Антология Сатиры и Юмора России XX века. Том 24. Аркадий Инин - Винокуров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я извиняюсь, — возразил Семен Ильич, — физиогномистика по Ломброзо…
Он не стал развивать свой тезис. И все уныло примолкли.
А Ярослав начал издалека:
— Все идеи рождаются, расцветают, но в конце концов приходят, образно говоря, к летальному исходу.
Он умолк, ожидая реакции. Никакой реакции не было. Он продолжил:
— Вот и эта идея, пережив взлет, угасает, теряя интерес общественности…
— Уважаемый! — не выдержал Армен Суренович. — О какой идее речь?
— Об идее Союза отцов-одиночек.
— В смысле? — удивился Виктор.
— В том смысле, что меня осенила новая идея — Мужской клуб! Образно говоря, в пику женскому движению — партия мужчин, выдвигающая кандидатов в парламент и даже, чем черт не шутит…
— Трепло! — грохнул кулаком по столу Сергей. — Павлин ты, а не поэт!
— Что ты себе позволяешь? — гневно тряхнул кудрями Ярослав.
Сергей, не обращая на него внимания, сказал остальным:
— Отцы, вот Лев Толстой сказал… ну, не дословно, но по смыслу: беда в том, что плохие люди умеют объединиться и стать силой, а люди хорошие — слабаки, только болтают и философствуют…
— Ты про что? — не понял майор.
— Хорошие мы с вами люди, отцы! — горько усмехнулся Сергей.
— Ну, — Кира подняла кружку пива, — за нас с вами и за фиг с ними…
— …мужиками! — завершили традиционный тост подруги-феминистки.
Укутанные простынями, они сидели в сауне — с пивом и креветками.
— Кирка, анекдот! — потребовала Томка.
— Есть анекдот! Точнее — реклама. Прокладки «Олдейс-плюс» решат наши проблемы, когда наступят критические дни! Но даже прокладки «Олдейс-плюс» не решат наши проблемы, если критические дни не наступят!
Все засмеялись, но блондинка Света заметила:
— Это же — про баб… А что про мужиков?
— Про мужиков? — Кира подумала и удивилась: — А про мужиков нету…
— Ой, Кира Андревна, — заерничала брюнетка Таня, — чегой-то вы переменились, про мужиков злого слова не скажете…
— Ой, чую, на Байкале ей видение было! — в том же тоне подхватила пестрокрашенная Элла. — Сладкое видение мужескаго полу!
— Вы что, Кирка — айсберг! — заступилась за подругу Томка. — Скажи им!
Что сказать, Кира не знала. Ее выручил массажист Мурад.
— Эй… фумунистки… кто первый?
— Я! — с облегчением вскочила Кира.
В предбаннике она легла на стол, и Мурад заработал мохнатыми руками.
— Ай! Ай-яй! — блаженно постанывала Кира. — Ну, ты коро-оль…
— А ты не король. Плечо — деревянный, нога — каменный, спина — мертвый!
— Ой, Мурадик, — кокетливо вздохнула Кира. — Это уже старость.
— Нет, глупость! Жирный-сладкий ешь? Вино пьешь? Табак куришь?
— Ем, пью, курю, — признала все грехи Кира.
— Вах, тогда какой можешь быть король? Развалина!
— Дьявол побери, кто развалина?
Кира вырвалась из мохнатых лап Мурада.
— А если так?.. А так?.. А вот так!
Кира лихо продефилировала походкой манекенщицы — с выбросом конечностей от бедра. Но перестаралась насчет выброса — поскользнулась на мокром кафеле, шлепнулась и завопила, схватившись за ногу.
Сергей делал бутерброды с колбасой, Машка мыла посуду и подавала Ванечке, а тот вытирал ее полотенцем и показывал отцу.
— Смотви, чисто? Да? Чисто?
— Как в аптеке! — одобрял отец.
— Нет, чисто делаю я, — возразила дочь. — А Ванька делает сухо.
— Тоже верно, — согласился отец и уложил бутерброды в пакет. — Ладно, хозяйничайте тут. А у меня суббота — самая работа.
Сергей потрепал детские затылки и пошел. Машка сказала вслед:
— Пап, если заработаешь денежки, купи мне беременную куклу!
— К-какую куклу? — слегка заикнулся Сергей.
— Беременную. И у нее через девять месяцев будут детки-куклятки.
Пока отец соображал, как реагировать, вмешался Ванечка.
— Машка, гвупая, всех деток пвиносит аист — и куквяток, и своняток!
— Ой, слоняток! Интересно, а как это аист поднимет слоненка?
Отец, не включаясь в дискуссию, пошел на выход. Но зазвонил телефон.
— Алло! Да… Нет, не Союз… Все, распался наш Союз! Ну, как, как… Как Советский Союз. Конечно, жалко… И Советского — тоже… Нет, Дарья… как вас?.. Ахмедовна? Интересный вариант! Нет, Дарья Ахмедовна, нет… Понимаю, умоляете… Ладно, последний раз. Пишите: солидный, непьющий, детей двое…
Пузатый дядька бросился чуть ли не под колеса такси.
— Стой! Стой!
— Стою, — выглянул в окошко Сергей. — У вас пожар?
— У всех пожар! — Дядька уселся в машину. — Возьмем телевизор за углом!
Такси свернуло к магазину, из которого граждане волокли аппаратуру.
— Тут распродажа? — спросил Сергей.
— Везде распродажа! — объяснил дядька. — Родину продали! Вот рупь и обвалился! Скорей, а то мне еще посудомойку брать!
Дядька рванул из машины, как в атаку.
Магазин встретил их обилием покупателей и опустошающимися полками.
Телевизоров было три. По одному шел фильм, по другому — реклама, по третьему — футбол. Его и стал смотреть Сергей, пока дядька оформлял покупку.
Но долго посмотреть не удалось, два продавца унесли телевизор.
Сергей переключился на фильм. Но и этот телик унесли из-под его носа.
А дядька уже тащил по полу упакованный аппарат.
— Тормози, отец, я отнесу, — Сергей легко подхватил коробку.
И застыл — на экране последнего телевизора под знакомые позывные появилась не Кира, а Томка и бодро сообщила:
— Как обычно, в прямом эфире — программа «Женский взгляд»…
Томку заслонили два продавца, чтобы унести и этот последний телик.
— И как обычно, мы ищем днем с огнем мужчину…
— Момент! — Сергей с коробкой преградил продавцам путь к телевизору.
— Какой момент? — зашумела бабулька-покупательница. — Это мой! А у вас — свой! Товарищи, телевизоры по одному в одни руки!
— Необычно лишь то, что программу веду я — Тамара Лестратенко…
— Ты чего застрял? — волновался дядька. — Посудомойки закроются!
Сергей не обращал на него внимания — слушал стеб Томки.
— А наша Кирочка повредила свою ножку. Но найти настоящего мужчину нелегко даже со здоровыми конечностями, а уж Баба Яга — костяная нога…
Сергей ткнул в руки покупательнице свою коробку.
— Зачем мне этот? — отмахивалась бабулька. — Я выбила за тот!
— А этот мой! — обиделся дядька. — Ты что, сбился с курса?
Сергей поставил коробку на пол и выбежал из магазина.
Потом он с большим бумажным пакетом долго звонил в дверь.
Наконец открыла Кира — нога забинтована, под мышкой костыль.
— Ой!!!
Она шарахнулась и хотела захлопнуть дверь, но он успел подставить ногу.
— Врача вызывали?
— Уберите ногу!
— Больная, меня больше волнует ваша нога.
Одной рукой — в другой был пакет — он подхватил Киру и внес в комнату.
— Отпустите меня! — вопила она. — Дьявол побери, что у вас за манеры!
— Манеры вполне приличные — ношу женщин на руках.
Он осторожно опустил ее в кресло. Она устремила на него костыль.
— Меня не интересуют ваши женщины! Убирайтесь!
— Вам вредно волноваться, больная. Примите передачу.
Он выкладывал бананы, йогурт,