Сказания о Хиль-де-Винтере - Моранн Каддат

Голова взорвалась невиданной доселе болью.

— А ты как хотела? На отдыхать, думала, на Превосходящем едешь? — Заметив ухудшение ее состояния, принялась ругать ее ведьма. — Хорошо хоть, догадалась на рану свою вылить ту склянку, раз уж тебя полоскало.

— Вы все видели? — Ошарашенно прошептала девушка потрескавшимися, пересохшими губами.

Ведунья кивнула на своего пушистого любимца, зависшего над ликом лежащего неподалеку Гарда. Парень редко, но ровно дышал, хоть глаза его были прикрыты. И не было больше никакого кошачьего облика!

— Удивлена, да? Шаини следит за ним, не беспокойся, второй раз он не даст ему от нас уйти.

— Не Шаини, — начала было заплетающимся от усталости языком Като.

Но Энсета пожала плечами — она не стала уточнять, что так удивило и взволновало девушку, а просто заставила ее выпить отвара снотворных трав.

Но мы-то с вами знаем — Като не ожидала увидеть Гарда в его человеческом обличье. Ведь Матей с Энсетой, прекрасно зная о магических свойствах каменной чаши водопада — напоили Гарда водой прямо из нее, едва парень пришел в себя. И они вовсе не считали его перевоплощение обратно в тело юноши чем-то удивительным и невероятным.

Каким-то образом Энсете удалось залатать рану Гарда, да так, что с боком, стянутым шелковыми нитками веселой лаймовой расцветки, спустя лишь пару дней он уже не терял сознания, и хоть пока и не включался в беседу, лежа на кровати «Золотого клена», но слушал рассказ Матея. Ведьма отбыла куда-то по своим делам, предпочитая не задерживаться более, чем это было необходимо, в гостинице, пребывая где-то на свежем воздухе. И Като, отметив не слишком-то хорошее расположение к себе ведуньиного ученика — Матея, в отместку попросила его рассказать о том, как они с Филиалой, Айреком и Энсетой в один прекрасный день надумали выкрасть пресловутый Шерл, теперь исчезнувший в пенистых водах волшебного Эвстена.

Герцог скривился. Сначала предложил ей свежеприготовленного отвара из девясила, японской софоры и некоторых других, типично сеймурианских трав, и только потом принялся за рассказ. Потчуя ее лекарствами, он тянул время и собирался с мыслями.

А Като, полулежа в плетеном кресле неподалеку от ложа Гарда, плотнее закуталась в овчинное одеяло, поглощая дольки ледяной дыни и попивая мелкими глотками горячий горький отвар, приготовилась слушать.

Глава 38. Сказание о Хиль-де-Винтере

— Восемь лет назад я жил при дворе в Альбиции. — Нехотя начал герцог, разрезая для нее еще одну ледяную дыню, и неожиданно сморщился — это брызги ментолового фрукта попали ему в глаз.

— У меня были шикарные покои, прямо на одном этаже с царствовавшим королем, приходившимся мне близким родственником. Мы часто ездили с ним на охоту с борзыми, ибо оба были азартны и предпочитали быструю езду. Вечерами мы играли в эритринские нарды — этой игре Брига Мудрого когда-то научил мой отец, герцог Эриринский, и она сразу же пришлась монарху по вкусу. А через стену от меня, в не менее шикарных покоях недавно поселился побочный отпрыск королевы-матери шалунишка-Гельне. Он, кстати, никогда не присоединялся к нам с королем в наших забавах.

Тут Матей усмехнулся, одновременно силясь протереть глаз от капли ледяного сока.

— Представьте, графиня, как он бесился, когда его так звала королева-мать на людях! «Шалунишка-Гельне»! Помнится, слуги придумали насчет этого какой-то анекдот.

— Какой же? — Полюбопытствовала Като, проглотив очередной кусочек лакомства.

Матей смутился, почему-то покосился на лежавшего рядом Гарда. Наверное, анекдот был не таким, который прилично было рассказывать в обществе девушки.

Они немного помолчали, пока Като не спросила:

— Почему она называла его шалунишкой?

— Да, ему всего-то было двенадцать, — герцог обрадовался, что не придется пересказывать пошлый анекдот. — А Бриг, напротив, был уже довольно стар и слеп на один глаз… Приболел он тогда серьезно. Обращался к разным врачам, но лекарства ему совсем не помогали, и становилось только хуже. И вот настал момент, когда светила медицины перестали собирать консилиумы у королевских покоев. Вместо них у ворот дворца толпились уличные гадалки, ведьмы, цыганки, и все, кто не побрезгует и своровать что-нибудь. Король смотрел на них с балкона, качал головой и не решился пускать их во дворец. Только когда однажды его совсем прихватило, он велел привести самую лучшую колдунью. Ту, что сумеет поставить его на ноги.

Матей прервал свой рассказ, потому что у него пересохло в горле, и он откусил ледяной дыни.

— И как же он узнал, кто из них лучше? — Нетерпеливо спросила Като.

— Сказал, что только та будет достойна лечить его, что сможет совершить чудо.

У него побывала не одна сотня гадалок. Они брали его высохшую руку, говорили ему в мельчайших подробностях, что с ним было и когда. Цыганки также раскладывали перед ним колоды карт, рассказывая ему такие подробности его жизни, о которых знал только он. Но короля это не впечатляло, он говорил им всем, что и его придворные дамы умеют раскладывать пасьянс.

И вот однажды, когда мы уже отчаялись найти ему настоящую колдунью, она явилась к нам сама.

Я плохо помню, как она тогда выглядела, и во что была одета, но до сих пор вспоминаю, что она в те времена — до своего путешествия по Мраку — она словно вся светилась изнутри. И этот свет озарял также все, до чего она дотрагивалась. Переступив порог королевских покоев, она направилась прямиком к королю, но он жестом остановил ее.

— Мы бы хотели сначала удостовериться, что ты настоящая колдунья, — слабеющим голосом произнес король, полулежа на ворохе подушек. Вместо одеяла на нем была накинута моя горностаевая мантия.

Колдунья остановилась на полпути и звонким голосом ответила:

— Если вы, ваше величество, желаете посмотреть представление, то лучше бы вам позвать вашего шута.

Что тогда было! Придворные никогда еще не слышали, чтобы кто-нибудь так дерзко обращался к королю. Он тогда тоже рассвирепел и хотел уже ее заточить в тюрьму, но она заговорила первой:

— Я вижу, ваш камин потух, ваше величество, а вам следует оставаться в тепле.

После этого она подошла к камину и просто развела перед ним руки в стороны. И Като, можешь мне не верить, но в камине затрещал настоящий огонь.

Король сразу понял, что это и была самая настоящая колдунья из всех, что приходили к нему, и на радостях решил не казнить ее за дерзость. Он даже позволил ей приблизиться, дабы узнать причину его болезни. Колдунья подошла к нему так близко, что свет, который она излучала, упал и на изможденный недугом монарший лик.