Забайкальское казачество - Николай Смирнов

Все немецкие атаки как аргунцами, так и верхнеудинцами были отбиты, казаки не отступили. В этот день, как и 16 июля, они показали пример мужества и стойкости в обороне, решительность в наступлении.

Взвод 6-й сотни прапорщика Белокрылова 1-го Аргунского полка у д. Подстолице противостоял пехотной роте немцев с 2 пулеметами. 25 человек сражались с 200 хорошо обученными и вооруженными солдатами противника, заставляя их неоднократно окапываться и передвигаться на поле боя ползком или перебежками. За час рота немцев продвинулась на 1000 шагов. Последний залп казаки сделали, когда до цепи атакующих осталось 200 шагов, после чего отошли. Потом 1-й Аргунский полк при поддержке взвода 3-й Забайкальской батареи капитана Моисеева атаковал в конном строю д. Руда и захватил ее.

Противник поспешно отошел на д. Тарново, оставив в окопах несколько убитых. Заняв окопы, аргунцы, буквально засыпаемые снарядами противника, остались на месте даже тогда, когда солдаты Ивангородского полка стали отходить под этим огнем. В бою были убиты 2 казака и 16 лошадей, ранены 7 казаков, из них 3 остались в строю. Взято в плен 3 немца с оружием. Аргунцами израсходовано 8 тысяч патронов, а верхнеудинцами — 16 тысяч патронов.

Многие казачьи офицеры принимали под свою команду пехотинцев, потерявших в бою офицеров. Казачьи сотни, сплоченные узами коллективизма, товарищества и родства, имея сознательную воинскую дисциплину, а не из-под палки, дрались с врагом до последней возможности. Отступая, старались унести своих раненых и убитых, помогали пехоте выносить их раненых и хоронить по христианскому обычаю. Забайкальцы очень возмущались, когда убитых пехотинцев хоронили прямо в окопах, где их застала смерть, или когда, отступая, оставляли в тех же окопах своих раненых. Отбив у противника одну из деревень, ранее оставленную почти без боя нашей пехотой, казаки нашли раненого солдата, двое суток пролежавшего в брошенной деревне. Особенно разозлил казаков случай с прапорщиком Эповым. Они ругали пехотинцев, которые бросили его, спасаясь от смерти или плена. Все как один заявляли, что казаки так не поступили бы.

Боевые качества казаков, их сплоченность в минуту опасности, теплота в отношениях друг с другом, равнодушие к бытовым трудностям, высокие нравственные принципы были широко известны на фронте. Не случайно австрийский генерал ценил забайкальцев выше, чем других казаков, хотя и те воевали неплохо. Он знал, что забайкалец — отличный воин и в плен добровольно не сдается, а если попадает, то, значит, другого выхода не было. Многие пехотные начальники, от полка и выше, пытались заполучить в свое распоряжение забайкальские полусотни, сотни или полки. От ротного командира до начальника дивизии убедились в больших способностях забайкальцев хорошо разбираться и ориентироваться на любой местности и во всякой трудной обстановке. Казаки-забайкальцы, несмотря на сильный огонь, быстро доставляли донесения, восстанавливали телефонную связь, бесстрашно, без всяких рассуждений, верхом на лошади скакали в самое пекло боя навстречу явной опасности. Многие были ранены, убиты, пропали без вести, погибали и были ранены их лошади. Очень быстро казаки научились оборудовать окопы, утерь лопат, как в начале войны, не было.

Великолепно показала себя на этой войне забайкальская лошадь. По двое суток непоеные из-за отсутствия воды, по 10 суток не расседланные из-за непрерывных боев или разведок, часто страдая от недостатка кормов, они несли свою нелегкую службу. Падеж лошадей в забайкальских полках был меньше, чем в полках других казачьих войск.

Большое количество пулеметов как в пехоте, так и в кавалерии сделали практически невозможными крупные сражения конницы против конницы противника. Кавалеристы больше воевали в пешем строю, чем на конях. Теперь на первый план выдвигались такие требования, как выносливость и способность конных частей совершать длительные марши к фронту или вдоль фронта, прикрывая фланги или закрывая своевременно бреши, возникающие между пехотными частями; возможность долгое время находиться на минимальном кормовом пайке и не потерять при этом боеспособность частей; неприхотливость конского состава в уходе. Всеми этими качествами обладала забайкальская порода лошади, над видом которой посмеивались казаки с Дона, Кубани и Терека.

Во время июльского отступления каждый новый день ничем не отличался от предыдущего. Все та же боевая работа. С наступлением ночи боевые действия, как правило, прекращались, а с рассветом возобновлялись. Противник продолжал теснить русские войска на восток.

Между Вислой и Бугом

18 июля по телефону в штаб бригады было передано приказание командира 16-го корпуса: «Теснимый противником Ростовский полк отступает лесом в направлении на д. Полен — Погоржелец. Мое приказание: возможно скорее собрать 1-й Читинский полк и двинуть его из Яблоновца в д. Годзишь. Задача: действовать от д. Годзишь в направлении на запад, ударом в правый фланг противника остановить его преследование и совместно с Ростовским полком и высланной отд. Соболеве сотней оренбуржцев и батальоном Киевского полка отбросить противника обратно на д. Подзамче. Общее начальствование принять командиру 1-го Читинского полка. Читинцам двигаться переменным аллюром. Клембовский».

Ко времени поступления приказания 1-й Читинский полк находился в подчинении генерала Болотова, вел разведку в интересах пехоты, прикрывал 1-ю Забайкальскую казачью батарею. Вновь казаки выступали в роли спасителя там, где положение оказывалось безнадежным.

Полк быстро собрался и выступил для выполнения поставленной задачи, но вскоре был возвращен и поступил в распоряжение генерала Широкова. Новая задача требовала от читинцев уже не наступательных, а оборонительных действий. Они должны были обеспечить фланги 41-й пехотной дивизии и 162-го пехотного Ахалцихинского полка, который отходил от д. Ковенчин на д. Стрых. Также на полк возлагалась задача задержать противника, если бы он начал наступать между ними. Поставленные задачи читинцы выполнили.

В этот день аргунцы находились на позиции и рыли окопы полного профиля. 1-й Верхнеудинский полк прибыл в д. Соболеве и вошел в состав корпусного резерва вместе с Московским гренадерским полком и сотней Оренбургского казачьего полка.

День 19 июля выдался для забайкальцев наиболее спокойным по сравнению с предшествующими. 1-й Читинский полк по-прежнему находился между флангами пехоты, отбрасывая огнем 3-й Забайкальской батареи и сотен мелкие подразделения противника, пытавшиеся нащупать слабое место в обороне русских. 1-й Верхнеудинский находился в корпусном резерве, а 6-я сотня 1-го Аргунского полка по приказу командира 2-го Ростовского полка капитана Ланского, в чьем распоряжении она была, задерживала бегущих с окопов солдат, которые уходили в лес. Построившись в лаву, сотня вернула на позиции три роты под непрерывным ружейно-пулеметным и артиллерийским огнем противника. После чего казаки прикрывали фланги 2-го Ростовского и Аварского полков, находясь в промежутке между ними.

20 июля противник, силою не менее батальона пехоты, перешел в наступление на 1-й Читинский полк, одновременно выдвигая за цепями резервы в ротных колоннах. С помощью 3-й Забайкальской батареи атаки были отбиты. Задень боя ранены были 6 казаков и 6 лошадей, 5 лошадей убиты. Позицию читинцы занимали неудобную, о чем командир полка доложил генералу Широкову и попросил занять другую, более удобную.

1-й Аргунский полк поддерживал у д. Малинувка бой читинцев. Выставлял посты «летучей» почты. Приказано было держаться любой ценой.

1-й Верхнеудинский полк переместился к фольварку Ксаверинов и вошел в состав 25-й пехотной дивизии. В полдень получил приказ как можно быстрее двигаться на Соболеве, где войти в состав конного отряда генерал-лейтенанта Широкова, оставив в распоряжении генерала Ефтина одну полусотню, 6-я сотня верхнеудинцев была выслана для задержания бегущей в панике пехоты с позиций у фольварка Кремпа. Командир сотни вскоре доложил, что ему удалось вернуть две роты пехоты в окопы, один батальон бежал, а другой целиком сдался в плен и что он со своей сотней занял брошенную пехотой позицию у ф. Кремпа. Остальные сотни верхнеудинцев перешли в распоряжение генерала Ольшевского и установили связь между правым флангом отряда генерала Ефтина у д. Сосенки и левым флангом Ивангородского полка. В сторону противника были высланы разъезды.

До 24 июля немцы активных действий большими силами не предпринимали, а утром 24 июля перешли в наступление на широком фронте. В 3 часа утра артиллерия противника открыла огонь по русским окопам, и через 30 минут пошла в атаку пехота. Несколько раз она вынуждена была залечь, но упорно продвигалась вперед. В отдельных местах немцы подходили к русским позициям на 200 шагов. Русская артиллерия молчала, не было боеприпасов. Мосинская трехлинейка и героизм солдата были противопоставлены крупповской стали.