Записки охотника Восточной Сибири - Александр Черкасов

Кроме того, сохатые на озера ходят и для того, чтобы полакомиться болотными сочными растениями. Ибо они любят, как здесь называют, up (корень, который снизу имеет листья, а вверху, на стоячем стволе, черную пушистую шишку в виде старинных помпонов на киверах). Сохатый, пришедший на озеро, сначала вдоволь накупается, а потом уже удовлетворяет своему аппетиту. Он обыкновенно, стоя в воде около берега и плотно приложив свои уши, опускает голову в воду, достает со дна озера ир, поднимает с ним голову кверху и наслаждается вкусным для него блюдом. Потом, прожевав и проглотив пищу, снова погружает голову в воду, снова достает ир и т. д., поступая таким образом до тех пор, пока не накушается досыта. Кроме того, он, как и все копытчатые животные, любят соляные ключи, солончаки и, накушавшись в озере горького ира и вдоволь накупавшись, иногда приходит полизать и соли для удобнейшего пищеварения, а быть может, и для заглушения горького вкуса, оставшегося от корня ира. На озера, омута, солонцы и на ир сохатые ходят вплоть до заморозков. Во время же самой течки они уже не ходят, хотя бы гоньба началась еще и по теплу.

Сохатый плавает чрезвычайно легко и свободно, а ныряет чрез значительное расстояние.

Если сохатый пришел на солонец или озеро, то уже все остальные звери, которые были тут, тотчас убегают прочь, и пока не уйдет сохатый, ни коза, ни изюбр сюда не явятся. Странно, что сохатый любит все горькое, как, например: березник, осинник, сосновые шишки и, наконец, горчайший пр. Мясо его обыкновенно отзывается серою и поэтому не совсем приятного вкуса, но очень здорово и питательно.

Сохатые точно так же, как лисицы, козули и другие звери, подвержены перекочевке из одного места в другое, с худых на добрые корма. Перекочевка эта зависит точно так же от выпадения больших снегов в лесистых хребтах, где водятся сохатые, и когда снег завалит под свои сугробы всю низовую пищу, тогда сохатые, иногда в огромном количестве, спускаются с гор в долевые места, где снегу меньше, и живут в них до весны. Г. Гагемейстер в своем «Статистическом обозрении Сибири» (часть II, 1854 г., на стр. 267) между прочим говорит, что «в 1840 году снега были необыкновенно глубоки, отчего лоси в таком множестве спустились с Саянских гор, что крестьяне убивали их дубинами». В Забайкалье таких примеров старожилы не помнят; тут довольны и тем, если охотники счастливо бьют сохатых и из винтовок.

Добывание сохатых

В Забайкалье сохатых добывают различными способами, но более всего бьют из винтовок. Самоловы употребляются редко: для приготовления их нужно много труда и времени. Кроме того, самоловы требуют от охотника как бы некоторой оседлости, большого уменья и навыка их ставить и настораживать, преимущественно только в тех местах, где много сохатых. А это последнее обстоятельство невозможно при настоящей оседлости промышленников. Где поселился человек на постоянное житье-бытье, там ли вестись осторожному дикому зверю!.. «Ружье же в руках охотника на определенном расстоянии делает его владыкой жизни и смерти всех живущих тварей», — сказал почтенный автор записок ружейного охотника Оренбургской губернии, и совершенно справедливо. Между тем самоловы требуют много условий и ограничений: необходимо нужно, чтобы зверь пришел именно к тому самому месту, где поставлен самолов; мало того, надо, чтобы он подошел к нему близко и задел сторожевую симку или подчиночный кляпушек и проч. Меткая же пуля требует небольшого свободного пространства, чтобы могла долететь до зверя и была бы возможность верно выделить зоркому охотнику иногда на большом расстоянии. К тому же для пули все равно, лежит ли зверь спокойно или бежит во всю прыть. Надо только уменье хорошо и ловко владеть винтовкой — свинец догонит, несмотря на быстроту бега самых легких зверей, и сыщет виноватого, как говорят некоторые охотники. Ружьем добывают сохатых во всякое время года, по различию которого различается и самая охота. Так, например, зимою поступают таким образом: отыскивают сохатого по следу и, убедившись, что он находится в известном месте, или, по крайней мере, в определенной округе, что узнается посредством разъездов по свежим следам и другим вышеупомянутым признакам, главное — входам и выходам зверя, тотчас спускают одну, две, много три собаки на свежий след и едут за ними поспешно, прислушиваясь, не «затявкали ли где-нибудь собаки, не взбудили ли зверя». Если послышался лай, значит, собаки подняли и погнали зверя. Тогда охотники тотчас бросаются на лай… Но позволь, читатель, тут я прежде скажу, что при этой охоте нужно собак не слишком зарных, как здесь говорят промышленники, то есть не азартных, а легких, нестомчивых и хладнокровных, которые бы следили зверя, не давали ему отдыха, а, догнав, только бы забегали вперед зверя, сбоку и непрестанно лаяли, не давая ему хода дальше, но отнюдь близко к нему не приближались, а тем более не хватали бы его за морду и за ноги, потому что сохатый — зверь чрезвычайно сердитый, смелый и сильный, он как раз из одной сделает двух. Кроме того, сохатый, будучи укушен собакою, после этого не стоит на одном месте, а старается бежать дальше, чего не нужно при этой охоте. Тут момент его стоянки есть момент его смерти. И действительно, коль скоро собаки, забегая вперед и лая на зверя, остановят его, поставят на отстой, как здесь выражаются, едущие верхом охотники, заметив это, тотчас соскакивают и скрадывают зверя с удобного места; если сохатый пустит охотника в меру выстрела, то стрелок, подкравшийся на такую дистанцию, стреляет из винтовки по зверю. Буде же сохатый испугается и снова бросится от собак, которые следуют за ним точно так же, как и в первый раз, равно как и охотники, то обыкновенно, пробежав несколько верст, сохатый снова останавливается, и тут повторяется та же история. Надо видеть, с каким проворством и с какою ловкостию привычный сибирский промышленник, быстро и вместе с тем тихо, без шуму, подскакав к отстою, спрыгивает с коня, бросает его вольно, как тать, подкрадывается к зверю, на ходу взводит курок, на ходу иногда прицеливается, на ходу стреляет в зверя и наносит ему смертельную рану… Не менее того замечательны и их промышленые кони, которые уже так привыкли к охоте, что, подъезжая к тому месту, они так тихо бегут по лесу, минуя сучки и сухие валяющиеся на полу ветки, лесной хлам и дром, что их не слыхать, а брошенные в лесу без привязи, стоят неподвижно на месте и до тех пор, пока не раздастся выстрел охотника, не фыркнут, не храпнут, не кашлянут — словом, зверя не испугают.

Редко случается, что сохатый допускает к себе охотника на выстрел в первый день гоньбы, разве в глубокие снега, а то бывают случаи, что сохатых гоняют дней 12 сряду, и все по-пустому, в особенности при худых, неприемистых собаках. Поэтому и бывает, что после нескольких дней гоньбы измученные охотники, на присталых конях, с ругательствами бросив сохатых в лесу, едва-едва возвращаются домой.