той поры помалкивал, у самого рыльце было в пушку. На суде же мог заговорить, терять все равно нечего. Так что Том Остин не стал бы связываться с британским правосудием. Застрелил бы бывшего боцмана и скормил акулам, благо люди сейчас на борту все свои, огонь и воду с Томом прошедшие.

Между Айртоном и триумвиратом Остин-Лавиния-Грант была заключена сделка. Он указывает точное место крушения «Британии», а после возвращения на яхту Гленарвана держит язык за зубами: свои действия пусть объясняет лорду как угодно, но о плавании «Дункана» к Новой Гвинее, о Гранте, Нью-Хайленде и золоте, — молчок.

За это избавится от виселицы, будет высажен на необитаемый остров вдали от оживленных морских путей. Не пожизненно, на некий срок (на этом настоял Грант, добавив кучу пафосных слов о раскаянии, духовном перерождении и о Господе, который всегда находит путь к сердцу грешника).

Сделка ставила Айртона в крайне не выгодное положение. Согласившись, он полностью зависел от доброй воли второй договаривающейся стороны. Виселица не грозила, а вот пуля в голову и акулы оставались реальной перспективой. Или акулы без пули, что еще хуже.

Но выбора у него не было. А вот у Гранта был: он мог попытаться отыскать в Австралии других матросов, уцелевших при крушении «Британии». И Айртон согласился на сделку.

Что за золото лежало на «Британии»?

Айртон почти правильно вскрыл и расшифровал тайную деятельность капитана Гранта. Тот действительно искал золото на дне бухты Кальяо. Имел информацию от старика-матроса, некогда служившего на шхуне «Дорогая Мери» о ящиках, опущенных за борт, когда стало ясно, что погони не избежать, а у перегруженного суденышка шансов оторваться от нее слишком мало (и это Айртон угадал правильно). Увы, об этих ящиках знал не только информатор Гранта, и за сорок лет их кто-то поднял и забрал, не посылая в газеты сообщение об этом факте.

Сохранялась надежда на другую часть клада, на то золото, что осталось на борту шхуны и было закопано на не пойми каком острове в Тихом океане. Но и здесь Гарри Гранта поджидала неудача, место, подходящее под описание, он не сумел отыскать. Возможно, капитан планировал продолжить поиски, но затем с ним известно что случилось: застрял в Нью-Хайленде, духовно переродился, стал испытывать отвращение к кладоискательству и другим своим давним греховным занятиям.

Так откуда же золото на борту «Британии»? Да всё оттуда, со дна бухты Кальяо. Грант искал старательно, имея очень точные приметы места (какой-нибудь характерный дом на берегу, или что-то вроде того), и кое-что нашел: золотые монеты, высыпавшиеся не то из разбившегося, не то из раскрывшегося ящика, и занесенные донными отложениями. Глубина в том месте не позволила собрать их тем водолазам-ныряльщикам, что привязали тросы к уцелевшим ящикам. Водолазный колокол позволил покопаться в донном грунте и кое-что Грант поднял.

Куш был совсем не велик в сравнении с общим объемом сокровищ вице-короля. Но все же позволял вернуть взносы пайщикам проекта ГГБ. Возможно, осталось бы и на приданое Мэри, сам Гарри Грант категорически не желал взять ни единой монеты.

Еще раз увы: и пайщики, и бедняжка Мэри остались на бобах.

Айртона никто кораблевождению не учил, и он чересчур оптимистично оценивал возможность добраться до Америки по компасу и карте. Двигаясь на восток Торресовым проливом, «Британия» слишком отклонилась к югу, и впилилась ночью в побережье австралийского полуострова Кейп-Йорк, далеко вдающегося в море, — причем новоявленный капитан был в тот момент свято уверен, что впереди по курсу на много миль лежит чистое море.

Место крушения они отыскали. Нашли несколько легких деревянных обломков «Британии», выброшенных волнами далеко на берег, никто на них в тех безлюдных местах не покусился.

А больше не нашли ничего. Ныряльщики, завербованные в Брисбене, остались не у дел. Водолазный колокол тоже не помог бы. Дно в том месте состояло из зыбучего песка, и тяжелые обломки «Британии» лежали в его глубинах.

Технической возможности добраться до золота Гранта в те годы не было. И в наше время она не появилась. Зыбучие