Миры Роберта Хайнлайна. Книга 10 - Роберт Хайнлайн

Поскольку Майк так ничего и не понял, они продолжали обсуждать эту проблему, пользуясь то марсианским языком, ибо он позволял скрупулезно точно определять оттенки эмоций и нравственные ценности, то английским, поскольку марсианский не имел аналогов некоторых концепций. Чтобы раскрыть тайну, Майк вечером занял в ресторане боковой столик, а Джилл научила его, как дать на чай метрдотелю.

Джилл гордо вышла первой; ее улыбка предназначалась всем, а еле заметное подмигивание — одному Майку. Она внезапно поняла, что в присутствии Майка то радостное греющее чувство, которое она испытывала каждый вечер, неизменно возросло, — она не удивилась бы, что светится в темноте.

Когда все девушки вышли на сцену и расположились на ней живописной группой, Майк оказался футах в десяти от Джилл. Она к тому времени получила повышение, — ее ставили в самый центр. Режиссер передвинул ее туда уже на четвертый день, сказав: «Не знаю, в чем тут дело, детка, у нас тут есть девушки, сложенные вдвое лучше, но в тебе есть что-то такое, что не дает зрителям оторвать глаз от твоей фигурки».

Пока она принимала разнообразные позы, между ней и Майком шел мысленный разговор.

(— Что-нибудь чувствуешь?

— Я грокк, но не во всей полноте.

— Погляди туда, куда смотрю я, мой брат. Вон тот коротышка, видишь, как его корчит? Он жаждет меня.

— Я грокк его жажду.

— Ты хорошо видишь его?)

Джилл не сводила взгляда с глаз зрителя: и для того, чтобы разжечь его интерес, и для того, чтобы Майк мог видеть ее глазами. Теперь она все лучше грокк марсианский образ мышления, и по мере того, как они с Майком росли ближе, им все чаще случалось прибегать к этому новому, чисто марсианскому способу общения. Джилл пока еще не достигла в нем совершенства, а Майку было достаточно просто окликнуть ее, чтобы воспользоваться ее зрением, тогда как она всецело зависела от помощи Майка.

(— Мы грокк его вместе, — согласился Майк. — Большая жажда к Маленькому Брату.

— !!!

— Да. Какая прекрасная агония.)

Музыка требовала возвращения к прежнему медленному ритму. Джилл подчинилась музыке, двигаясь с горделивой чувственностью и каждой клеточкой своего тела ощущая закипавшую в ней страсть, порожденную взглядами Майка и неизвестного. По ходу она должна была идти прямо на коренастенького незнакомца. Взгляды их цепко удерживали друг друга.

Вдруг случилось нечто, для нее совершенно неожиданное, ибо Майк никогда не говорил ей о такой возможности. Она по-прежнему ловила эмоции зрителя, продолжая дразнить его взглядами и движениями тела и одновременно транслируя Майку свои ощущения…

…и вдруг увидела себя чужими глазами и почувствовала всю примитивность потребности, сквозь призму которой видел ее незнакомец.

Она споткнулась и упала бы, не поддержи ее Майк, который телепатически подхватил ее и удерживал до тех пор, пока она не смогла двигаться самостоятельно; ее второе зрение исчезло.

Парад красоток продолжался, пока все они не исчезли за кулисами. Когда они уже были за сценой, девушка, которая шла сразу же после Джилл, спросила:

— В чем дело, Джилл?

— Каблук попал в щель.

— Как тебе удалось удержаться на ногах? Никогда не видела ничего подобного! Ты двигалась точно марионетка на ниточках.

(Так оно и было, милочка!)

— Надо будет попросить менеджера поглядеть, что там такое. Похоже — отстала половица.

Все время, пока шла вторая часть шоу, Майк транслировал ей, как она выглядит в представлении разных зрителей, стараясь, однако, не вызвать у Джилл нового шока. Ее страшно удивило, как варьировали эти изображения: один видел только ноги, другого завораживали плавные движения торса, третий не мог оторвать глаз от высокой груди. Майк дал ей возможность посмотреть, как видит он остальных девушек ее труппы. Джилл радовалась, что Майк воспринимает их так же, как и она, только контрастнее.

Что ее удивило, так это то, что ее чувства обостряются, если она смотрит на девушек глазами Майка.

Майк ушел, не дожидаясь финала, чтобы избежать того момента, когда толпа хлынет к выходу. Джилл не думала, что увидится с ним вечером, — он взял отгул только на время ее выступления. Однако когда она вернулась в гостиницу, то почувствовала, что он дома, еще не дойдя до их номера. Дверь открылась сама собой и закрылась за ней.

— Хелло, дорогой, — окликнула она, — как я рада, что ты дома…

Он ласково улыбнулся ей.

— Теперь я грокк неприличные картинки. — Ее платье внезапно исчезло. — Можешь показать мне еще одну?

— Что? О Господи, конечно же!

И она показала ему несколько позиций из тех, что уже демонстрировала недавно. И каждый раз Майк давал ей возможность увидеть себя его глазами. Она смотрела… она ощущала его эмоции… она чувствовала, как поднимается в ней волна желания, как усиливается оно эхом от столкновения импульсов, посылаемых ею и Майком… Наконец она приняла позу — самую откровенную из тех, что могло подсказать ей воображение.

— «Гадкие» картинки — великое благо, — сказал Майк серьезно.

— Да. Теперь и я это понимаю. Так чего же ты ждешь?

Они отказались от работы и стали посещать подряд все ревю на Стрипе. Джилл поняла, что она грокк непристойные картинки лишь тогда, когда они пропущены сквозь мужское восприятие. Если Майк смотрел внимательно, она разделяла весь его настрой — от чувственной робости до грубого желания, но если внимание Майка отвлекалось, то «модель» — танцовщица или «ню» — становились для нее обыкновенными женщинами. Джилл решила, что это хорошо, ибо обнаружить в себе еще лесбийские наклонности — было бы, пожалуй, уже перебором.

Но вообще забавно: оказалось, что наблюдать девушек глазами Майка было «Великим благом», а еще большим благом была радость оттого, что он, наконец, смотрел на нее с тем же чувством, что и другие мужчины.

Они переехали в Паоло-Альто, где Майк попытался «проглотить» всю библиотеку имени Гувера. Но сканеры не смогли работать с нужной для Майка быстротой, да и сам он вряд ли был способен так быстро перелистывать страницы и проглядывать их содержание, чтобы перечитать все фонды библиотеки. Он, наконец, признал, что быстрее набирает информацию, чем может ее грокк, даже если будет проводить все время, пока библиотека по ночам закрыта, в размышлениях. С облегчением Джилл организовала переезд в Сан-Франциско, где Майк приступил к более систематическим изысканиям.